Налив себе еще водки, он выпил и, поморщившись, закусил огурцом.
– А ты-то что думаешь, сынок? – обратилась к нему Авдотья.
– А я, мама, немножко осмотрюсь, а там видно будет, – ответил Меченосец.
– Конечно, – поддержала его Авдотья, – сначала осмотреться надо.
Заметив, что у сына слипаются глаза, она предложила:
– Ты отдохни, сынок с дороги, а то утомился, чай.
Меченосец, не сопротивляясь, разделся и завалился на полати, на которых еще в детстве любил спать вместе с рыжим котом Шустриком.
– Ну, вот, наконец-то полати дождались своего хозяина, – произнесла Авдотья и зашторила занавеску.
Вечером Меченосца разбудил звонкий голос сестренки. Вбежавшая в комнату Ольга, увидев мужскую одежду, тут же воскликнула:
– Пашка вернулся, Пашка вернулся.
Она подбежала к печке и, отдернув занавеску, стала трясти Меченосца за плечо:
– А ну, вставай, лежебока. Ишь, развалился. Успеешь еще выспаться.
Не дожидаясь, пока Меченосец спустится с полатей, она побежала к Наталье, чтобы сообщить ей радостную вещь.
Через полчаса в комнате появились Наталья с мужем Архипом и маленьким Петром и запыхавшаяся Ольга. Женщины стали помогать матери накрыть на стол, а мужички вышли на улицу подышать свежим воздухом.
Разговор у них так и не получился, только несколько дежурных фраз и долгое молчание, которое прервал голос Ольги, приглашавшей их в дом.
За столом завязался оживленный разговор, во время которого родственники хотели узнать о жизни Меченосца как можно больше.
Меченосец, как всегда, наплел им про свои подвиги во время войны, а о причине отсидки рассказал родственникам следующую легенду.
После фронта затащил его однополчанин в Ленинград, и устроился он там бригадиром слесарей по причине своего фронтового прошлого.
Мужички в бригаде попались ему серьезные, но слабые на спиртное. Сколько сил пришлось приложить Меченосцу, чтобы избавить мужиков от алкогольной зависимости.
Но работа не прошла бесследно, бросили мужички выпивать без повода и только по большим праздникам позволяли себе расслабиться. Бригада была на первых местах до тех пор, пока в организацию не пришел новый руководитель, и стал этот руководитель придираться к бригаде. Что бы она ни сделала, все было плохо. Перевыполняла план, находился какой-нибудь брак. Выходила с реальными инициативами, они на корню зарубались. А под конец года лишил новый начальник бригаду больших премиальных.
– А я бригадир, – продолжал Меченосец, – кто, кроме меня, может защитить бригаду? Пошел я к этому начальнику и спрашиваю: «Почему нашу бригаду лишили премиальных»?
– А ты кто такой, чтобы мне вопросы задавать? – вопросом на вопрос отвечает начальник.
– Как это кто, – обиделся я, – я все-таки бригадир.
А начальник мне и отвечает:
– Был бригадир, да весь вышел.
– Это как это вышел, – спрашиваю я.
– А вот так и вышел, – отвечает он мне, – сегодня я подписал приказ о твоем освобождении от руководства бригадой.
– Это какой еще приказ? – возмутился я.
– А самый обыкновенный, которых я подписываю не один десяток в месяц, – отвечает он мне.
И тогда я не помню, как схватил этого начальника за грудки, да как шарахну его об стену. Прибежал тут его зам, я и его по башке оприходовал.
В общем, отвезли вашего родственничка в кутузку, и как ни боролась за мое освобождение бригада, упекли меня, дальше некуда.
Рассказ Меченосца вызвал у родственников реакцию, при которой посыпались из них осуждающие высказывания в адрес отдельных руководителей и власти в целом.
– А куда же смотрела власть, – задала вопрос Наталья.
– А чего ей смотреть, – за Меченосца ответила Ольга, – сами катаются, как сыр в масле, а до простых людей им и дела нет.
– Совсем правды не найти, – тяжело вздохнув, согласилась Авдотья.
– О какой правде ты говоришь, – продолжила возмущение Наталья, – ее как не было, так и нет.
– Нет, до войны было посправедливей, – призналась Авдотья.
– Не знаю, как до войны, а теперь совсем житья нет, – произнесла Ольга, – слыхано ли дело, победителя в тюрьму сажать.
– Да, уж, – согласилась с ней Наталья, – человек кровь за Родину проливал, а его в кутузку.
В общем, возмущению не было конца, и только Архип молча наблюдал за происходящим, да трехлетний Петька сидел на руках у матери и, открыв рот, внимательно слушал рассуждения взрослых. Иногда он смотрел на Меченосца, и тому казалось, что взгляд у мальчонки не любопытный, а осуждающий.
