Золотые пальцы статуи Канджучи сложились и сжались в необъятные бугристые кулаки.
— Идемте, Доктор. — Ощущая мурашки на своей коже, Финн быстро развернулся и направился назад к разрушенному выходу. — Прежде чем что-нибудь еще не преградило нам путь.
— Игнорирование проблемы не заставит ее исчезнуть, Директор, — предупредил его Доктор. — Что-то пробудилось. Что-то очень древнее и очень враждебное. И то, что мы здесь сейчас видим — это лишь цветочки, и только. Положение станет хуже, гораздо хуже. Речь сейчас идет об огромных количествах хуже!
«Паникерская чушь», — подумал Финн, торопясь покинуть помещение. Ему только хотелось, чтобы у него было достаточно смелости произнести это вслух.
* * *
Соломон медленно шел сквозь тьму заброшенных восточных пещер, его гаснущий фонарь проливал слабый желтый свет на петляющую впереди тропинку. Вокруг, в тех местах, где потолок обрушился и сталагмиты раскололись, были раскиданы кучи булыжников. Некоторые из лавовых труб были слишком маленькими для того, чтобы через них можно было бы пройти, приходилось сгибаться и ползти, иногда даже протискиваться на животе. Не удивительно, что восточные сети были практически списаны со счетов, по крайней мере, до тех пор, пока грибок не получит распространение, и им не понадобятся дополнительные пространства.
Соломон достиг того, что на первый взгляд казалось тупиком в узком конце туннеля. Но луч угасающего фонаря выявил там темный силуэт камней, рассыпанных, преграждая путь. Он выключил свет, начал убирать камни.
Где-то позади послышался отдаленный звук, и он замер. Его не должны здесь найти. Если же все-таки…
Шум не повторился. Соломон вернулся к расчистке камней из узкого прохода, затем прополз через образовавшийся проем. На этой стороне проход был выше и шире.
И в конце него кто-то стоял.
Темный силуэт с горящим факелом в руках.
— Что ты здесь делаешь? — требовательно произнес Соломон.
— Мы хотим еще пищи. — Тихо сказал силуэт.
Соломон покачал головой.
— Больше нет. Я всегда говорил, я могу делать вам только одну доставку в неделю.
— Этого недостаточно.
— Пропажу большего количества заметят. — Соломон подошел к мужчине с факелом и протянул руку. — Рад видеть тебя, Талиб, но я предупреждал тебя никогда сюда не приходить.
Талиб принял его рукопожатие, но лицо его оставалось холодным, как тьма.
— Грабители и мятежники забрали большую часть пищи. Они взяли наших овец и коров, даже циновки, на которых мы спим. И они вернутся.
— Я не могу дать вам больше, — произнес Соломон. — Ты слишком многим рискуешь, приходя сюда. Если тебя видели — если хоть кто-нибудь узнает, что туннели тянутся до самого Гуронка — вас могут переселить в приюты или спихнуть в лагеря помощи. Ты этого хочешь? — Он с подозрением посмотрел на Талиба. — Нет. Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь найти свой собственный путь на другую сторону, не так ли? Пытаешься сам взять пищу?
— Нам это нужно, Соломон.
Соломон не смог удержаться, чтобы не повысить голос.
— Если меня поймают за кражей для вас, меня сошлют в трудовые лагеря. И тогда у вас не будет ни еды, ни чего бы то ни было другого — ты понимаешь? Ничего больше никогда.
Талиб со злостью взметнул свое лицо вплотную к лицу Соломона.
— Если мы не получим больше, никакой нужды в пище у нас уже не будет. Потому что мы все будем мертвы.
— Мне жаль. — Соломон покачал головой. — Я могу попросить Бэзела поговорить со своими друзьями в лагере Инико…
— Твой отец стыдился бы, — презрительно фыркнул Талиб. — Ты говоришь, что хочешь помочь своей деревне, но…
— Я покинул Гуронка пятнадцать лет назад, однако до сих пор рискую всем, чтобы помочь вам!
— Ты теперь принадлежишь Финну.
Соломон не отреагировал.
— В воскресенье, — медленно произнес он, — еда будет оставлена, как обычно, в помеченной пещере. Если я решу, что смогу безопасно увеличить количество, я это сделаю. А теперь, иди.
Талиб развернулся и зашагал прочь, вскоре его поглотили тени.
Добрую минуту Соломон простоял, прислушиваясь к звуку шагов Талиба, эхом затихающих в пространстве пещер. Когда он убедился, что мужчина ушел, он сначала пошел за ним, затем протиснулся в узкий боковой туннель. Пол был неровным, покрытым вскипевшей лавой. Потолок был украшен гирляндами зловеще выглядящих сталактитов, оставшихся от процесса остывания расплавленной крыши. Соломон не страдал клаустрофобией, но в некоторых из этих проходов казалось, будто бы он был заперт в гигантском пыточном приспособлении.
Возможно, потому что он приближался к машине.
Соломон обнаружил ее, разыскивая более легкий путь сквозь разрушенный лабиринт лавовых труб; чем быстрее он сможет тайно переносить пищу из агро-подразделения, тем безопаснее будет для всех заинтересованных лиц. В этом был его план.
Вот только теперь, когда что-то пробудилось, никто не был в безопасности.
Канджучи был мертв, и Соломона мучила уверенность, что он не будет последним.
Он повернул налево в другой туннель. Стены здесь были вогнутыми, покосившимися. Они словно отражали его решимость. И в конце этого длинного, темного туннеля он уже мог видеть похожее на магму сияние машины. С чего вдруг проклятая штуковина начала светиться?
«Потому что ты нашел ее», — сказал он самому себе. — «Потому что ты пробудил ее».
Он выключил свой фонарь. Раскопки в подземных пещерах ослабили всю область, и трещина превратилась в раскол. Соломон поработал над отверстием, расширил его, прокладывая себе путь на другую сторону в надежде, что сможет найти короткий путь. Вместо этого он наткнулся на тайную погребальную камеру для… этого.
Соломон смотрел на нее: вмурованную в пол огромную прямоугольную панель, размером с экран кинотеатра, сделанную из того же сияющего золотого материала, что Канджучи и гриф. Она была вложена в гладкую поверхность древнего бассейна лавы. На ее поверхности, мерцая, как расплавленный металл, располагались причудливо высеченные средства управления. Странное, приглушенное мурлыканье, нечто среднее между журчанием водяного потока и гудением генератора звучало, словно дуновение свежести сквозь зловонный воздух. Словно бы панель каким-то образом была новой — не сотен, а то и тысяч лет стариной.
Ему следовало кому-то рассказать, конечно. Рассказать Финну, переложить эту проблему на него. Но Финн захотел бы, чтобы эту штуку изучили, туннели кишели бы экспертами и учеными, и хорошо, если б ему тогда удавалось раз в новолуние пронести Талибу банку бобов.
Его инструменты все еще были разбросаны по туннелю. Соломон поднял свою каску и отбойный молоток и уставился на безмятежно сияющую и гудящую золотую панель.
— Пора тебе вновь скрыться с глаз, — пробормотал он. Лишь несколько ударов молота, и он сможет обрушить крышу. Возможно, тогда все наладится.
Соломон глубоко вдохнул и выпустил ударную волну из молотка на потолок пещеры. Все помещение вокруг него сотряслось. Он рисковал обрушить крышу себе на голову не меньше, чем на панель, но выбора не было. Стиснув зубы, с колотящимся сердцем, он выстрелил вновь. На этот раз огромные куски древнего камня сорвались с потолка, осыпаясь на панель. Но они были не в состоянии заглушить источаемый ей мерцающий свет.
Ужасная волна неуверенности прокатилась внутри него, будто бы отзвук обрушения — не сработает, ты облажался — но он зашел слишком далеко, чтобы останавливаться. Он закусил губу и выстрелил вновь, почувствовав, как кости его подпрыгнули и задребезжали, когда с оглушительным треском потолок пещеры полностью разрушился. Обломки дождем посыпались вокруг него.
Соломон не был уверен, его ли это нервы не выдержали, или же разрушилось заклятье, наложенное на него машиной, но неожиданно он побежал по туннелю со всех ног, светя своим фонарем по искривленным стенам петляющего прохода, молясь, чтобы ударными волнами не отрезало ему единственный путь наружу.
Он бежал так быстро, что не заметил Адиэл, наблюдавшую за ним из самой густой тени, пальцами теребя бусины на своей шее.
Глава шестая
Роза последовала за Бэзелом сквозь вход в помещения роста. Пещера была прохладной и сухой, и пахла не очень хорошо. Он взял фонарь с крюка на стене рядом с проходом и включил луч тусклого красного света.
— Не хочу тревожить летучих мышей. — Объяснил он. — Они тут тысячами живут на потолке наверху.
— Ты водишь меня только по лучшим местам, верно? — Пока она говорила, ее нога стукнулась обо что-то. — Что это было? — Она отстранилась, сделала шаг назад и наступила на что-то еще. — Фу! И это. Дай мне фонарь! — Она выхватила фонарик из его руки и направила луч света вниз на пол пещеры. Маленькие золотые фигурки покрывали скользкий пол.
