Точнее, пошел наш оскорбленный Меченосец целенаправленно в Летний сад, где намеревался встретиться с Викой и, хотя бы на время, приютиться у нее.
И, действительно, пьяненькая Вика прогуливалась по аллеям Летнего сада, в поисках нового хахаля, как говорили местные старушки. Увидев Меченосца, она раскрыла свои объятья, еще четче обозначив округлость грудей, и пошла ему навстречу.
– Павлуша, я так рада тебя видеть, – обнимая Меченосца, заворковала Вика, – обманщик, ты все же пришел ко мне.
Говоря это, она дыхнула на Меченосца дешевеньким перегаром и обдала таким же дешевеньким ароматом духов. В ту пору гулящие женщины в нашей победившей фашистов стране не ценились так дорого, как сейчас, может быть потому, что не назывались тогда проститутками.
Да, если бы Вику назвали проституткой, она бы очень обиделась. Свое ненасытное влечение мужчинами она объясняла особенностями характера и чуткой душой.
Что касается особенностей характера, то их у Вики было предостаточно, и количество этих самых особенностей объективно зависело от полноты налитого стакана. От малой дозы она румянилась и становилась беззаботно веселой. По мере наполнения спиртным, ее веселость переходила в малую, а потом и в большую агрессивность. А от большой агрессивности ее чуткая душа моментально захлопывалась, и открывались шлюзы эротического беспредела. В таком состоянии Вика могла удовлетворить мужчину любыми способами и в любом месте. На публике сексуальные игры ей даже больше нравились. Каждая пара любопытных глаз вносила в ее жаждущее тело дополнительную волну возбуждения.
В тот момент, когда Меченосец встретил Вику, она была в состоянии легкого подпития, и до большой агрессивности было еще далеко.
Зайдя в кафе, они заказали бутылочку вина и нехитрую закуску.
За бутылочкой портвейна Меченосец наплел Вике красивую историю о том, что его, как опытного специалиста, не хотели увольнять из войск. Чтобы уволиться, ему пришлось переспать с женой военкома, и та устроила все в лучшем виде.
Услышав о женщине, Вика нахмурилась, но потом, что-то вспомнив, спросила:
– Это не та ли коза, с которой я тебя в прошлый раз застукала.
– Она, – соврал Меченосец, – ты в тот раз чуть не сорвала мой план увольнения.
– Ну, прости меня, Павлуша, я же не знала о твоих планах, – пьяненько извинилась Вика.
– Тогда выпьем за мое удачное увольнение, – предложил Меченосец.
– Давай, – с удовольствием согласилась Вика и, чокнувшись с Меченосцем, отпила из стакана большой глоток портвешка.
Закусив конфеткой, она спросила:
– А где же ты теперь остановился?
– Пока нигде, – ответил Меченосец, – сегодня пересплю на вокзале, а завтра пойду искать общежитие.
– Зачем на вокзале, – возмутилась Вика, – пойдем ко мне, у нас с матушкой трехкомнатная квартира на Гороховой.
Глотнув портвешка, Вика разоткровенничалась и рассказала о том, что ее матушка работает в домоуправлении, и когда во время блокады их соседка, имевшая две комнаты из трех, умерла, она сумела оформить на себя освободившиеся комнаты.
Еще Вика сообщила Меченосцу о том, что работает в парикмахерской и «Павлушину небритость и косматость» берет на себя.
Допив бутылку, они покинули Летний сад и направились в сторону Гороховой.
Ухватившись за локоть Меченосца, Вика шла с высоко поднятым подбородком, озорно посматривая на прохожих. Ей было кайфово не только от выпитого спиртного, но и оттого, что рядом с ней шел красивый и здоровый мужчина.
На углу Загородного и Гороховой они не прошли мимо продовольственного магазинчика, где затарились спиртным и кой-ка кой закуской.
Викина матушка уже готовилась ко сну, когда Вика с гостем завалилась в квартиру.
Почуяв запах застолья, Антонина Федоровна, а именно так звали Викину матушку, приоделась и помогла дочери накрыть на стол.
А за столом завязалась оживленная беседа, во время которой Меченосец поближе познакомился с Антониной Федоровной и несколько раз ловил на себе ее лукавый взгляд.
Только в два часа ночи женщины угомонились и, убрав со стола, разошлись по комнатам. В спальне на своей дореволюционной кровати утихомирилась Антонина Федоровна, а на кровати другой комнаты возбужденная Вика скрупулезно исследовала голое тело расслабившегося Меченосца. От Викиного исследования тело Меченосца начало напрягаться и медленно поворачиваться в сторону Вики. Одно из напряжений уперлось в Викино бедро, потом стало медленно перемещаться в сторону живота. Одновременно губы Меченосца нащупали Викины соски, и она, застонала, не сдерживая чувств. А когда напряжение Меченосца вошло в лоно напряженности Вики, ее стоны стали усиливаться, а кровать начала интенсивно прогибаться.
