Кому далеко было ехать, устроились на второй или третьей полке и там прописались на ночь.
Мне не хотелось спать, но поближе к утру и меня сморил сон. Проснувшись, увидел рядом с собой уже другого пассажира. Машинально ногой ткнул под лавку – пустота! Нагнулся, надеясь все же увидеть свой вещмешок.
Вот он, родимый! Вытащил. Увы, то был вещмешок моего нового соседа. До слез было обидно. В вещмешке у меня был сухой поек, выданный всем нам на дорогу. И еще кое-что сэкономленное мною: сахар, масло, консервы, даже плиточка первомайского шоколада. Я думал – приеду не с пустыми руками. И вот – на тебе.
Какой же бестолковый, укорял я себя. Вспомнил пайку хлеба, которую утащил у меня в столовой Курдюкин. Теперь это. Решил своим не говорить, чтоб лишний раз их не огорчать.
Прохладным ранним утром я вышел из поезда на перрон. Уточнив у местной женщины, как мне попасть в Новотроицк, не спеша пошел по дороге. После душного вагона на свежем воздухе легко дышалось.
Услышав вскоре сзади звук подъезжавшей машины, я обернулся, но, увидев доверху нагруженный чем-то грузовик, голосовать не стал.
Минут через тридцать, оглянувшись и увидев приближавшуюся легковушку, я неуверенно поднял руку. Машина проскочила мимо, но затем остановилась. Ускоренным шагом я подошел и, ни на что не надеясь, спросил:
– До Новотроицка не подвезете?
– Садись, солдат, – сказал водитель и, кивнув головой на место рядом с ним, открыл дверцу.
Я сел, машина плавно тронулась с места.
Заднее сиденье на всю его ширину, как я успел заметить, занимал огромного роста полный мужчина.
«Какой-то большой начальник», – подумал я. – Это он приказал водителю остановиться.
– Вы что. молодой человек, служите в армии? – спросил меня пассажир, смущенный, как я понял, моим возрастом.
– Учусь в специальной артиллерийской школе, – ответил я гордо.
– А в Новотроицк по какому поводу направляетесь? – Не скрывая любопытства, продолжал интересоваться мною пассажир.
– Здесь работают мои родители и сестра, я еду их навестить.
Вскоре мы въезжали в город. Я поблагодарил водителя и пассажира и вышел из машины.
Редкие дома терялись среди многочисленных землянок. Я стал искать нужную мне. У одной из них спиной ко мне стояла женщина. Я подошел, извинился, хотел спросить, где может быть землянка номер пятьдесят. Женщина вздрогнула и обернулась.
– Ой! – вскрикнула от неожиданности мама, узнав меня.
Огромная, человек на семьдесят землянка, в которую мы вошли, была мужской. Папа с мамой и Евой жили здесь в маленькой огороженной клетушке у самого выхода. Здесь были уже знакомые по Сенцовке и Буланову, на всю ширину отсека, полати. На полу, в углу – вещи…
– Ева на работе, она придет только вечером, – сказала мама. – Ты устал с дороги, голоден. У меня нечем даже тебя покормить.
– Ничего мама, я не голоден, не беспокойся. А где Ева работает?
– Официанткой в рабочей столовой. Это здесь недалеко. Если ты не хочешь отдохнуть, сходи к ней, заодно пообедаешь там.
Столовая, куда я вскоре зашел, представляла собою огромный зал человек на сто.
За длинными столами сидели люди в рабочей одежде. С первым они уже справились. И теперь в нетерпеливом ожидании второго негромко стучали ложками по столу, выражая этим свое неудовольствие затянувшейся паузой. Все смотрели в сторону раздачи. Там столпилось с десяток официанток.
Еву я сразу заметил, но подходить не стал, решил подождать окончания обеда.
Наконец, у раздачи началось оживление: официантки стали загружать свои подносы. Чтобы ускорить процесс, они на две рядом стоящие тарелки ставили третью, а иногда такое двухэтажное сооружение превращали в трехэтажное.
Для худенькой, небольшого роста Евы это было непросто, но отставать от других ей не хотелось.
Вечером она мне рассказала, что, однажды споткнувшись, она уронила поднос и с ее зарплаты потом долго высчитывали за нанесенный урон.
Обед заканчивался и вскоре зал опустел.
Я подошел к Еве, мы обнялись.
– Что же ты не предупредил, когда приедешь? – спросила она.
– Считал, что окажусь здесь раньше, чем придет письмо, – оправдывался я.
Официантки с интересом разглядывали меня. Узнав, что к Еве приехал брат, накрыли стол, и мы все вместе пообедали.
Еве надо было убрать столы, подготовиться к ужину, и я собрался уходить.
