— Или выбрал Одо, поскольку его имя напоминает имя «Одерикус», — еще один эффектный обман. — Николас замолчал и нахмурился. — На самом деле именно Одо являлся заказчиком окончания работ над гобеленом, если верить документам, которые я изучал.
Мадлен кивнула.
— Это одна из распространенных теорий. Одо тогда был епископом Байе. Когда в восемнадцатом веке гобелен обнаружили, он оказался в хранилище собора в Байе.
— Вот история для тебя — в ней полно белых пятен, которые ты сможешь заполнить.
— Я до сих пор не понимаю, почему на картине, где изображены Одерикус и Эдита, она носит имя Эльфгифы, — хмурясь, сказала Мадлен.
— Тут я могу помочь. Эльфгифа на языке саксов — «принцесса» или «дворянка». Титул и женское имя одновременно!
Мадлен задумчиво кивнула и улыбнулась. Еще один узелок завязан. Николас допил виски, и она решила, что пора прощаться.
— Вызвать тебе такси?
— Подожди немного, Мадлен. Я хочу поговорить с тобой еще кое о чем.
— О чем же?
Николас еще некоторое время молчал, казалось, он хочет понять что-то по ее лицу. Когда их взгляды встретились, у нее перехватило дыхание, и она не сумела отвести глаз. Он протянул к ней руки, коснулся груди, и ее решимость сохранять спокойствие мгновенно испарилась. Его рука скользнула по волосам Мадлен и остановилась на затылке. Потом он привлек ее к себе.
— Вот, — сказал он перед тем, как поцеловать ее.
Все сомнения Мадлен тут же улетучились.
После долгого поцелуя, который подтвердил, что Николас разделяет как минимум часть мечтаний и желаний Мадлен, они слегка отодвинулись, чтобы посмотреть друг на друга.
Николас тряхнул головой. Казалось, он был удивлен.
— Я давно хотел это сделать. Но мне казалось, что это будет неуместно, учитывая… А сейчас уместно, как ты считаешь?
Мадлен блаженно улыбнулась. Свинцовая тяжесть на сердце сменилась после поцелуя удивительной легкостью.
— Думаю, да. Я считала… я не понимала…
Но Николас снова начал целовать ее, и последние сомнения Мадлен прекратили свое существование.
На следующий день, перед тем как покинуть коттедж, Мадлен прошлась по комнатам и проверила, заперты ли окна, молчаливо прощаясь с домом. Когда теперь она вернется сюда?
Накануне вечером она все же вызвала такси для Николаса. Возможно, оба чувствовали, что проведенная вместе ночь будет иметь слишком серьезные последствия для их жизни на разных континентах. Им предстояло принять очень серьезное решение — Роза была бы возмущена.
Николас ушел, заставив такси ждать так долго, что оно едва не уехало без него. Ни один из них не стал говорить о следующей встрече. Теперь, когда Мадлен стояла посреди гостиной, собираясь покинуть коттедж, она вздрогнула, вспомнив их последнее объятие перед дверью. Когда руки Николаса обнимали ее плечи, она ощущала полную гармонию с миром. Их расставание было одновременно сладостным и грустным, и они оторвались друг от друга только тогда, когда засигналило такси.
Мадлен в последний раз огляделась, вышла из дома и заперла входную дверь. Прежде чем покинуть Англию, надо было завершить еще одно дело, и она решила, что сделает это по дороге к парому в Дувр.
Выезжая из Кентербери, Мадлен остановилась возле маленького цветочного магазина и купила букет красных роз. Она собиралась купить лилии, но розы напоминали ей сад Лидии.
После похорон Мадлен не была на могиле матери. Не хотела.
Надгробный камень еще не был установлен — каменщики ждали, когда она сообщит им текст надписи. Она до сих пор не приняла решения. Что же, это может подождать.
Церковное кладбище Семптинга было залито утренним солнцем, и на свежей земле выделялись яркие пятна еще не увядших цветов. Скорбь других людей дала возможность Мадлен чувствовать себя не такой одинокой, пока она искала могилу Лидии. На ней уже выросла трава — знак неистребимости жизни.
Мадлен стояла и смотрела на холмик земли, но никак не могла соотнести его с жизнью Лидии. Это всего лишь символ, сказала она себе, заставляя свой разум сосредоточиться на любви, которую она продолжала чувствовать, а не на своей потере. И бутоны красных роз подходили сюда лучше всего.
Она положила букет на новые стебли зеленой травы и немного посидела рядом с могилой, глядя в небо. Ей показалось, что облака сложились в летящего ангела.
ГЛАВА 17
14 июня
Дорогая Мадлен!
