Особое удовольствие доставило некое подобие равноправия полов в халифате. Мужчины и женщины ходили и торговали рука об руку, никаких угнетений и притеснений.
Мы с Эзрой угодили в самый центр могучей смеси из запахов пряностей, благовоний, сладкого парфюма, трав и кожи. Сперва нас окружили лабиринты пёстрых прилавков с фруктами и овощами, половину из которых я видела впервые, затем со специями и, наконец, мы выбрались к коврам, посуде и домашним безделушкам. Гуль уверенно вёл меня к выходу, но этого выхода, казалось, вообще не существует.
— Кадингир, несведущая дочь Адама, не только столица Мирхаана, но и самый богатый город на континенте, — говорил Эзра. — Здесь можно купить всё!
— Неужели?
Как же тут жарко. Ещё немного, и в обморок упаду.
— Вэй из мир! Зачем столько пессимизма в интонациях? Не далее как в прошлом месяце родная дочь сводной сестры тётки моей матери приобрела тут шкатулку с заводными танцовщицами. Механизм заклинило уже на следующий день, но когда она начала разбирать его, то внутри нашла двухсотлетний динарий.
— Всего лишь динарий? Хорошо бы иремский медальон…
Заметив, в каком я состоянии, гуль обошёл меня сзади и взял под руку с другой стороны.
— А ведь это идея! Чего зазря мимо идти, раз мы здесь? Даст Всевышний, отыщем что-нибудь полезное для тебя прямо тут, на базаре, за весьма сходную цену. Чудеса случаются.
— Ну-ну, — протянула я с немалой долей скепсиса. — Если иремские вещи настолько древние, как ты говоришь, их здесь не будет. Тем более по сходной цене.
— Не все, кто продают, понимают, какой ценный предмет попал в их руки. Видишь ли, — пустился в объяснения гуль, проходя мимо прилавков с бусами из стекла, — созданные маридами вещи не излучают волшебную силу направо и налево. Чаще всего они напоминают уродливую древнюю рухлядь и открывают свои свойства далеко не с первого раза.
— Ты же не предлагаешь покупать барахло методом случайного тыка?
— Нет, конечно! Знаешь легенду о том, как Юсуф аль-Дин заполучил волшебный ковёр?
— Только не говори, что он купил его на этом базаре.
— Выходит, знаешь! Юсуф отправился сюда за морковью и прошёл бы мимо лавки с коврами, но только накануне вечером ему повезло столкнуться с настоящим джинном, принявшим обличие немощной старухи. Он помог ей, и она в ответ угостила его яблоком. А как известно, тот человек, кто соприкоснулся с магией джиннов, несколько дней сам способен улавливать волшебство в окружающем мире. Из сотен ковров Юсуф безошибочно потянулся к Тому Самому! Ты точно так же совсем недавно испытала на себе воздействие магии джиннов. Прислушайся к внутренним стремлениям, и они приведут тебя к медальону.
Почти все мои «внутренние стремления» хотели, чтобы происходящее вокруг оказалось сном, можно даже горячечным. Я ощущала только жару и голод, больше ничего.
Мы прошли несколько рядов, пока не остановились возле длинного прилавка с медными и оловянными побрякушками. Товары у продавца в линялом бархатном балахоне алой расцветки были самыми дешёвыми. Качество его товара соответствовало.
— Вот! — Эзра с азартом ткнул пальцем в шеренгу безделушек. — Здесь самый большой выбор антикварных украшений. Присмотрись хорошенько, ничего не чувствуешь?
— Похоже на подделку.
— Так и должно быть. Джинны большие хитрецы, они знают, как замаскировать по-настоящему стоящую вещь. Смотри лучше, это в твоих интересах.
— Тут ничего иремского, — я качнула головой. — Никаких «внутренних стремлений» ни к этой лавке, ни вообще. Пойдём отсюда, а? Что-то мне совсем не хорошо от здешнего запаха.
— Уверена?
— Более чем. Хватит с меня базара.
— Слушаюсь и повинуюсь, — кивнул гуль.
Мечты о скором возвращении домой пришлось оставить на потом.
