Дмитрий и Алмис остановились возле мокрого шершавого ясеня, прислонились к дереву с разных сторон. Стали ждать. Ждать пришлось недолго. С северной стороны послышался натужный вой движка. К вою движка примешался вой тормозов, потом все стихло. На шоссе стоял грузовик. «Колхида». Дверца кабины отворилась, и на асфальт один за другим спустились четверо. Так и есть: вон Илион в своих ремнях и шкурах, за ним Добужин с Теофилом и последний — бармен. Когда люди дошли до леса, послышалась тихая возня со всплесками ругани.
— Нуф, отпусти этих людей. Они не братва. Просто пассажиры. — Голос Нифнира звучал спокойно, но громко, словно из динамика.
— Отпустите ряженых! — Гаркнул такой же громкий бас Нуфнира. Перед «Колхидой» кортежем выстроились блестящие «Саабы», семь штук. Как они там появились, Дмитий не заметил.
— Зачем ты притащил братву? — Спросил Нифнир брата. — Драться со мной?
— Смотреть, — прохрипел Нуфнир, — смотреть и принимать меня таким, каков я на самом деле.
Автомобили стояли неподвижно, слепо уставившись друг на друга ветровыми стеклами. Возня в лесу утихла.
— Интересно, — хохотнул Нифнир, — кто из нас двоих больший романтик? Зачем тебе нужно, чтобы тебя принимали? Разве не достаточно, что они на тебя работают?
— Ты! — Взревел Нуфнир, — романтик — ты, если считаешь, что меня можно кинуть на семьдесят лимонов!
— Я тебя не кидал, здесь что-то не… — Начал Нифнир, но видимо, сразу понял, что оправдываться в любом случае не стоит. — Ладно, — продолжил он со смешком, — эко дело, чемодан жвачки! Я тебе новый соберу и вручу лично, раз тот куда-то посеяли…
— Ты прав, — хрип Нуфнира перешел в бульканье, — дело не в чемодане. Дело в нас с тобой. Я хочу раздавить тебя, как раздавил агабота. Я хочу сделать это сейчас. Я хочу, чтобы все видели…
Воздух над «Саабами» задрожал… Нет, задрожали сами «Саабы», потекли, сливаясь друг с другом в одно черное чешуйчатое тело. Гигантская голова взметнулась вверх на тонкой шее, усы над бугристым носом извивались, словно две серебряных змеи. По лесу прошла дрожь — мерлинская братва увидела своего хозяина в истинном обличии. Но, кажется, не торопилась принимать.
— Хочу, чтобы все видели, — закончил черный дракон, выпустив изо рта зеленое облако дыма, — что нас не может быть двое.
— Все? — «Колхида» осталась на месте, голос Нифнира все так же звучал из воздуха, — ты хочешь сказать, твоя братва?
— Твои пассажиры! — Нуфнир хрипло рассмеялся, — и еще Тромп, который прячется за деревьями. И его девчонка, с которой я недавно станцевал отличный вальсец!
Дмитрий удивленно взглянул на Алмис. Та только пожала плечами.
— Уговорил, дом Бытия… Язык Ру-Бьек… Ты меня уговорил!
«Колхида» вытянулась, стала тоньше, прямые борта фуры округлились, пошли чешуйчатой рябью. Колеса разматывались, словно бухты кабеля, превращаясь в изящные тонкие лапы с блестящими золотыми когтями… Нет, золотыми были только когти на правых лапах. Когда Младший Строитель поднялся, разогнув суставы, Дмитрий понял, что когти левых лап отливают зеленым. Кончик хвоста тоже светился, словно изумруд. Изумруд и золото. Золотая шея, изумрудные рога и усы. А глаза — разного цвета, один светится зеленым огнем, а другой…
Другой глаз Нифнира прикрывало желтоватое бельмо.
— Уговорил, трупоед! — Нифнир потянулся, словно кошка, ударив по дороге хвостом. В воздух взметнулись обломки асфальта. Тело Младшего Строителя было не таким массивным, как у его брата, зато в полтора раза длиннее.
— Падла травоядная! — Нуфнир, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, поднялся в воздух и выпустил по Нифниру струю огня.
— Не трать бензин, черняшка. Он у тебя дорогой, девяносто восьмой… Чем там заправляются «Саабы»? — Нифнир золотисто-зеленой иглой ушел в небо и сразу вернулся, целя клыками брату в загривок. Но черный дракон проворно перевел себя в вертикальное положение. Нифнир скользнул мимо, и Нуфнир вцепился своими серебристыми клыками ему в основание хвоста. В тот же миг изумрудные клыки сомкнулись на толстом черном теле, а золотой хвост обвился вокруг черной шеи, пытаясь превратить ее в месиво. Черный хвост пару раз стукнул о дорогу, разбивая асфальт, но потом тоже сумел обвиться вокруг гибкой золотой шеи. Драконы с грохотом повалились на землю. Они переплетались друг с другом все больше, брат все глубже вгрызался в ненавистную плоть брата.
