— Разве свадьбы может не быть? — изумился Тадиус
— Пока выбора нет, но не факт, что он не появится в будущем. В любом случае я с вами не расстанусь. А раз так, у меня большие планы. Ниан, Тадиус, помогите разобрать покупки.
Тадиус уже был в курсе содержимого коробки, а вот Ниан изумлённо хлопал глазами, когда мы вытаскивали один предмет за другим и складывали их на чайном столике.
— Что скажешь? — весело спросила у него.
— Не знал, что вы тоже любите рисовать, госпожа, — ошалело признался парень, и я отметила его "тоже".
— Люблю рисовать и смотреть на тех, у кого это получается лучше, чем у меня, — я обвела руками покупки. — Вот только я совсем не помню этих материалов. Как насчёт тебя?
— После того, как я попал на территорию Коалиции мне не разрешали рисовать, а дома не было именно таких красок, — убитым голосом признался Ниан. — Я видел кое-что мельком и никогда не трогал.
— Эй, это не повод устраивать траур! Будем разбираться вместе.
Я уселась в кресло, открыла одну коробку с карандашами, вторую — с красками. Ниан присел на пол рядом, и я вручила ему лист отличной плотной бумаги.
— Мне уйти, госпожа? — спросил Тадиус.
— Зачем же? Оставайся. Можешь почитать что-нибудь или присоединяйся к нам. Мы собираемся попробовать всё, что тут есть.
По правде говоря, я ожидала, что Тадиус выберет чтение, но он присел рядом с Нианом и принял из моих рук ещё один чистый лист.
— Что насчёт тебя, Эрик? — спросила на всякий случай.
— Если позволите, я продолжу работу, — усмехнулся тот.
— Ну, смотри! Я честно предлагала!
Мы погрузились в художественные эксперименты, причём я увлеклась не меньше ребят. Попробовала и краски, и карандаши, и похожие на маркеры инструменты.
Последние особенно заинтересовали Тадиуса. Пока мы с Нианом разбирались, какие краски следует разбавлять жидкостью, а какие ложатся на бумагу без дополнительных приготовлений, он вдумчиво водил по листу маркерами, даже не пытаясь ничего изобразить. Кажется, ему было достаточно того, что на белом фоне по его воле появлялись цветные линии и фигуры.
— Тадиус, ты когда-нибудь рисовал? — осторожно спросила я.
— В детстве нам позволяли играть, но это было очень давно, — отозвался раб, не отрываясь от своего занятия. — В годы перед выпуском из питомника и после я делал только то, что позволяли хозяева.
Он посмотрел на маркер в своей руке с затаённым восхищением. Я поняла, что этот взрослый мужчина, в отличие от Ниана, очарован даже не процессом рисования, а новизной нового опыта и возможностью попробовать что-то, недоступное раньше.
Сердце кольнуло острое сочувствие, как было со мной, когда я осматривала комнаты рабов. В принятой здесь дрессировке людей, отлучении их от свободы выбора, собственных желаний, радости познания, мне виделось нечто чудовищно извращённое, едва ли не более жестокое, чем любимые Ксандром и Сабриной телесные наказания.
Я бы сразу отдала ребятам все сокровища из коробки, но побоялась напугать Ниана. По части придумывания страхов он был мастером. Так что художественные принадлежности пока остались в кабинете, а я прикидывала, какое следующее задание дать своему подопечному.
Остаток дня мы с Эриком посвятили коллекции. За всей суетой, открытиями и переживаниями работа Сабрины отошла на задний план, а ведь мне она была по душе.
Эрик тоже подключился к ней с заметным энтузиазмом. Вместе мы продолжили осмотр экспонатов в залах и хранилище, я снова задавала вопросы, если встречала непонятные детали в записях Сабрины, а Эрик делился своими знаниями.
Не покидало ощущение, что сегодня он делал это с какой-то особенной готовностью. Пытался дать больше, чем я просила. Отвечал не только на поставленный вопрос, но и добавлял что-то неожиданное, познавательное. При этом не углублялся в детали настолько, чтобы рассказ показался затянутым или перегруженным информацией.
Время летело незаметно. Поработали мы даже после ужина, и озадачивший меня вопрос Эрик озвучил уже в спальне.