Глава 5
Узкими улочками, в тени которых пожилые кадингирцы пережидали полуденную жару, мы с Эзрой вышли на просторную квадратную площадь и очутились возле ровного шестиугольного здания. Все его стены до самой крыши были исписаны золотой вязью, так похожей на арабские письмена. Я не смогла прочесть ни слова, как ни напрягала мозг. Это заставило меня задуматься — а на каком, собственно, языке мы с Эзрой общаемся? Точно не на русском. Что странно, никаких неудобств я не чувствовала, словно с рождения владела им. Гуль объяснил сей феномен влиянием магии мудрых маридов. Прежде чем создавать свои медальоны, они учли множество факторов, облегчающих путешественнику жизнь в иных мирах, и в первую очередь знание языка местного населения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Жаль, они не подумали о чтении.
Стоило подойти к зданию чуть ближе, как по коже прошёлся лёгкий озноб, душу охватила непонятная внутренняя тревога, а происходящее вокруг незаметно отодвинулось на второй план. Меня будто бы схватили за руку и настойчиво потянули вперёд.
— Нам сюда, — Эзра кивнул на массивные двери, вернув в реальность.
Я резко встряхнула головой, буквально заставив себя сосредоточиться.
— В Сыскном приказе хранятся иремские предметы?
— Почувствовала их зов, да? — догадался гуль. — Здесь внизу архив, там много артефактов, но все они бесполезные или уже использованные. Действительно ценные вещи спрятаны в сокровищнице халифа.
Эзра открыл дверь, пропустив меня первой, и зашёл следом.
Мы оказались в просторном холле, наполненном приятной прохладой и мягким светом, струящимся через голубое стекло стрельчатых окон. Внутри ни людей, ни мебели. Каменные интерьеры разбавляли только масляные лампы в нишах и портреты лучших сотрудников на стенах.
— Гляди сюда. — Эзра взял меня за плечи и подвёл к одному из них.
С указанного портрета прямо на нас смотрело суровое лицо видавшего виды гуля. Взгляд его жёлтых глаз прожигал насквозь, из-за плотно сжатых губ показывались острые кончики длинных клыков.
— Это мой отец — Соломон аль-Хазми, гуль из благородного рода Наккаш. Он был лучшим сыщиком Сыскного приказа. Без шуток! Одни ровнялись на аль-Касима, другие на ар-Лахама, а на моего отца ровнялись и аль-Касим, и ар-Лахам.
— Впечатляет.
Что с ним случилось и где он сейчас, спрашивать не стала. Слово «был» уже намекает, что его звёздный час в прошлом. Скорее всего, вместе с жизнью.
— Слушай, милостивая дочь Адама, — доверительно шепнул Эзра, когда мы подошли к двери с большой позолоченной табличкой. — Не рассказывай госпоже Хатун о словах говоруна. Чем бы ни была синяя дымь, пусть она останется между нами, хорошо? И кувшин в хижине тоже. Сама понимаешь…
— Договорились. Постой, глава Сыскного приказа — женщина?
— Временно. Предыдущего главу сослали за преступления против халифата, и пока диван не нашёл ему подходящую замену, приказом управляет его заместитель — начальница Хатун аль-Басара. На табличке всё написано, — он ткнул пальцем в витиеватую надпись.
— Я не умею читать на мирхаанском.
— Вообще?
— Ни буквы, ни цифры.
— Ай, не страшно! Мать матери моей матери тоже не умела читать и ничего, до ста семи дожила.
Гуль постучался и, получив разрешение, прошмыгнул внутрь. Я сразу за ним. Не собираюсь торчать в коридоре неприкаянной душой.
Обстановка внутри кабинета госпожи Хатун резко контрастировала со спартанскими видами холла. Она буквально поражала персидской роскошью. На полу ковры, у стен изящные узкие шкафы с витражными дверцами, огромный круглый стол по центру завален пугающим количеством макулатуры. Причудливый хронометр в углу мерно отсчитывал время.
— Вот и ты, Эзраим, — с лёгким раздражением протянула худощавая дама лет сорока в просторной тунике цвета индиго. На её носу сидели круглые очки, раза в два увеличивающие глаза. — Наконец-то явился.
— Шалом, почтенная!
— Здравствуй, здравствуй. Где же ты пропадал последние дни, что вспомнил о работе только сегодня?
Шустрый парень без приглашения устроился в массивном кресле для посетителей и сложил локти на стол начальницы.
— Обстоятельства сложились не в мою пользу.