Дмитрий отодвинулся от ствола. Сделал шаг, потом другой…
— Ты куда? — Прошептала Алмис.
— Помочь, — Дмитрий улыбнулся. Наверное, улыбка вышла хищной: Алмис испуганно приложила ладонь ко рту и даже не спросила, кому Дмитрий собирается помочь. Она знала: Тромп помогает только самому себе.
Дмитрий шел бодрым шагом мимо мертвых деревьев, мимо замерших в ужасе мерлинских бандюков, мимо таких же обездвиженных рыцарей из ермунградских предместий. Два переплетенных тела, черное и двухцветное, лежали неподвижно меджду дорогой и озером. Дмитрий подошел почти вплотную. Тела дрожали крупной дрожью. Ни один из братьев не желал уступить.
И тогда Дмитий достал из кармана реторту. Прикинул ветер — ветра почти не было. В уме рассчитал бросок. Потом размахнулся и швырнул реторту вверх. Реторта пролетела по крутой дуге, сверкнув на фоне неба, ударилась о черный гребень Нуфнира и разбилась. Бесцветная жидкость разлилась, замочив оба тела, затекла в щель между ними…
Ничего не произошло. Как же так?.. Что-то нужно еще…
За драконами, чуть слева, матово блестело озеро. Вода. Нужна вода? Нет! «Аквариум», два невозмутимых мужика, толстый бородач и кривоногий усатый недомерок. Их язвительный вопрос. Что-то о раскольнике. Взрывается он от соприкосновения, или надо спеть песенку…
Про бабку!
Дмитрий знал эту песенку.
Фальшивя и иногда сбиваясь то на хрип, то на фальцет, он запел:
— Как приятно золотистой рыбке резвиться в чистой воде…
Драконы начали медленно расцепляться. Дмитий увеличил темп:
— Павлину в сапфировом небе, а пахарю в борозде…
Пришлось отступить на несколько шагов. Дмитрий уже добрался до припева, когда услышал громовые голоса прямо у себя над головой:
— Рыцарь!
— Ты…
— Тромп…
— Падла! Так это ты…
И голоса закончили хором:
— ТЫ СПЕР РАСКОЛЬНИК!!!
Дмитрий понял, что убежать уже не удастся.
— Ты скоро сдохнешь, Мы скоро сдохнем, Все скоро сдохнут, Мир скоро рухнет, Бог навернется, а бабка жива, ать-два!
Драконы дунули на Дмитрия. Огонь…
Огня не было. Не было даже движения воздуха. Не было ничего. Переплетенные драконьи тела все еще громоздились почти до самого неба, но уже начали терять четкость форм. Вот покатилось колесо «Колхиды»…
Рядом — колпак от «Сааба»…
Золото и изумруд потускнели, черный лак облупился, обнажая растрескавшуюся поверхность камня. Дмитрий открыл глаза: он со стыдом понял, что некоторое время стоял, зажмурившись.
К кучам строительного мусора, украшавшим берег озера, примешалось еще две — куча металлолома и куча сероватого щебня. В металлоломе среди ржавого железа кое-где виднелась позеленевшая медь. Готово.
Дмитрий вздохнул и отправился назад, к лесу.
Лес ощетинился стволами — не древесными, а блестящими металлическими стволами «Калашей». Мерлинская братва выстроилась вдоль дороги, дула автоматов нацелены Дмитрию в живот.
Дмитрий остановился.
— Ты мочканул пахана, — сказал один из боевиков, мужик лет сорока с прокуренными жесткими усами, — зачем?
Дмитрий и сам не знал, зачем. Пока все происходило, он был уверен в своей правоте. А теперь…
Но если он сейчас пожмет плечами — это верная смерть. Надо что-то придумать, что-то веское.
— Вован, погоди! — Огибая воронки и рытвины, оставленные на шоссе драконьими хвостами, к Дмитрию крупной рысью бежал Капитан. — Погоди, Вован… Вот, ништяк. — Капитан отдышался, встал между Дмитрием и мерлинцами. Развел руки в стороны, повернулся к мерлинцам и четко проговорил:
— Братва, Фленджер никого не убивал. Хозяин умер сам. Ясно?
— Ясно, — тупо пробормотали мерлинцы, опуская автоматы. Дмитий не верил своим глазам.
— Вам пора домой. Ясно?
— Угу…
И мерлинцы побрели гуськом в сторону Южного Бутова, волоча автоматы за собой. Так школьник-двоечник волочит свой рюкзак, набитый всякой дрянью.
Дмитрий постарался не показать удивления. Но прикинуться, будто все так и надо, было просто невозможно.
— Капитан, ты, я вижу, умеешь общаться с народом…
— Ты мне лучше вот что скажи, — хмуро перебил Капитан, — нахрена ты это сделал? Ты сам-то хоть понимаешь, а?
— Да, да… — раздались неуверенные голоса. За спиной Капитана стоял Боцман, у края дороги — четыре руникейца. Алмис прислонилась к дереву и сверлила Дмитрия взглядом.
