Они пересекли подножие холма и поднялись к дубу. Фрэнк тут же опробовал качели. Отполированная до блеска деревяшка, подвязанная с обеих сторон толстыми, прочными канатами, внушала доверие. И даже при том, что качели вряд ли можно было счесть изящными, они показались Фрэнку весьма удобными.
— Крепко держишься? — поинтересовался Люциан, подходя сзади. И едва Фрэнк кивнул, тот оттянул качели на себя и с силой оттолкнул, посылая их в полёт. Радостный вздох и светящиеся восторгом, как у ребёнка, глаза Фрэнка были доказательством того, насколько ему нравится.
Фрэнк раскачивался, не в состоянии остановиться. Люциан расположился рядом на траве, откинув спину на шершавый ствол, согнул колено и удобно устроил на нём руку.
— Знаешь, Фрэнк, я думаю о том, что не готов. Морально не готов к грядущим переменам. Я так здесь привык, словно врос корнями, — его глаза, туманясь какими-то личными воспоминаниями, смотрели вперёд и вниз, где за небольшой дубовой рощей виднелось поместье, утопающее в нежных оттенках розария.
Фрэнк с непониманием обернулся, с любопытством разглядывая Люциана.
— О чём ты, друг мой? О каких именно переменах говоришь ты? Я не понимаю… — он стал останавливаться, в то время как друг удивлённо взглянул на него, приподняв густую бровь.
— Ты ничего не слышал? Неужели месье Джерард ничего не рассказал о нас?
— Нет, — взволнованно подтвердил Фрэнк. — Прошу, не томи меня, о чём ты говоришь?
Люциан вздохнул, прикрывая холодные голубые глаза веками со светлыми ресницами.
— Я и не знаю теперь, могу ли я сказать…
— Но и не сказать теперь ты не можешь, — настойчиво упёрся Фрэнк, спрыгивая с качелей и присаживаясь рядом с другом. — Просто невежливо начинать о чём-то сокровенном и вот так замолкать — на полуслове.
Фрэнк какое-то время разглядывал словно выточенное из алебастра лицо с прикрытыми глазами и длинными ресницами. Люциан молчал, но чуть погодя решился.
— Друг мой… Через две недели нас будет ждать корабль в порту Сен-Мало*. Мадемуазель Шарлотта хочет вывезти всех домочадцев отсюда в Англию. Там, под Портсмутом, в огромном поместье живёт её пожилая тётушка. Баронесса решила покинуть Францию, — закончил Люциан и, чуть помедлив, добавил всё же: — Навсегда.
*Сен-Мало — старинный французский (бретонский) город-порт, расположен почти напротив английского порта Дувр. Меж ними пролегает пролив Ла-Манш.
— Но… — Фрэнк не верил своим ушам. Он оказался растерянным, не готовым к таким известиям. Это было слишком неожиданно для него. Не лучше, чем гром посреди ясного неба… — Как же так? Навсегда?..
Люциан выглядел так, словно хотел сказать что-то ещё. Будто бы слова вертелись у него на языке. Но, взяв себя в руки, он не решился продолжить свою речь.
— Представь, Фрэнки, в каком я состоянии. И пускай я знал о планах мадемуазель Шарлотты намного дольше, чем ты, это ничуть не сделало меня более подготовленным и счастливым. Мы отправимся в путь через полторы недели, чтобы вовремя добраться до Сен-Мало. С минимумом вещей и ворохом славной памяти, как сказал бы мой отец, — улыбнулся Люциан, решаясь, наконец, посмотреть на друга. Тот сидел, ошарашенно глядя перед собой и пытаясь хоть как-то осмыслить ситуацию.
Определённо, Фрэнк не думал, что они с Люцианом очень близки, но за всё то время, что они успели пообщаться, он с уверенностью мог назвать этого человека рядом добрым, хорошим своим другом. Товарищем. Совершенно точно — человеком, который очень дорог. Он не мог поверить в то, что им придётся расстаться — так скоро и, возможно, навсегда… Тяжелее этого «навсегда» не было ничего для Фрэнка.
— Знаешь, друг мой… — наконец, разомкнул сжатые в тонкую линию губы Фрэнк, — я вряд ли смогу найти сейчас подходящие ситуации слова, Люци. Я шокирован и подавлен. Но это не значит, что я не желаю тебе счастья на новом месте. Я верю, что такой человек, как ты, несмотря на застывшую вьюжную тоску в твоих глазах, сможет найти себя там, куда бы ни забросила его судьба. Не знаю, возможно ли это, но, быть может… Мы будем писать друг другу? — Фрэнк посмотрел на друга с затаённой надеждой. Кажется, его слова растопили лёд, тонкой корочкой блестевший на дне его глаз. Люциан чуть заметно улыбнулся.
