– Хороша, добрый хозяин, да только жаль не вижу твоего лица, не сумею как следует отблагодарить за оказанную милость, – не растерявшись и изготовившись к любому продолжению, спокойно проговорил Мечислав.
– Что ж, если ты доволен, неплохо было бы и уплатить за еду и ночлег, тогда и тёплая постель для тебя сыщется, – на этих словах в противоположной стене отворилась незамеченная в полумраке дверца, что-то звякнуло, Мечислав увидел перед собой шута в изрядно вылинявшем одеянии и шапке с бубенцами. – Что скажешь?
– И сколько ж тебе полагается за постой? – невольно улыбнувшись, поинтересовался гость.
– Десять серебряников, – ухмыльнулся комедиант. – Надеюсь, для ясновельможного пана это сущие пустяки.
– Если бы они у меня были, с радостью, а так, придётся провести ночь под открытым небом. Благодарствую за обед.
– Ты съел поросёнка, выпил пиво, твой конь жуёт в сарае сено, а как платить – в кусты? – изобразив на изборождённом морщинами лице искреннее удивление, продолжил торговаться паяц.
– Высоко ты ценишь маленького худосочного поросёнка, – ощутив, как в спину уткнулось что-то холодное, и будто не заметив этого, парировал гость. Замер, удивленный вовсе не издевательством обирающего здесь путников шута, но предательством шкатулки, которой он столь бездумно поверялся все долгие дни пути. И ведь кому поверил – Удо, немецкому уродцу, приносящему одни несчастья, проклятому колдуну. Верно, теперь настало время платить за доверчивость. Стало быть и князь оказался подвластен неведомым чарам безухого карлы. От мысли этой Мечислав содрогнулся, и приготовился.
Последние серебряные монеты он неразумно истратил в Остатнах, а коли так задёшево жизнь свою он не продаст. Рука под плащом, снять который он так и не успел, потянулась к мечу. Мечислав, рассчитывая резкий поворот, медленно вдохнул, но вдруг, ослепив присутствующих, а в комнате находились ещё трое дюжих молодцов, ярко полыхнул очаг. За спиной чертыхнулись, острие меча дернулось, мгновением позже снова воткнувшись в щель меж пластин.
В этот же миг Мечислав ощутил в ладони нечто мягкое, затем увидел в ней кожаный кошель под завязку набитый денарами. Проморгался, не веря глазам. Выходит волшебный ларец на подобные штуки способен и он понапрасну клеветал в мыслях и на Удо и на опоенного речами карлы князя. Не раздумывая, бросил деньги на стол. Шут, хитро прищурившись, высыпал на ладонь новёхонькие серебряники, пересчитал, радостно проблеял:
– Благодарствую, – и принялся столь потешно кланяться, что Мечислав не смог сдержать улыбку.
– Ну, полно тебе, Груша, кобениться, – выступил из-за спины гостя широкоплечий бородач одетый в потрепанную годами и походами бригантину, чьи пластины испещряли так и не выпрямленные вмятины, а юбка была изодрана в лохмотья ударом топора или двуручного меча. В жилистой руке он сжимал тяжелый моргенштерн. – Мир тебе, рыцарь, я Бочар, хозяин здешней границы.
Мечислав сдержанно кивнул.
– На Грушу не серчай, он у нас любитель заблудших путников стращать. Когда князь Мазовецкий, забавы ради приказал порезать его на ремни, немного умом тронулся, а так добрейший малый, – примирительно заговорил хозяин. – Да и мы люди не лихие, за щедрость твою возблагодарим сторицей. Лех!
Холодная сталь упиравшегося в спину клинка отступила, показался обладатель сего имени – высоченный парниша, стриженный под горшок, а за ним невысокий рыцарь с косой саженью в плечах и тяжёлым взглядом из-под кустистых бровей, девиз на его щите гласил: «не убоюсь я зла». Мечислав невольно усмехнулся: какого зла бояться, если сам ты зло, отринувшее клятвы и обеты, что может быть позорнее для рыцаря, чем поборами зарабатывать свой хлеб.
– Мария, собери на стол! – крикнул в пустоту седобородый. – Надеюсь, щедрый гость не погнушается разделить с нами скромный ужин.
– Благодарю, добрый хозяин, – кивнул Мечислав, садясь на лавку. Остальные члены странного сообщества, попрятав оружие, расселись вокруг стола.
В комнате появилась круглолицая женщина в кружевном чепце, и стала носить горшки да миски с различной снедью. Присутствующие принялись жевать, поглядывая на Мечислава, которому уж кусок в горло не лез.
– Ты не сердись на нас, гостюшка, – наливая ему чарку вина, приветливо сказал шляхтич. – Хоть побалакаем немного. Одинокие путники в наших краях появляются редко, вот я и решил разглядеть тебя поближе, расспросить, куда путь держишь.