— Госпожа, вам совсем не хочется играть? — он посмотрел на шкаф, к содержимому которого я так редко обращалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ниан был рядом, поэтому Эрик говорил со мной как с Сабриной.
— Ну, кое-что оттуда мы использовали, — я усмехнулась жарким воспоминаниям.
Тадиус оставался невозмутим, а вот щёки Ниана вспыхнули.
— Вряд ли так, как раньше... — не унимался Эрик.
— Спрашиваешь, не хочется ли мне причинить кому-нибудь боль ради удовольствия?
Я не совсем понимала, чего он добивается, но в памяти тут же всплыла ещё одна сцена с участием Ниана и Тадиуса. Сабрине и Табете она пришлась по душе. Да что там! Я тоже сочла её эротичной. Впрочем, устраивать новое наказание без повода точно не собиралась
— Не думайте, что я хочу кого-то подставить, — произнёс Эрик. — Смотреть вам нравилось и на меня тоже.
Это напоминание было, мягко говоря, странным, причём выглядел Эрик совершенно серьёзным и явно ожидал какого-то ответа.
— Давай-ка поговорим наедине, — решила я.
— Госпожа, я приготовлю ванну, — быстро сказал Тадиус.
— Нет, лучше идите спать. Эрик наверняка справится, если мне понадобится помощь.
Не похоже, что моё решение оставить при себе именно Эрика обрадовало Тадиуса, однако перечить он не посмел и вместе с Нианом исчез за дверью.
Глава 57
— Неплохой способ обратить на себя внимание, — оценила я, когда мы остались вдвоём.
— Так я заинтересовал вас, госпожа? — спросил Эрик.
— Предложением поиграть с тобой, причиняя боль? Ты шутишь или всерьёз?
— Разве похоже, что шучу?
— Пытаешься понять, что остаётся во мне от Сабрины? Хорошо, я отвечу. Когда вас с Тадиусом выпорол Фаронис, я не испытала того отторжения, на которое рассчитывала. Наказание Ниана и вовсе было... возбуждающим. Но это ничего не значит. Я не буду развлекаться подобным образом.
— Почему нет? Тадиусу нравятся такие игры. Скоро он соскучится по ним. Многие рабы из питомника хотят, чтобы их воспитывали, особенно если они жили с хозяевами, которые всегда так поступали.
— Но ты-то не из питомника! Что на тебя нашло, чёрт побери?!
— Я не знаю другого способа заинтересовать вас собой, госпожа, — Эрик отвёл взгляд.
Так вот оно что! Кажется, кое-кто не хотел снова оказаться лишним в моей спальне. Странный же подход он выбрал!
— Ушам не верю! — с чувством призналась я. — Ты кого пытаешься заинтересовать, меня или Сабрину?
— Вас, госпожа. Простите, если задел или обидел. Я знаю, как вы добры и как заботитесь о нас. Я ценю каждую секунду рядом с вами, но здесь, в спальне, не способен предложить почти ничего. Госпожа Сабрина использовала меня, чтобы смотреть. Табета тоже, хотя её желания были более извращёнными. Острые зрелища могут развлечь и вас. Я с радостью стану тем, кого можно для них использовать.
Слушать эти странные фантазии я больше не могла, поэтому шагнула к нему, зажала между ладонями его лицо и повернула к себе.
— Не понимаю, почему Сабрина и остальные видели в тебе только объект для таких зрелищ. Ты ведь очень привлекателен, — сказала то, о чём думала с нашей первой встречи.
— Я пришёл в этот дом как тот, кем пользовался и пользуется господин Ксандр. Госпожу Сабрину это не возбуждало. Ей нравилась моя боль, но не более. Инге было всё равно. Она подпустила к себе только Тадиуса. При Табете я стал подстилкой ещё и для него. Я не жалел о том, что не допущен к телу госпожи. Знал, что не смогу удовлетворить её после всего, что было, и не испытывал тяги это сделать. С вами иначе. Ваше тело то же, что у них, но я постоянно думаю о том, как хорошо было бы оказаться вам интересным, а не только полезным. Мне больше нечего скрывать, и если вы простили меня, то позвольте дать вам хоть что-то. Новый опыт, ощущения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Опыт может быть и другим.
Я качнулась вперёд, замерла, когда наши губы оказались совсем близко, и, спустя несколько ударов сердца, нежно поцеловала Эрика.
