Я обожала закрытые купальники, платья без рукавов и с круглым горлом, пуловеры, прямые брюки, пышные юбки, пояса, но больше всего — платья без рукавов. Нуреев говорил, что я похожа на цветок, стоящий в настолько высокой вазе, что нет ни малейшей возможности дотянуться до моих лепестков-губ.
Я бы предпочла, чтобы вы об этом не писали. Не желаю навешивать ярлыки с уймой известных имен на каждый этап моей жизни.
Вижу, вы открыто затрагиваете Щекотливую Тему. Да, когда речь идет о нарядах, я становлюсь транжирой, однако не всегда. Первоначально оригинальная идея всегда появлялась у меня. У Джеки их не было никогда. Она все время слушала мои советы по поводу того, что следует носить, за исключением, пожалуй, той истории с верхней частью пижамы, когда она хотела спрятать свою грудь. Тогда еще нельзя было говорить о настоящей груди, тем не менее то, что она начала расти, угнетало ее.
В Вашингтоне она сразу же была признана образцом элегантности, потому что благодаря моим советам одевалась как европейка. Джеки сообщала мне по телефону свое расписание, а я говорила ей, что необходимо надеть.
Чтобы облегчить задачу, у нас все было в двух экземплярах. Розовый костюм, который был на ней в день убийства, есть и у меня, однако никто не собирался убивать Поланда.
Не стоит проводить дурацкий психоанализ этого случая с грудью. Джеки была старше, и ее угнетало, что грудь у нее появилась раньше, чем у меня, и ей одной придется броситься в эту авантюру. Это означало, что Дженет посвятит целые дни разговорам на серьезные темы. В такие дни у нас создавалось впечатление, что она рассказывает нам о вещах, касающихся совершенно других людей. К тому же она была самым неподходящим человеком для подобных бесед. Никто, хуже Дженет, не мог бы нам объяснить, что такое быть женщиной: она порвала с Блэк Джеком.
Дженет ненавидела любовь, а грудь была воплощением любви.
Ладно, я полагаю, что мечтой всей ее жизни было видеть нас до конца наших дней в Безупречных Костюмах Молодых Девушек, Учащихся в Вассаре.
Вечером, устроившись на кровати Джеки, мы болтали о том, что действительно было важно для нас: о вещах, которыми мы дорожили, и о тех, к которым питали отвращение. Так вот, среди ненавистных вещей было хождение за покупками в сопровождении нашей матери.
Зато все, что шло от папы, — короткие пиджаки, чтобы взбираться на лошадь, сапоги, куртки с велюровым воротником для верховой езды, привычка закатывать по локоть рукава рубашки, — перешло к нам.
«Рэкет Клаб» брал реванш.
Покинув Дженет и Хаджхая, мы постоянно носили свободные костюмы. Свои первые джинсы я купила в год смерти папы. Джеки не имела права их носить. Из-за мужа. Мне кажется, она действительно ни разу их не надевала. Я просматривала фотоальбомы, ее часто можно увидеть в брюках, но в джинсах — никогда. Не знаю почему. Ей нравились брюки с заниженной линией талии, которые стали шить с 1970 года, и она могла их себе позволить. Однако никаких джинсов.
Именно так и создается стиль.
Никаких джинсов.
Джеки была единственной в своем роде, самой знаменитой женщиной в мире, которая не носила джинсы. В этом была вся Джеки — еще одно основание, делающее ее бесподобной. Уникальной.
В 1980 году я перестала ей помогать. После 80-го в Нью-Йорке можно было найти все, что ни пожелаешь. Во всяком случае, она больше не меняла свой стиль. Джеки продолжала покупать много, однако этого никто не замечал, потому что все вещи были похожими.
Она больше не звонила.
Не для этого.
И когда я, не беспокоясь о том, что происходило или не происходило в этом году, в некоторых случаях надевала такие же вещи, как она, вещи, известные благодаря фотографиям в журналах, все начинали говорить: «стиль Джеки», «Скейт унаследовала стиль Джеки», тогда как это был мой, мой собственный стиль.
Даже это она отобрала.
Захватила его.
Это была самая великая захватчица, которую я знала. Я смотрела телепередачи, снимки в газетах и говорила себе: это я.
Это была я в том пальто, я — в тех туфлях на плоском каблуке, я.
Это была я.
Я.
Однако в легенде фигурировало мифическое имя. Имя супруга Джеки.
Затем было просто имя Джеки.
Джеки, самая знаменитая женщина мира.