Спасибо за перевод, который ты послала ребятам в Лондон, — он сэкономил им уйму времени. Они поговаривают о публикации, но эту проблему пусть решают с тобой!
Сейчас их в первую очередь интересует все, что связано с ковчегом, — и это естественно! Идут подготовительные мероприятия. Сам дневник находится в отделе Средневековья Британской библиотеки. Полагаю, они свяжутся с тобой в самое ближайшее время.
Вчера мне позвонил Уилл, коллега из отдела рукописей, и сказал, что создается команда, которая отправится в Йартон. Они смогут получить от церкви «зеленый свет» быстрее, чем кто-либо другой.
Мы с тобой тоже приглашены. Это хорошо, поскольку я сказал Уиллу, что им не удастся оттеснить нас в сторону. Я им объяснил, что расследование — это твоя заслуга, и предположил, что ты захочешь в этом участвовать.
Я знаю, что тебе будет не просто получить отпуск в университете, поэтому попросил собраться на следующих выходных. Если все пойдет гладко, Уилл полагает, что двух дней вполне хватит. Не думаю, что у нас уйдет много времени на то, чтобы определить, в какой именно части башни имеются полости в камне, — у ребят есть мощные металлодетекторы и другие устройства, принципы работы которых мне неизвестны. В любом случае дай мне знать, устраивает ли тебя это время. Я рассчитываю, что в тебе достаточно сильна тяга к приключениям, чтобы вновь заманить тебя в Кентербери!
Николас
Мадлен перечитала электронное послание Николаса во второй раз. Потом в третий.
Она всю неделю проверяла электронную почту дважды в день, надеясь получить от него письмо. Если бы у нее была привычка грызть ногти, она сгрызла бы их под корень. Нервы были напряжены до предела. Конечно, разумнее было просто ждать новостей о дневнике и ковчеге святого Августина, нежели пускаться в личную переписку с Николасом. Возможно, он думал точно так же.
Она не смогла написать ответ сразу, поэтому выключила компьютер.
Мадлен перешла в гостиную, села на пол в луче солнечного света и закурила. Она привыкла проводить выходные дома. На ковре лежали газеты и диски — обычные свидетельства предстоящего тихого воскресенья — и стоял остывший кофейник.
Она ощущала тревогу с того самого дня, как неделю назад вернулась домой. Университет казался ей чужим и холодным. Филипп и первокурсники начали ее раздражать. Роза все чаще отсутствовала, но так и не призналась, что до сих пор без ума от профессора изящных искусств. Никогда прежде Мадлен не видела, чтобы ее полигамная подруга интересовалась только одним человеком.
Мадлен заставила себя не думать об этом. В последнее время она слишком часто погружалась в подобные размышления. Но прошло совсем немного времени, и она поймала себя на том, что смотрит в окно, вспоминая объятия Николаса.
Снизу донеслись звуки рояля Тобиаса. Мадлен решила, что общество Тобиаса направит ее мысли в другую сторону, и спустилась к нему.
Тобиас открыл дверь. У него был взгляд безумного композитора. Одет он был в элегантный светлый льняной костюм, и Мадлен почувствовала себя неуютно в выцветших джинсах и простой белой блузке.
— Мадлен! — Тобиас широко распахнул дверь. — Сыграть тебе что-нибудь? — спросил он, метнувшись к кабинетному роялю. Казалось, он движется в такт звучащей в нем музыке.
Мадлен села на пол, прислонившись спиной к атласной парче дивана, и стала молча смотреть на маэстро.
Тобиас начал играть. Это был не Бах — Мадлен узнала музыку к песне Ника Кейва «В моих объятиях», которую они с Николасом слушали в машине, когда в первый раз ездили в Йартон. Потом он ставил ее в своей квартире. Мадлен вздрогнула. Ей показалось, что слова песни преследуют ее — они зазвучали в ее сознании, когда Тобиас заиграл:
Я не верю в существование ангелов, но, глядя на тебя, начинаю в этом сомневаться.Я бы позвал их сюда, чтобы попросить присматривать за тобой…
Закончив играть, Тобиас подошел к дивану и сел, скрестив ноги и тщательно разгладив льняные брюки.
— Ну, что нового в жизни самой красивой женщины этого дома?
— Я единственная женщина в этом доме.
— Так оно и есть! — весело рассмеялся Тобиас.
— Кроме Луизы, конечно, — добавила Мадлен, внимательно наблюдая за выражением лица Тобиаса.
В ответ он лишь кивнул.
— Сейчас Луизы здесь нет — она приходит и уходит. Расскажи какие-нибудь сплетни. Мне наскучило стучать по клавишам.
