В моей жизни всё всегда было просчитано, продумано, запланировано, иначе я не я! Я была предоставлена себе с самого детства, и даже тотальный контроль тети Розы не сдвинул мою программу „самозащита = всё под контролем”.
Это помогало мне жить, но это мешало быть полноценной женщиной, из-за этого я сильнее боялась смерти, не успеть выполнить все свои цели и задачи, боялась быть одной и принадлежать кому-то. Саманта-робот, живой, смешной, стальной робот, которого никто никогда не спрашивал, почему он такой…
Недосыпания из-за работы и одиночества вызывали ночные галлюцинации и сны-«параличи», но когда я просыпалась в поту и смахивала слезы, я начинала новый день и убегала из белой, будто вечно заснеженной гостиной, как ошпаренная. День сменялся новым днем, и, несмотря на разные события, они были похожи на одну сплошную серую массу.
Во время депрессии Барбара приезжала ко мне на некоторое время. Но после того как у нее завязались серьёзные отношения с Ричардом, с которым она встречалась до Бена, мне стало уже неудобно просить ее оставаться у меня. Я не хотела быть и выглядеть беспомощной. В такие моменты я искала новых знакомых, новых случайных фанатов и выходила на связь в интернет порталы, смотрела фильмы со своим участием, мысленно повторяя выученные роли, заученные от корки до корки, читала прессу и искала о себе информацию, заметки в журналах. Будто я не я и наблюдаю за собой со стороны: как у меня дела? Чего я добилась? Есть ли у меня успехи? «Молодец, Саманта Дэвис», – выдыхая, вторило мое эго, поднимая за себя третий бокал шампанского на Новый год и за свой первый долгожданный «Оскар» в компании друга Лили, прилетевшего из Лос-Анжелеса.
* * *
Я всегда хотела иметь свою семью, свой дом, но думала об этом как о явлении, которое нескоро станет реальным. Я рисовала в своих фантазиях мужа и детей, как я делаю им завтрак на красивой кухне, как целую мужа утром при пробуждении. Я мечтала с самого детства о ландшафтном саде, в котором бы росло много сортов прекрасных роз. Я представляла, как выхожу на веранду, чтобы встретить рассвет с чашкой кофе, закутаться в плед и почитать новую книжку с шуршащими страницами.
Мне хотелось дожить до старости и измениться, почувствовать себя в безопасности и начать ощущать жизнь по-новому. Произнося это про себя, я чувствовала, что уже с этими мыслями в моей жизни что-то меняется, я будто надламывалась, как кусочек плитки шоколада, и таяла. Я размышляла: с чего начать, как правильно построить свою жизнь? Всё мое время уходило на карьеру и на редкий сон. Как можно в таком ритме встретить мужчину мечты, за которого можно выйти замуж? Может, правильнее сначала купить дом, создать уют и делать какие-то шаги в этом направлении?
А еще мне хотелось, чтобы вокруг меня все бегали и суетились, как будто я снова маленький ребёнок, которому недодали в детстве тепла и ласки.
Я сидела в позе лотоса и разворачивала конфетки с пожеланиями, подаренные Майком в нашу последнюю встречу. Конфетки я складывала в серебряную конфетницу, а фантики аккуратно разворачивала, читала пожелания и укладывала в памятную шкатулочку, в которой также хранились другие вещицы, при взгляде на которые щемило сердце. На часах было 3 утра, но спать совсем не хотелось, особенно после того, как Майк сказал, что в очередной раз помирился со Стейси. Адреналин бил в голову, «как моча», и минуты никчемного страдания по мужчине, который стал мне очень дорог, обратили мое состояние в тугую фальшивую струну. Я взяла новый сценарий и начала судорожно перелистывать, но буквы прыгали. Я чертыхнулась, отложила сценарий и поплыла в белом атласном халате, босая, варить крепкий кофе. «Час от часу не легче», – подумала я, вспомнив про водителя и свою красавицу, отвезенную в сервисный центр. Цветы от поклонников, стоявшие в разных вазах отдельными букетами, начинали увядать, а моя «киллинг-леди» должна была прийти только послезавтра. Всё было очень неестественно, будто кто-то протрубил реквием по моей невидимой, не озвученной вслух мечте. И рыжие волосы торчали, как пружины, во все стороны.
Через полтора часа, выкурив две сигареты и выпив кофе, напичканный сливками и сахаром, я вернулась к сценарию с серьёзным намерением погрузиться в него полностью.
В шесть утра зазвонил будильник, и я бережно отшвырнула измученный текст, надела спортивный костюм и собралась на пробежку по центральному парку в больших наушниках, снова не дав себе отдохнуть. Лифт ехал бесконечно. На одном из этажей ко мне присоединился мужчина в деловом костюме, и мы дальше полетели вниз. Здороваться в Нью-Йорке было дурным тоном.