Я полностью растворилась в ее тени. Все, что я придумала в Европе, повернувшись спиной к Америке, Барту, Дженет, все, что Поланд позволил мне старательно создать собственными руками, превратили в еще один букет к памятнику, возведенному ей при жизни.
Ей принадлежали две части пижамы, мой друг.
Не желаете ли еще бокал? Лично я выпью один.
Что происходит с вами, когда у вас крадут вашу личность, причисляя при этом к огромной толпе девушек, носящих джинсы?
Дети, собаки, летний отдых
Поланд хотел наследника, наследницу и в дальнейшем целую династию Поландов. Он много поработал во славу дома Поландов, и ему хотелось, чтобы это всем принесло пользу. То есть, чтобы все это имело продолжение. Он был по-настоящему беден, когда приехал в Англию, однако дело не только в деньгах. Поланд стремился восстановить благородство своей фамилии и хотел, чтобы его дети гордились тем, что носят ее.
Вскоре я уже ждала Влада. Это произошло не совсем случайно. Я понимала, что ребенок от Барта не приведет ни к чему, кроме как к осложнениям. Поланд был сильно влюблен в меня, я была намного моложе, на двадцать лет моложе, чем Поланд, и Влад родился задолго до аннуляции церковью моего брака с Бартом в 1964 году. Мой развод длился с 1958 года.
Поланд не решался назвать своего сына Владимиром, тем не менее ничто не звучит более по-английски, чем иностранные имена. За Владом последовала Тини. Двое детей являлись для меня гарантией. У Поланда был наследник, наследница, и я могла рассчитывать, что он достаточно долгое время будет для меня именно тем мужем, который мне нужен. Когда Джеки во второй раз вступала в брак, меня спросили, на что должен быть похож идеальный супруг, и я ответила, что идеальный муж похож на его деньги: тихий, но всегда рядом, когда тебе нужен. Мне пришлось немало побороться, чтобы изъять эту фразу из интервью, поэтому возьмите на себя труд, вставьте ее в ваше, я испытываю отвращение к бесполезным творениям. Если вы согласитесь, то это чему-нибудь да послужит, я всегда так говорю.
После рождения мертвого младенца Джеки произвела на свет сына в том же году, позвольте уточнить, что и я. Естественно, это было намного более важное событие по причине того, что семья ее мужа так и ждала, что у нее ничего не получится. Его родители считали, что быть плодоносной кобылой — ее святое призвание, более того, они изучили Джеки вдоль и поперек, прежде чем дать свое согласие на свадьбу. В вечер бракосочетания, пока она ждала Триумфального Вступления Супруга в Спальную Комнату (они занимались любовью только дважды, и, как мне кажется, это было частью требуемых кланом предосторожностей, чтобы убедиться в ее девственности) и пока я держала ее за руку (мы были, мягко говоря, взволнованны) в номере отеля «Астория» (все происходило во время его избирательной кампании — свадебное путешествие пройдет по ходу дела), она рассказала, что его отчим, старый проказник, потребовал осмотреть ее в обнаженном виде. Разумеется, для того, чтобы получить представление. Старуха раздела Джеки, и они обследовали ее сверху донизу. Джеки впала в ступор. Тем временем ее жених наполнял свой бокал и подмигивал ей. Чин-чин. Об этом не говорят, но в 53-м это выглядело весело и многообещающее. Старик на законном основании разглядывал ее, приговаривая: «Хорошо, дорогуша, хорошо, дорогуша», она не знала, куда девать руки (а куда положили бы их вы?), а Старуха тем временем кружила в поисках подозрительного изъяна.
Они провели расследование и узнали об этой истории в Вассаре, но все же Джеки была девственницей и ее жених мог это подтвердить, потому что они занимались этим в отеле «Уолдорф» после полудня, как раз перед собранием Комитета по Финансированию Нашего Президента. Супруг Джеки предавался любовным утехам только в гостиницах — это была его вторая натура, и именно так он впоследствии представлял себе официальную резиденцию: отель, в котором можно переспать под защитой Секретных Служб.
Она не знала, что он изменял ей. Я имею в виду ее жениха. Она думала, что он прощается со своими подружками. Это не считалось изменой. Он прощался с ними, укладывая их в постель, чтобы оставить о себе хорошие воспоминания — это была точка зрения Джеки. Интересно, что она понимала под сексом? Ведь у нее никогда его не было.
Он переспал даже с этой язвой Ширли Лэнгаузер.
Даже с Ширли.
Она была лучшей подругой Джеки. Это произошло в тот же день, что и в первый раз с Джеки, но с Ширли — с утра, а с Джеки — после полудня. И с Ширли — в отеле «Пьер».
За первым разом последовал второй в «Реджент Плаза».