Бедная Антонина Федоровна, Викины стоны рисовали в ее воображении мельчайшие детали половой игры, и она испытывала от этого неописуемое возбуждение. Как тут не испытаешь, если, закрыв глаза, она ощущала чье-то горячее прикосновение ниже пупка, а ее соски пытались выпрыгнуть из—под простыни. А впрочем, зачем простынь, ну ее ко всем чертям, Антонине Федоровне и без простыни жарко. Она сбросила простыню на пол и, в охватившем ее экстазе, стала метаться по широкой кровати. И это не мудрено, ей шел только сорок шестой год, а, устами народа говорит истина: «Если бабе сорок пять, баба ягодка опять».
А поутру они проснулись. Точнее, первой встала Антонина Федоровна. Она вышла в гостиную и, увидев приоткрытую дверь в комнату дочери, невольно заглянула туда.
На широкой кровати, разметав руки в стороны, лежал на спине голенький Меченосец, а у него под мышкой, свернувшись клубочком, сопела Вика.
На Вику Антонина Федоровна внимания не обратила, так как ее прищуренные глазенки впились во внушительное хозяйство Меченосца и ничего другого замечать не хотели.
Так она простояла минуты три, потом, вспомнив о своих домоуправских обязанностях, заторопилась на кухню и, попив чайку, тихо вышла из квартиры.
– Да, – размышляла про себя Антонина Федоровна, следуя на работу, – не обидел Павлушу бог ни силой, ни подживоточным хозяйством. Не по годам крепок мужичок.
Она еще долго бы размышляла о достоинствах Меченосца, но повстречавшаяся ей товарка отвлекла Антонину Федоровну от этих размышлений.
– Привет подружка, – поздоровалась товарка, – что это ты так задумалась?
– Ничего, – смутившись, ответила Антонина Федоровна, – думаю про сегодняшний распорядок, с чего начать, чем продолжить.
– Да уж, полно тебе, – поддержала разговор товарка, – о себе бы подумала, а то все работа, да работа.
– А чего о себе думать, за меня теперь Вика думает, – произнесла Антонина Федоровна.
– А ты, что ж, совсем про любовь забыла? – спросила товарка.
– Да полно тебе, какая уж в моем возрасте любовь, – ответила Антонина Федоровна.
– Как это какая любовь, – возмутилась товарка, – да в твои-то годы от мужиков только перья должны лететь.
– А где теперь мужиков-то возьмешь, – с грустью произнесла Антонина Федоровна, – не все мужики с фронта-то вернулась, да и те калека на калеке.
– Что это тебе все калеки попадаются? Я куда ни посмотрю, одних богатырей вижу, – весело заявила товарка.
– Богатырей видишь, а сама все одна столуешься, – сказала Антонина Федоровна.
– А я, может быть, разборчивая очень, – стрельнув глазками, воскликнула товарка.
– Вот и я, видать, разборчивая, – произнесла Антонина Федоровна.
– Из-за своей разборчивости так и останемся в старых девах, – подытожила товарка.
На том они и расстались.
А Вика, пригретая Меченосцем, проспала все на свете. Если бы не утренний массаж, который сделал ей Меченосец, она, вообще, ни за чтобы не проснулась.
А Меченосец, с трудом открыв заспанные глаза, провел ими по интерьеру комнаты, перевел их под свою подмышку и, обнаружив там Вику, запустил в ее кудрявые волосы свою широкую ладонь.
Вика неохотно зашевелилась, что-то промямлила и подвернула Меченосцу свой соблазнительный зад.
Фантазии у Меченосца тут же разыгрались, а вслед за фантазиями по его телу пробежала возбудительная волна столбняка.
– Ну, что с ним поделаешь, – подумал Меченосец и, пристроившись к Викиному заду, попытался ее растормошить.
Не одну минуту пришлось тормошить ему Вику, наконец, она выгнулась и руками помогла ему в нее войти.
А потом были подъем переворотом, кульбит с завыванием, мах ягодицами и глубокое погружение. И завершился этот спортивный набор победным воплем двух удовлетворенных людей.
Как хорошо, что Антонина Федоровна не слышала этого вопля.
Этого-то она не слышала, а вот другие придыхания ей снова пришлось выслушивать, так как вечером, повторив застольные процедуры, они вновь разошлись по комнатам.
И снова Антонина Федоровна металась по своей кровати в поисках мужской руки, которая в мыслях доводила ее до безумия. До безумия ее доводила не только вся рука, но и отдельные ее пальчики. Они аккуратно массировали ее соски, заставляя их набухнуть, нахально лезли то в рот, то под живот и нежно дотрагивались до вихляющих бедер.