– Что-то больно невежливо расспросил, – не удержался от иронии Мечислав и тут же замкнул рот на замок.
– Мы тут люди простые, без панских загогулин, но, ежели высокородному рыцарю претит делить с нами трапезу… – он замолчал, хмуро поглядев на гостя. Мечислав, не дожидаясь продолжения, сам поднял чарку и произнёс:
– Мир этому дому.
Присутствующие заулыбались, бородач, как и положено хозяину, выпил первым, затем одобрительно хмыкнул и повторил вопрос о цели его путешествия. Мечислав сказал, что идет в Безымянный замок по приказу своего сюзерена.
– Видно твой князь решил от тебя избавиться. И чем ты ему так насолил? – не переставая жевать, прокомментировал шут неожиданно высоким писклявым голосом. – Сколько народу в Безымянный замок хаживало, будто он мёдом намазан, да никто не воротился.
– Что ж, погибну в замке, если на то будет воля всеблагого, – смиренно произнёс Мечислав с неприкрытой ноткой решимости в голосе, пытаясь хоть ей отгородиться от потерявших всякую честь людей.
Груша скорчил умилительную гримасу, сидящие за столом сотоварищи понимающе переглянулись:
– Эка важность, ты до него сначала дойди, – в бороду проговорил шляхтич, бухнув кулаком по колену.
– А кто мне помешает? – пожал плечами гость.
– Да мало кто, – Бочар многозначительно понизил голос. – Буза вон тоже в замок шел, не дошел, полумёртвым на шляхе нашли, – кивая в сторону не боящегося зла рыцаря, продолжил он. – Теперь с нами жительствует, а куда ему деваться, господин ко двору не допустит, не помирать же. Смертельное задание дал тебе твой князь, под стенами замка дружины ложились, не один отчаянный герой, и не подумай, что от рук человеческих, там ведь черный колдун живет со своей призрачной ордой, а против неё ни один христианский меч устоять не может. И всё равно идут, точно агнцы на приношение. Так что подумай до утра, может останешься, для спорых рук и здесь работёнка сыщется. Сам понимаешь, мы тут не духом святым пробавляемся, дело верное, а главное, постоянное. В этих местах я уж, почитай, десять лет живу. Была у меня прежде дружина, да вот что осталось. Ты бы нам сгодился.
– Я слово дал, его сдержу, – ответствовал Мечислав. – Хоть сам дьявол во плоти пусть там живёт, я тоже не лыком шит. – Он потеребил рукоять меча и тут же схватился за шкатулку, проверяя, как бы не случилось что. Будто с ней могло что случиться.
– Как знаешь, я тебя предупредил, – разочарованно кивнул шляхтич. – Но ты все равно подумай умом, а не данными обетами, – Мечислава перекосило от богомерзких слов, впрочем, бородач не придал движению гостя ни малейшего значения. – Ты смел и силен, я вижу, а скоро пройдет караван с янтарем, там дружина неплохая, но и оброк предстоит взять немалый.
– В твоём юном возрасте всё словами да обетами меряется, – перебирая бубенцы шутовской шапки, вставил Груша. – А в нашем хочется дожить до следующего утра, да чтоб рядом кто-то был, словом перемолвиться.
– Ну вот, опять завёл свою философию, – недовольно хмыкнул Лех.
– А ты, отрок, поживи сперва с моё, а потом с речами выступай. Не все словом меряется, гость нежданный, не за все сил найдется ответ держать.
Буза смерил шута тяжёлым взглядом, под которым тот скукожился и замолк. Мечислав вдруг понял, что если он останется за столом, так сидя и уснёт. Тело налилось усталостью, а глаза закрывались сами собой. Бочар, заметив это, кликнул Марию, та поманила гостя прочь из дома через тёмный затихший двор с недавно разрытой под оголившейся грушей выгребной ямой. Пересекши двор, женщина привела его в сарай, открыла щеколду и кивнула, пропуская вперёд. Мечислав увидел топчан, накрытый высокой периной и обессиленный внезапной истомой, позабыв про сапоги, снопом повалился на ложе, только суму со шкатулкой под голову подложил. Сон был тяжёлым, будто в чане со смолой потонул, задыхаешься и выбраться охота, да не в мочь.
Спустя время рыцарь услышал тихие голоса, попытался открыть глаза – не вышло. Почувствовал, как его берут за ноги и руки, переворачивают на спину:
– Готов, пан рыцарь, – проговорили прямо над ухом. – Суму под периной спрятал, там его главное богатство, я ещё за столом приметил как он её к себе прижимает. Жаль парня, совсем зелёный ещё, хоть и хорохорится.
Это Груша, его голос.