— Я думаю, что мы обязательно будем писать друг другу. И только посмей отойти от этого великолепного плана — мне придётся вернуться во Францию и вызвать тебя на дуэль за оскорбление лучших дружеских чувств.
Они обнялись, и хотя весь последующий, окрасившийся розовым под закатным небом вечер прошёл под эгидой лёгкой дымки тоски и грусти, это не мешало им смотреть вниз с холма, обсуждать последние события обоих домов, подначивать друг друга, когда разговор начинал касаться так явно видимых чувств между месье Мадьяро и Фрэнком, смеяться одним им понятным шуткам и зябко жаться друг к другу плечами оттого, что вечерний ветерок, дующий откуда-то с запада, становился всё прохладнее.
— Думаю, нам стоит вернуться, — сказал Люциан, когда темы для бесед были исчерпаны, а молчание немного затянулось. Оно не тяготило ни одного из юношей, но их на самом деле могли уже ждать к ужину.
— Ты прав, — согласился Фрэнк, поднимаясь с травы первым и протягивая Люциану руку. — Идём?
— Только после вас, месье, — шутливо откланялся тот. В его голубых глазах танцевал смех, когда он наблюдал за задорным и быстрым спуском Фрэнка, желающего подурачиться чуть дольше. Они оба чувствовали — Люциан мог бы поклясться в этом — тяжёлую печаль от предстоящей разлуки. Не было никаких гарантий того, что они ещё хоть раз встретятся после неё… Но ни один, ни второй не считал всё это поводом для того, чтобы портить друг другу последние воспоминания.
Ведь самое лучшее — остаться в памяти дорогого человека светом, а не серой дымкой безрадостных чувств?
Глава 28
— Мы вас потеряли, — улыбнулась баронесса, едва они показались в столовой. По всей видимости они только что сели ужинать, не надеясь дождаться двух друзей. Луиза выглядела чуть расстроенной, возможно, она тоже хотела провести время вместе с ними после осмотра розария. Её милые губки были надуты. Фрэнк, не удержавшись, легко пнул Лулу по туфельке под столом, старательно делая вид, что рассматривает люстру. Девочка тут же улыбнулась, показывая ему краешек розового языка.
— Мадемуазель Луиза, разве юные принцессы должны вести себя за столом подобным образом? Это ужасно! — притворно возмутилась Шарлотта, качая головой. — Кажется, месье Джерард совершенно не занимается твоим воспитанием, думаю, за это непростое дело стоит взяться мне.
Мужчины за столом лишь хмыкнули, всецело занятые едой в своих тарелках. Даже Джерард, сначала выглядевший чуть потерянным, едва заметно улыбался.
После спокойного ужина гостям пора было уезжать. Но баронесса снова удивила Фрэнка своим внесённым предложением.
— Душа моя, — обратилась она к Лулу, присев и наклонившись ниже. — Не хочешь ли ты составить мне завтра компанию? Я собираюсь наведаться в Сенлис к своей портной и шляпнице. Мы могли бы заказать тебе несколько новых платьев и шляпок к ним, заглянуть к башмачнику — вдруг найдётся что-то готовое на твою прелестную ножку? А то в доме этих двух грубиянов тебя вряд ли баловали обновками? — и пока девочка ошарашенно хлопала глазками от такого напора, Шарлотта внесла последний штрих: — А после, вечером, мы могли бы поесть мороженого и пирожных в небольшом кафе на углу и сходить на выступление местного кукольного театра. Как ты смотришь на это, детка?
Фрэнк вовсю вглядывался в глаза Джерарда. Тот не казался удивлённым, а это означало лишь одно: всё предложенное было спланировано ими заранее. Для чего? Получится, что Луизы не будет в поместье целых два дня. И не слишком ли это опасно?
Но мадемуазель Шарлотта не зря считалась мастерской соблазнительницей. Ну какая девочка десяти лет в своём уме откажется от обновок, мороженого, да ещё и кукольного театра в придачу? Глаза Луизы были широко распахнуты и подозрительно блестели. Она порывисто обняла баронессу, сказав только несколько слов:
