— О, Боже, — пробормотал Бэзел. — Помнишь, что я говорил о летучих мышах на потолке?
Она кивнула.
— Похоже, они совсем опустились. — Неожиданно одно из маленьких телец начало подергиваться. — Ой-ёй.
— Прямо как гриф. — Сказал Бэзел. — Они оживают! Давай-ка выбираться отсюда.
— Но ты сказал, их здесь тысячи. Если они начнут взлетать и пикировать на все подряд, у Доктора и Финна не будет ни малейшего шанса! — Роза похромала дальше в пещеру, но крошечные тельца покрывали пол густыми золотыми сугробами. — Доктор! — Крикнула она, ступая по телам. — Ты меня слышишь?
— Роза. — Закричал Бэзел, — что бы ни сделало это с летучими мышами, сделает то же и с нами, если мы ему позволим!
Зловещее попискивание и свист рассекаемого крыльями воздуха прорезали тьму.
— Доктор, ты там? — Не сдавалась Роза, чувствуя, как земля начала елозить и корчиться под ее ногами. Маленькая фигурка со свистом пронеслась над ее плечом, и она вздрогнула. — Доктор!
— Да! — Раздался его жизнерадостный крик. — Я здесь с Финном. Но мы уже выходим.
— Поспешите — у нас тут замышательная ситуация! — Еще несколько пронеслись мимо. Одна зацепилась за ее волосы своими крыльями или когтями, и она замахала вслепую, отчаянно пытаясь ее сбросить.
— Берегись! — Прокричал Бэзел.
Повсюду были летучие мыши, пылающие огненным светом.
Что-то привело их в неистовство. Роза увидела Доктора, спешащего к выходу, таща за собой за рукав Финна. Удовлетворенная тем, что он был в порядке, она натянула майку на голову и тоже бросилась на выход, так быстро, как только позволяла ее больная лодыжка. Воздух кишел летучими мышами, цепляющимися за ее одежду, врезающимися в ее руки и ноги. «Это просто мышки с крыльями», — сказала она себе. — «Странные, мутировавшие золотые мышки с крыльями, да, но»…
Она чувствовала головокружение, дезориентацию, и отчаянно пыталась удержаться в сознании, боясь свалиться головой вперед в мешево корчащихся на земле тел. Затем неожиданно она ощутила на себе руки, направляющие ее.
— Доктор?
В следующее мгновение Роза почувствовала жар солнца на своих обнаженных руках, мгновенно согревший ее гусиную кожу. Она увидела Финна, промакивающего порез на своей щеке, Бэзела, лежащего на земле плашмя со вздымающейся грудью — и обнаружила Доктора, ухмыляющегося ей в лицо.
— Ты что делала, за мной проскользнула?
— Даже не вздумай добавлять, «как мышка», — предупредила она его. Он изобразил на лице оскорбленную мину, словно бы она ранила его чувства. Затем начал расстегивать рубашку, и она увидела, что он действительно был ранен — Как ты заполучил этот синяк? — спросила она его.
— Куда более интересно, как я заполучил вот этого малого? — Он вытащил из рубашки маленькое золотое существо, помещавшееся у него в ладони, — Забавно, что ты спросила! Что ж, когда я был моложе, я был демонически хорошим бэтсменом (прим. пер. — «batsman» — отбивающий в крикете, и игра слов «bats» — летучие мыши, «man» — человек). Оказалось полезным в последующей жизни при встрече с демоническими летучими мышами. — Он вытащил свои очки, раскрыл их и водрузил на место. — Думаю, назову его Толстой. Похож на Толстого, тебе не кажется? Привет, Толстой! А кто у нас тут маленький хорошенький золотой мальчик, а? — Он широко ей улыбнулся. — Проще изучать, чем грифа — и бьет он послабее, чем Канджучи.
Бэзел посмотрел на них.
— Гриф сбежал.
— Мы знаем. — Дрожащим голосом произнес Финн.
— И еще этот комок золотого вещества, — продолжила Роза, — должно быть, того самого, о котором говорила Адиэл — он напал на нас.
— Он хотел вас трансформировать. — Сказал Доктор.
— Мы поймали его в котелок. — Сказал Бэзел.
— Если он остался пойманным, у него на это была хорошая причина. — Доктор глянул вниз на свою летучую мышь. — Надо бы поместить этого маленького приятеля в какое-нибудь надежное место. Финн, сейчас твой шанс сыграть в хорошего босса. Распусти персонал для их же собственной безопасности. Отправь их по домам. Славный ранний вечер и чашечка Хорликс, оооо, прекрасно. — В его голосе прозвучала стальная нотка. — Это место должно быть закрыто.
— Я не отправлюсь домой! — запротестовал Бэзел.
— А я не могу закрыть это подразделение. — Произнес Финн. — Эта работа слишком важна. — Он вздохнул. — Но, полагаю, незадействованный персонал может быть распущен на сегодня…
Роза посмотрела на него.
— Думаете, со всем этим будет покончено к завтрашнему утру, так?
— Только если не стоять здесь, рассуждая об этом, — сухо произнес Финн. — Доктор, это существо…
— Толстой.
— … должно быть быстро проанализировано, прежде чем оно мутирует и увеличится. Мы должны забрать его в лабораторию. Адиэл может помочь подготовить… — Он нахмурился. — С Адиэл все в порядке?
Бэзел поднимался на ноги.
— Оставили ее в комнате отдыха. Она спала.
— Уже нет. — Обратила внимание Роза.
Адиэл спешила к ним по дорожке из соломы и опилок, дреды подпрыгивали вокруг ее плеч, на лице было написано замешательство.
— Что тут происходило? — спросила она.
— Ты ведь должна быть под действием лекарства. — Сказал ей Бэзел. — Я тебе пэ-пилюлю дал!
— Да, во фруктовом напитке, состоящем наполовину из кофеина, наполовину из таурина, — бросила в ответ Адиэл, — как будто бы это сработало. Я проснулась, а все вдруг исчезли, окно комнаты отдыха разбито, никого поблизости… — Она посмотрела на Финна. — Канджучи — с ним все в порядке?
— Нет. — Доктор сочувственно улыбнулся, но покачал головой. — Я мог бы изображать доброту и сказать, что Канджучи не в себе. Но я не хочу опекать тебя, давать ложную надежду — и я не хочу, чтобы кто-нибудь думал, что существует хоть малейший шанс на выживание, если одна из этих золотых капель коснется вас.
— Так значит, он действительно мертв. — Тихо произнес Бэзел. — Мертв, и его больше нет.
— Не совсем нет. — Сказал Доктор. — Нечто другое контролирует его тело на данный момент. Нечто с весьма специфическим умыслом, что пробудилось под этим вулканом с мыслью, что ему нужно набрать часовых. Нам необходимо больше узнать о нем и быстро — прежде, чем кто-либо или что-либо еще покинет этот мир с прощальным золотым подарком. — Он промаршировал к Финну и потряс летучей мышью у него перед носом. — Не приступить ли нам к делу?
* * *
Роза сидела в лаборатории, ожидая, когда Доктор поразит уменьшившуюся аудиторию результатами своих изысканий. Он использовал звуковую отвертку на датчике сбора данных, пытаясь, как она полагала, вытянуть из него побольше. Яростные стук и царапание доносились из обитого свинцом ящика, где летучая мышь изо всех сил старалась сбежать из плена.
Финн согнулся над микроскопом странного вида, проверяя вещество, тогда как Адиэл была занята смешиванием и подготовкой в мензурках растворов. Все, чем Роза могла заниматься — это отмечать то, как вела себя Адиэл рядом с Финном; все ее тело словно замирало в напряжении каждый раз, как он приближался к ней. Может быть, что-то произошло между ними — неудачный роман, или, может, он обошел ее вниманием при повышении, или…
Роза вздохнула. Какое это имело значение? Она ненавидела чувствовать себя такой бесполезной, но подозревала, что даже если бы сдала экзамен по общеобразовательной химии, все равно бы ей было до них далеко, мили две, не меньше. Сейчас она жалела, что не ушла вместе с Бэзелом и Соломоном, собирать рабочих и пораньше отправлять их домой, а затем заканчивать проверять подразделение на предмет наличия непредсказуемых мутировавших животных. Но ее лодыжка была обмазана толстым слоем чудотворного крема двадцать второго века, и, полежав на лабораторном стуле, уже ощущалась значительно лучше.
— Так это золотое вещество. — Начала она.
— Магма форма. — Поправил ее Доктор.
— Хорошо, эта магма форма. Она придет за нами? Нас ожидает вторжение золотых капель?
Доктор еще немного пожужжал отверткой.
— Знаешь, что я думаю? Я думаю, этооно считает, что мы вторгаемся.
— Ты можешь обратить эффект — вернуть летучую мышь в нормальное состояние?
— Не знаю. — Он отложил датчик сбора данных. — Эти магма формы, должно быть, выделяют какую-то субстанцию, которая полностью видоизменяет ДНК хозяина, превращает кожу в подобие гибкого металла. И когда срабатывает вторичная мутация…
Приняв это за сигнал, Адиэл вызвала результаты рентгенограммы со сканера, направленного на свинцовый ящик.
Роза содрогнулась при виде изображения на плазменном экране.
Маленький Толстой мутировал, как и гриф, в отвратительную, раздутую карикатуру на бывшего себя. Его крылья сверкали золотом, одно едва ли не в два раза больше другого. Зубы и когти удлинились. Глаза были широко раскрыты и пламенели, словно раскаленный добела металл.