Я бежала, стирая кроссовки до дыр… Начинали забываться Париж и мои последние красивые съемки у Эйфелевой башни, воспоминания о приторности и вкусных завтраках рассеивались, как молочный туман. Съемки в этом фильме были лучшими в моей жизни. Команда мировых актеров, таких же, как и я, «с далеким приветом»… Атмосфера царила божественная. Мы постоянно дурачились, смеялись и обнимались.
Мне еще никогда не было так весело столько дней подряд. Я выучила несколько фраз на французском языке и дразнила операторов. Однажды после тяжелого съемочного дня мои коллеги, с которыми я имела честь играть, подошли ко мне с предложением прогуляться и выпить с ними:
– Дэвис, мы в Париже, и ты наша муза. Осчастливь нас своей компанией.
Мы прошлись по площади Трокадеро, что на противоположном берегу волшебной Сены, окинули взглядом дворец Palais de Chaillot и решили кайфануть в одном из ресторанов Эйфелевой башни «Жюль Верн» (он находится на высоте 125 метров и считается одним из лучших ресторанов Парижа). Наша вылазка была спонтанной, поэтому столик заранее никто не бронировал. Но я лишний раз убедилась, что деньги, и их количество в сочетании с известным именем в нашей жизни решают почти всё.
В следующий уикенд был организован ужин на борту прогулочного теплохода во время экскурсии по Сене. Красивая природа ласкала взор, хорошая погода радовала тело. В этот раз Париж был еще прекраснее, он вдохновлял и очаровывал!
* * *
Ноги устали бежать и я вернулась домой вместе с мыслями о Майке. Я позвонила Барбаре, но она была занята, автоответчик проговорил мне милое приветствие и попросил оставить сообщение после сигнала. Я повесила трубку, выругалась и легла спать днем. Всё не как у людей. «Да… вот такой я человек», – подумала я о себе.
После сна я собралась с мыслями и решила осуществить свою старую сладкую фантазию: я позвонила Валентино, который приезжал ко мне по случаю моих экстренных вылазок, красных дорожек, презентаций, интервью и делал из меня настоящее произведение искусства! Он рисовал мне макияж, творил на голове шедевры, привозил одежду. Валентино был моей «женской рукой», которая умела делать всё так прекрасно и аристократично, как только умел настоящий профи.
Я взглянула в свое любимое викторианское зеркало. Оттуда на меня смотрела кукла и хлопала глазами.
Порадовать меня смог и Левински, позвонив мне с радостной вестью, что моя «Ламборгини» готова к эксплуатации. «Ну надо же! Жизнь налаживается», – отметила я, положила трубку и тут же набрала Per Se, всё еще оглядывая себя в зеркало.
* * *
– Что вы предпочитаете мисс Дэвис, чай или кофе?
– Я очень хочу кофе, профитроли и тишины, – ответила я и посмотрела в его глаза.
– Да, конечно, что-нибудь еще, мисс Дэвис? – спросил ее официант – красивый японец официант с длинными черными волосами, убранными в конский хвост, трехдневной щетиной и пирсингом в ухе в виде остроконечной маленькой звезды.
– Да, вас, но после десерта, – захлопнув меню, я поймала его улыбку, и наши глаза встретились.
– Конечно, мисс Дэвис!
– Отлично, – сухо отрезала Саманта, – ты заканчиваешь сегодня свою работу после того, как с моей тарелки исчезнет десерт!
Официант выпрямился во весь рост, поклонился и продефилировал на кухню. Его настоящее имя было Касэ Рё, но ему нравилось представляться Сьяго (Sya-go), что это означало, никто, кроме Касэ, не знал. Возможно, это был его псевдоним.
Мой водитель хмыкнул третий раз за день, увидев меня с японцем заскакивающими в машину на бегу, дождь бил каплями-булыжниками по коже и мокрые волосы хлестали по щекам!
– Дорогой, отвези нас в Four Seasons.
– Да, мисс Дэвис, – прокряхтел Левински, и мы взлетели.
Я почувствовала себя мужчиной и мысленно улыбнулась.
Four Seasons красиво возвышался между улицами Park Avenue и Madison Avenue, отличаясь своими величественными видами и грациозным стилем. Мы влетели в номер, повесив «злостную» табличку на дверь. В «золотой» ванне стояли белые тапочки и висели белые халаты, на полочке рядом с зеркалом стояли цветы…
От захватывающего вида у японца полетела крыша. Я никогда не снимала номер в таких дорогих отелях, а этот, наверное, был самым лучшим. И я этого очень хотела. Я хотела почувствовать себя желанной и всемогущей. По стилю он напомнил мне мою квартиру, но в номере отеля я чувствовала себя еще свободнее.
