Джо. Он смотрел на обрубок руки, из которого кровь хлестала, словно из летней дождевальной установки. Я наклонился к малолетнему дварфу, поднял тяжёлого ребёнка, заложил под левую руку, как футбольный мяч, а правой вытянул флягу с зажигательной смесью. И прокричал:
– «Бросок микрофона»!
– Ребёнка забираем? – крикнула Пончик и потеряла бесценную секунду.
Я увернулся от рубящего удара второго меча. Эти твари были неимоверно сильны, практически неуничтожимы, но двигались они безобразно медленно.
– Да, давай!
Я поджёг фитиль фляги.
– Есть! – отозвалась Пончик.
Я легко подбросил зажигательную флягу. Отсчитал в уме две секунды. Фляга достигла высшей точки и пошла на снижение. Прямо на мою голову.
Мы, все четверо – я, Пончик, Монго и Рикки Джо – дематериализовались и появились на крыше дома на другой стороне улицы благодаря Пончикову Прыгуну через лужи.
Я развернулся лицом к стене раз вовремя, чтобы увидеть, как фляга-зажигалка приземлилась перед входом в храм и полностью поглотила всё живое и неживое, что там находилось. Оставшиеся восемь городских эльфов были уничтожены немедленно. Двое городских стражей (они оба замахивались на меня мечами) очухались и посмотрели друг на друга. Над обоими появились шкалы здоровья; правда, индикаторы на них почти не дрогнули. Казалось, два бойца вовсе не замечали набиравшего силу огня. Они отступили от пожара, повернулись к нему лицом и перестали двигаться. Они не видели, куда мы делись.
К счастью, Юнис и дети успели отойти достаточно далеко, и взрыв не накрыл их. Дверь дома, ближайшего к тому, на котором мы стояли, распахнулась, и неигровая пара человеческого рода втащила дварфов внутрь, в то время как из дома высыпали другие неигровые персонажи, желавшие посмотреть, что происходит. Пламя подобралось к двери порочного храма и очень скоро сожрало его весь, а также соседний жилой дом.
Я достал Стандартное зелье исцеления и влил немного в рот не перестававшего визжать Рикки Джо. Кровотечение у него прекратилось, и индикатор здоровья возвратился в зелёную зону. Рука заново не отросла. Он повернулся к болезненно выглядевшему Монго и хотел снова ударить его, теперь уже левой рукой, но я удержал ребёнка.
– Отдай! Верни мою руку!
Монго повиновался.
Глава 21
Мы дождались заката и только тогда покинули своё укрытие на крыше дома. После короткой и бестолковой стычки на улице двое стражей остались в тех же позициях: лицом к огню. Ни один, ни другой не поднимали головы. Многочисленные неигровые персонажи, в том числе и небесные птицы, приходили поглазеть на горящее здание. И никто не уделил нам ни грамма внимания.
Никто – за исключением Мордекая. Он-то отдал целых десять минут открытой брани на нас в чате за то, что мы пробудили в стражниках агрессию.
Рикки Джо сидел на крыше, скрестив ноги, мрачно ощупывал остатки своей искалеченной руки и разглядывал своего любимца Бенджамина, саламандру, дважды послужившую пищей динозавру. Услышав, что мы не в состоянии приделать его руку на место, он долго и злобно она нас кричал. Впрочем, Пончик сумела уговорить дварфа посидеть спокойно и дождаться ночи, когда можно будет спуститься. Когда пожар полностью сожрал здание храма, нам подумалось, что какие бы заклинания ни защищали окрестности, их действие тоже прекратилось, а значит, к Пончику вернулось её обаяние вместе с силой убеждения.
– Эй, парень, – обратился я к маленькому дварфу, пока тянулось наше ожидание, – ты ведь и сам знаешь, что вёл себя не совсем круто, правда? Привязать маленькую ящерицу к палке, а? Это довольно-таки хреново.
– Не говори ребёнку плохих слов, – сделала мне замечание Пончик. – Но Рикки Джо, Карл прав. Так поступать нельзя.
– Но я хотя бы не ел его, – огрызнулся Рикки Джо. – А Бенджамину нравилось. Дварфы привязывают ящериц к шляпам, когда спускаются под горы. Вот он и тренировался.
– Послушай, – заговорил я снова, указывая на выгоревший остов храма (родной дом мальчика, примыкавший к храму, тоже сгорел дотла), – ты видел, чтобы туда входило или выходило что-нибудь необычное? Не слышал ничего странного и пугающего?
– Пугающего? – переспросил он. – Да они все там не в себе. Один там у них ревёт по маме каждое утро. Мы сквозь стенку слышали, ага-ага. И запахов много, тоже жуткие какие-то. Мой братик Бубба Лейн рассказывал: пару ночей назад видел, как что-то слетело с крыши. Он думает, это была Красу, а может, просто та дама из небесных птиц.
– Какая дама? – не понял я.
– Я не знаю, как её звать. Они для меня все одинаковые. Но она часто приходит. Обычно приходит, пока не стемнело, а потом уматывает куда-то с другими дамами. А вот сегодня не приходила.
– Погоди, что это за другие дамы?
– Женщины, обычно из эльфов, дварфов или из человец. Целыми днями там торчат. Я никого из них не узнаю. По-моему, они стараются вступить в церковь. Одеваются так, как будто в «Десперадо» собрались. Бубба Лейн говорит, это потому что женщины – дуры. Моя мама шлёпает его, когда он так говорит, а потом бьёт в ухо, пока он прощения не попросит. Потом она всех нас выстраивает и называет его глупым. Не очень-то ему это нравится.
– А ты знаешь, где небесные птицы находят этих женщин? – заинтересовалась Пончик.
– Нет, – ответил малец. – Нам не разрешают ходить мимо по улице. Мама говорит, там опасно.
Я взглянул на Пончика. Женщины из-за города пачками приходили в этот храм, и потом их подруга небесная птица куда-то их уводила. Интересненько. Надо бы уже двигать.
Лёгкого пути с крыши не было. До перезарядки Пончикова Прыгуна через лужи оставалось ещё четыре часа, к тому же он понадобится нам для следующей части вечерних исследований.
Я вздохнул, доставая свою верёвку и думая о том, как переменился мир с того часа, когда мы утром проснулись. Мы прожили длинный и сумасшедший день, и он ещё не окончен. Больше мы не сможем ходить по городу как ни в чём не бывало. Ночью – да, но когда взойдёт солнце, стражи набросятся на нас. Крайне гадкое обстоятельство. Поблизости есть и другие города, но этот – самый крупный в округе. К тому же до крушения уровня всего
