Острый взгляд Рошивана скользнул по куче камней аккуратно сложенных у стены чайханы.
– А те камни, что пирамидой лежат там, не из твоего ли колодца?
Старый иудей упал на колени:
– Каюсь! Был такой грех! Со времени начала осады Семендера, когда воды в городе стало не хватать, мы с соседями, забыв про запрет наместника, попытались очистить шахту колодца, но к великому сожалению было уже поздно. Вода уже пробила под землей другое русло, и колодец оказался пуст. Те камни, что ты видишь тут, я таскаю на крепостные стены, чтобы сбросить их на головы ненавистных врагов нашего достопочтимого наместника, Фархад Абу-Салима.
– Что ты болтаешь, старик. Враги нашего наместника есть наши с тобой враги. Или это не так?
– Конечно, конечно, мой господин, я оговорился, именно это я и хотел сказать.
– Хорошо! Тогда ответь мне на такой вопрос, видел ли ты своими глазами, как в твоем колодце утонул этот ваш мудрец?
– О боги! За что вы прокляли меня! Со смертью этого недостойнейшего из моих соплеменников, который вызвал своим упрямством гнев самого наместника, на мою голову посыпались одни несчастья!
Не поднимаясь с колен, старый иудей стал истошно причитать, рвать на себе седые волосы и посыпать голову землей.
– А люди говорят, что он до сих пор жив и мало того, находится здесь в Семендере?
От неожиданного поворота событий, старый Исаак на мгновение застыл от изумления, потеряв при этом дар речи. Быстро справившись со своими эмоциями, он продолжил:
– О горе мне! Как такое может быть! Я своими глазами видел, как он упал в колодец и скрылся в водной пучине. И сейчас он покоится на самом дне, погребенный по приказу достопочтимого наместника грудой камней и кучей мусора. Да пусть его недостойная душа не найдет своего места на том свете, да пусть…
– Достаточно старик. Я узнал все, что хотел знать. Однако месяц назад твой покойный соплеменник приходил ко мне и просил достать для него вот этот камень!
Отвязав от пояса расшитый жемчугом кисет и ослабив стягивающею его горловину шелковый шнурок, казначей наместника Абескунской низменности вытряхнул на свою ладонь "Око кагана".
В изумлении взгляд старика застыл. Перестав причитать, он протянул к камню жадные трясущиеся руки.
– Я вижу, ты узнал этот камень?
Быстро сжав ладонь, Рошиван спрятал драгоценный кристалл обратно в кисет и довольный произведенным эффектом тихо произнес:
– Передай покойному мудрецу, что я достал его для него. Завтра ровно в полночь я жду его на городской пристани. Пусть захватит с собой то, что причитается мне. Да вот еще что, бывшего векиля Абдурахмана я не хочу видеть при нашей сделке, все золото должно достаться мне одному и пусть не делает глупостей, а то, "звезда Хазарии" навсегда опустится на дно Абескунского моря, а оттуда, как ты понимаешь, достать ее будет уже не возможно!
Рошиван поднялся со скамьи и довольный самим собой и произведенным эффектом, быстро покинул дом Исаака, оставив ошеломленного хозяина так и стоять в изумлении на коленях.
******
Завулон окинул беглым взглядом некогда бурлящую, базарную площадь.
– Ни одной живой души. Все тихо.
Под тускло-серебряными лучами лунного диска камышевые навесы, изодранные ветром полотняные шатры и глиняные лавочки торгашей выглядели блекло и бесцветно.
– А еще недавно здесь были слышны крики торговцев, которые смешивались с мелодичными песнями бродячих музыкантов, а теперь? Город словно вымер…
Сегодняшняя ночь была ночью полнолуния, и именно сегодня Завулон должен был заполучить, наконец, долгожданный кристалл.
– Слишком мало шансов, – пробормотал себе под нос иудейский мудрец.
С того самого дня, как в поисках "Звезды Хазарии" Завулон попал в этот временной отрезок, ему казалось, что заветный кристалл для него не досягаем, и он никогда не сможет избавиться от проклятия камня.
Тяжело вздохнув, мудрец поискал взглядом мастерскую кожевника, расположенную на краю рыночной площади. Там, несколько дней назад, старый Исаак послушно примерял на себя огромный кожаный пояс, напичканный внутри золотыми монетами. Старый верный друг, под тяжестью золота, стонал и причитал, жалуясь на то, что количество золотых монет, предназначенных за выкуп камня нужно уменьшить вдвое, а не то он не сможет вовремя добраться до места совершения сделки. Конечно, соглашаться на предложение бывшего векиля Абдурахмана так просто не следовало бы, но разум убеждал в обратном:
– Исаак видел камень своими глазами… Им нужно всего лишь золото, а "Звезда Хазарии" не представляет для них никакой ценности, – упрямо твердил самому себе Завулон.
Мудрец быстрым шагом пересек базарную площадь и, не замечая неудобств уличного путешествия по осажденному Семендеру, вышел на главную улицу, ведущую к морю.
Лунный диск стал медленно покрываться набежавшей черной тучей. В ожидании наступления полной темноты Завулон замер, притаившись за какой-то деревянной постройкой. Ждать пришлось довольно долго. Ночная мгла спускалась медленно, как будто вселенная, державшая ночное светило на раскрытой ладони начала неспешно сжимать пальцы. Плавно, миллиметр за миллиметром, пока тьма полностью не закрыла собой лунный диск и мгла не стала полной.
– Все, можно идти!
Удачно миновав ночную стражу, Завулон незаметно прокрался на берег и, пройдя по воде песчаную отмель, вышел к каменной гряде, далеко уходящей в море.
– Здесь!
Поплотнее укутавшись в плащ, Завулон спрятался в камнях и стал ожидать.
– Где-то там, в конце гряды, в одной из пустых бочек из-под рыбы, притаился и ждет моего сигнала старый Исаак.
На случай если что-то пойдет не так, мудрец предусмотрел и запасной вариант. За одним из каменных утесов, чуть поодаль от пирса, его ожидала лодка с тремя гребцами. Ему нужно было только прыгнуть в холодные воды Абескунского моря и голосом подать сигнал. В расчете на золото, векиль Абдурахман обязательно подобрал бы его и, подняв паруса, быстро бы удалился от берега Семендера, держа курс в бескрайни просторы моря.
Несмотря на теплый плащ Завулон продрог. Холодная вода и мокрые сапоги дали о себе знать. Стараясь унять дрожь, он глубоко вздохнул. Ковш большой медведицы определенно указывал на то, что до полуночи оставалось всего ничего. В ожидании назначенного времени, мудрец погрузился в свои размышления:
– Иногда, кажется, что разум способен на любой обман. Он нехотя играет воспоминаниями, растягивая и сжимая время, как ему заблагорассудится. Столько всего произошло за последнее время… Сколько же? Незачем вспоминать, но сегодняшний день можно назвать самым насыщенным в моей жизни. Почему сегодняшний? Уже почти вчерашний. До полуночи осталось всего-навсего несколько минут…
Грустную картину представляет этой зимой северо-восточный берег Абескунского моря. Мертво и безмолвно в этих печальных местах. Голые пески холмистой равниной спускаются к морю. Морские волны принесут на берег новые выкидки и оставят их догнивать на песке, заражая и без того дышащий болезнями, прибрежный воздух Семендера. Переменится ветер, подует холодом с гор, потянет удушливым смрадом от задыхающихся и гниющих от болезней городских кварталов, обнажит отмели, откроет новые и снова стихнет. Снова успокоятся мертвые воды и лягут ровным, ярко-зеленым зеркалом.
Завулон вздрогнул. Крик ночной птицы нарушил тишину. Резвый холодный ветерок сдернул вдруг плотную завесу с ночного светила, и ему стало видно, что к каменному молу быстро стало двигаться темное пятно, хорошо приглядевшись к которому, можно было распознать в очертаниях лодку с убранным парусом. Булькнул в воду якорный камень и сидевший в лодке человек, ловко перепрыгнул на мол, оставив двоих товарищей дежурить на веслах.
Завулон шагнул навстречу:
– Рад видеть тебя, дорогой Рошиван, живым и здоровым. Однако не будем терять времени и лучше сразу перейдем к делу. Мне сказали, что ты достал то, что требовалось мне?
Хитрый казначей лукаво улыбнулся:
– Осуществление тайных замыслов и желаний требует тонкого подхода. Нужно сочетать осторожность лани и ум змеи. Слава Аллаху, что он наградил меня всем необходимым для решения земных дел. То, что ты просил, находится у меня, но я бы хотел хоть одним глазом взглянуть сначала на мое золото?
На мгновение Завулон засомневался, затем издал условный свист. От кучи пустых бочек отделилась тень и стала медленно приближаться в их сторону.
Наконец напряжение спало. В шаркающей сгорбленной фигуре человека, казначей распознал старого Исаака. Завулон ухмыльнулся:
– Испугался?
– Скажешь тоже, – возмутился Рошиван, – сегодня мой день. Хвала Всевышнему, что он покрыл мою голову своей благодатью!
– Снимай поскорее золото, Исаак. Нашему другу не терпится на него взглянуть.
Старый Исаак отстегнул кожаный пояс и бросил его к ногам казначея.
– В нем три тысячи золотых, как и договаривались. Можешь не пересчитывать, я человек слова!