– Подожди, захватишь мамин обед, – сказала Ева и отлучилась.
Вернувшись, вручила мне бидончик.
Я узнал его, он проделал с нами весь долгий путь, начиная с Мстиславля. Выручал нас, когда мы шли пешком, ехали в эшелоне, потом в Сенцовке, в Буланове… И вот он, родимый, продолжает служить нам здесь, как добрый старый друг.
Я взял бидончик и ушел.
Мама ждала меня у входа в землянку.
– Я думала, вы придете вдвоем. Еву, наверное, не отпустили, – посетовала мама.
– Ну, она же на работе, мама, – сказал я.
– Да, конечно, я понимаю, – согласилась она.
Мы прошли в землянку. Согреть обед было не на чем, и маме пришлось есть его холодным.
– Ты там пообедал? – спросила мама.
– Да, ты ешь, ешь, – сказал я.
Вечером пришла Ева, присела рядом на полатях.
– А ты, я смотрю, за год подрос, выглядишь настоящим солдатом, – глядя на меня, с улыбкой сказала она. – Как ты добирался сюда от станции? Пешком, тебя никто не подвез?
– Меня подобрала легковушка. Судя по всему, в ней ехал какой-то большой начальник. Огромный детина, довольно упитанный, – сказал я.
– Это Сапрыкин, – догадалась Ева, – начальник ОРСа. Он тут царь и бог, всем заправляет – жильем, питанием…
Поздно вечером Ева предложила нам прогуляться.
Уличного освещения тогда в поселке не было, и по вечерам он погружался в сплошную темень.
Тогда-то Ева сообщила мне печальную весть о смерти папы. Рассказала, как она ездила в Чкалов по этому поводу, как беседовала с врачом, медсестрами…
Я не заплакал, как всего год тому назад в Чкалове, прощаясь с родителями. От печали сердце только больно сжалось, и в горле запершило.
Не заплакал не потому, что был готов услышать то, что услышал.
Нет, просто дети во время войны быстро взрослели и могли сдерживать слезы.
Когда мы с Евой вернулись, мама уже лежала, готовая ко сну. Мы тоже легли и вскоре все уснули. Но не надолго. Я проснулся оттого, что меня кто-то нещадно кусал. Неужели клопы, подумал я, и вспомнил, как в Буланове клоп забрался мне в ухо.
Я вертелся, крутился, но уснуть уже не мог.
Проснувшаяся Ева, видя, что я не сплю, включила свет. Полчища этих прожорливых кровопийцев, испугавшись, стали расползаться по сторонам. А с потолка им на смену пикировали другие.
– Я уже не знаю, что с ними делать, – сетовала Ева. – Недавно провели дезинфекцию, но эти твари – живучие, никакая отрава на них не действует.
Постепенно мы успокоились, решили свет не выключать. Но уснуть я уже не мог.
Утром Ева, захватив бидончик, ушла на работу.
– Приходи ко мне, – сказала она уже с порога. – Сам позавтракаешь и заберешь завтрак для мамы. Еще тебе надо будет получить продовольственную карточку. Контора здесь неподалеку.
Мама дремала. Я лежал с закрытыми глазами. После ночного кошмара с клопами хотелось спать. Но сон уже не шел ко мне.
Я встал, умылся под умывальником и решил пройтись, разведать, где эта самая контора, в которой мне предстоит получить продовольственную карточку.
У нас в батарее был такой парнишка – Славик Моргачев. Небольшого роста, щупленький такой, неглупый. Он хорошо рисовал. Ему бы в художественное училище пойти. Но отец – генерал решил иначе и направил его в спецшколу.
Славик как-то с помощью сырой картошки мог перевести с оригинала на пустой бланк любую печать.
И вот он каким-то образом достал бланки отпускных удостоверений и с помощью картошки поставил на них спецшкольную печать. Оставалось только проставить фамилию, имя, отчество отпускника, город, куда он направляется и по этому отпускному удостоверению можно было получить продовольственную карточку. Такие липовые удостоверения Славик раздал всем в батарее.
При этом, не обошлось без происшествия.
Один из наших ребят, получая у секретаря начальника школы отпускное удостоверение, случайно засветил свое «липовое».
Он сразу прибежал в батарею, виновато покаялся. Стали решать, как быть.
О том, что секретарь Генриэтта Михайловна доложит о случившемся начальнику школы, у нас не было сомнений.
Что делать?
Вспомнили, что у начальника школы роман с молодой преподавательницей английского языка.
Решили действовать через нее. И направили на встречу с красавицей нашего старшину Женю Басова.
Англичанка обещала все уладить, просила не беспокоиться. И она слово свое сдержала…