Поругав власть, родственники выпили по последней, и Архип увел свое семейство домой.
Эта ночь для Меченосца оказалась бессонной. Во—первых, потому, что его вранье не приносило ему облегченья, а, во—вторых, потому, что нахождение на свободе требовало от него скорейшего разрешения полового вопроса.
Следующий день начался с пения петухов, от которого Меченосец за прошедшие годы совсем отвык. Проснувшись с больной головой, Меченосец отпил из банки рассольчику и, выйдя во двор, присел на подготовленное к распиловке бревно.
– Хорошо дома, – подумал он, – но вряд ли я смогу здесь задержаться надолго. За прошедшие годы здесь ровным счетом ничего не изменилось. Да и привык я уже к жизни в большом городе. Побуду здесь еще недельку, да и уеду опять в Ленинград.
Из соседнего подъезда вышел парень, в котором Меченосец узнал своего друга, с кем в детстве подсматривал за девчонками.
Парень тоже узнал Меченосца и, подойдя к нему, воскликнул:
– Меченосец, какими судьбами?
– Да вот, Серега, приехал родню навестить, – ответил Меченосец.
– А где сейчас обитаешь? – вновь спросил Серега.
– Я прямо с фронта в Ленинград поехал, там и живу, – сообщил Меченосец.
– А видок-то у тебя совсем не столичный, – заметил Серега.
– Да я уж переодеться успел, – поспешил объяснить Меченосец, – чего выделяться-то.
– И то верно, – согласился с ним Серега, – в прошлом году к родителям из Иркутска Федька приезжал. Помнишь Федьку-то?
– Как же не помнить, – ответил Меченосец, – он так и покрыт веснушками с головы до пят?
– А куда ж они денутся, – произнес Серега, – только теперь они позаметней стали, отъел Федька харю-то, как боров стал.
– Ну, так вот, – продолжил Серега, – приехал Федька к родителям, посидел с ними и в город. Ходит по улицам в своих фетровых сапогах, драповом пальто и пыжиковой шапке туда—сюда, туда—сюда. Дескать, смотрите земляки, каким важным я стал, а сам устроился в Иркутске каким-то кладовщиком, а туда же, начальника из себя корчит.
– Кладовщики теперь при деньгах, – произнес Меченосец, – а если по продовольственной части, так при больших деньгах.
– Не знаю, по какой он части, только уж больно важный, – сказал Серега.
– А не скажешь, где теперь Машка? – после минутной паузы спросил Меченосец.
– Сидорук, что ли? – переспросил Серега.
– Сидорук, – подтвердил Меченосец.
– А Машка Сидорук теперь в пивнушке работает, – ответил Серега, – в отдельной квартире теперь Машка живет.
– Наверное, замуж удачно вышла, – поинтересовался Меченосец.
– Какое замуж, – воскликнул Серега, – она мужиков, как перчатки меняет. Просто пиво пенное, вот и разжилась Машка квартирой.
– Послушай, а не заглянуть ли нам сейчас в пивную, – предложил Меченосец.
– Почему не заглянуть – согласился Серега, – сегодня я выходной, не грех и выпить.
И вот увидел он женщину, которая лишила его невинности, с которой он первый раз в своей жизни улетел в приятное блаженство. За прилавком пивной стояла та самая Машка, которая соблазнила его в юности. Точнее, не совсем та. Если фигура у Машки только чуть-чуть изменилась, то лицо осунулось и немного постарело.
– Здравствуй, Маша, – подойдя к прилавку, произнес Меченосец.
Машка внимательно посмотрела на молодого здоровяка и, узнав в нем Павла, воскликнула:
– Пашка, неужели это ты?
– Я, Маша, собственной персоной, – ответил Меченосец.
Машка с нежностью посмотрела на Меченосца и произнесла:
– Пашка, а я о тебе часто вспоминала.
От ее взгляда по телу Меченосца, словно электрический заряд пробежал. Он густо покраснел и попросил:
– Налей-ка нам две кружки пива. Хочу с приятелем встречу отметить.
– А что пивом, – удивилась Машка, – у нас встречи водочкой отмечают.
Меченосец посмотрел на Серегу и, заметив одобрение в его глазах, произнес:
– Давай тогда и чекушку. Да, еще и закуски какой-нибудь принеси.
Машка быстро выполнила заказ Меченосца, а, уходя за прилавок, на ушко спросила:
– А со мной не хочешь встречу отметить?
Меченосец заглянул в Машкины глаза и, в знак согласия, кивнул головой.
Чокнувшись, приятели отпили из кружек по большому глотку и дополнили их содержимым чекушки.
