Отработав смену, он пришел домой и там получил разгон еще и от Вики.
В этот раз Вика сказала о том, что больше не будет терпеть его выходки и, если еще раз повторится что-нибудь подобное, она выставит его чемодан за дверь.
Только выставить чемодан за дверь Вике так и не удалось. Испугавшись мужниной мести, одна из удовлетворенных Меченосцем женщин, написала на него донос, и любвеобильный Меченосец угодил в тюрьму за изнасилование, которого он и не совершал.
В тот раз все было, как обычно. Придя чинить кран, Меченосец повелся на соблазнительные подмигивания женщины и утешил ее по полной программе, не забыв поставить в позу Георгина. Так красиво он называл положение, в котором многие животные удовлетворяют друг друга. В позе Георгина, если нужно было взять чуть выше, Меченосец активно использовал вазелин или обильную женскую слюну. За эту позу женщина так благодарила Меченосца, что подарила ему перстень мужниной бабушки. Кстати, этот перстень потом пришили к делу в качестве вещественного доказательства того, что Меченосец не только изнасиловал женщину, но и спер у нее перстенек. В общем, Меченосец оказался не только насильником, но еще и вором.
На нарах жестко и тревожно
Не буду вдаваться в подробности скорого суда, но загремел наш Меченосец в свои родные сибирские края не по собственной воле, а по жесткому решению того самого суда.
И тут, заняв место на нарах, он вспомнил о своей матушке и родных сестрах. Из-за колючей проволоки полетели на малую родину его письма, в которых сожалел наш Меченосец о том, что долго не давал о себе знать, ссылаясь на свою большую занятость.
Получив письмо, сердобольная Авдотья собрала Меченосцу нехитрую посылку и с помощью Ольги переправила ее на почту.
С этого дня посылки Меченосцу стали приходить с завидным постоянством, что не могло не радовать соседей по бараку. Но даже за этой радостью ощущалась нескрываемая агрессивность, с которой относились к насильникам заключенные. Эта агрессивность переходила порой в открытые угрозы, а то и в рукоприкладство, и если бы не дюжинная сила, быть бы Меченосцу опущенным и забитым.
Кроме того, лесоповал для Меченосца был делом знакомым, так как практика валки деревьев, которую он получил в юности, помогла ему быстро войти в результативную колею. Причем нередко он помогал своим соседям по бараку с выполнением плана, что также шло в его актив. Уже через месяц Меченосец был представлен одному из криминальных авторитетов по прозвищу Кудлатый, и тот взял его под свое покровительство.
С этого дня ни одна из шавок не могла высказывать в адрес Меченосца каких—либо угроз.
И все бы было нормально, если бы не отсутствие женщин. Ни один из заключенных не переносил это так болезненно, как Меченосец. Каждую ночь деревянные нары натужно поскрипывали под ним, так как снились ему женщины, которых он еще совсем недавно ублажал на свободе. И будили эти воспоминания такие страстные переживания, что просыпался Меченосец не только в холодном поту, но и в сперме.
Поневоле он стал заглядываться на молоденьких преступников, и одного из них, недели через две, сумел соблазнить. Соблазнить не чем-нибудь, а порцайкой заварки, заныканной из посылки.
Это соблазнение было не только приятным, но и полезным. Оказалось, что Валера, которого Меченосец соблазнил, был заядлым картежником, а точнее картежным шулером, за что и получил свой немалый срок. Срок был бы значительно меньшим, а место заключения находилось бы намного ближе к цивилизации, если бы обыграл Валера какого-нибудь смерда, а то угораздило ему выиграть на югах у партийного начальника, который и упек его за решетку на длительный период.
Так Валера оказался в сибирском лагере с лесоповальной спецификой. И если Меченосцу валить деревья было как два пальца об асфальт, то Валере каждое заваленное дерево давалось с большим трудом.
На этой почве во многом и произошло их взаимовыгодное сотрудничество. Меченосец помогал Валере деревья валить, а Валера подставлял Меченосцу свой зад, да учил в свободное время картежным премудростям.
А когда на Валеру нацелился еще один заключенный, Меченосец угостил его своим увесистым кулаком, отбив у него всякое желание заниматься сексом.
Много писать о лагерной жизни мне не хочется потому, что жизнь эта не отличалась каким-нибудь разнообразием. Разве что кто-то кого-то посадит на шило, или измудохают нерадивого заключенного свирепые охранники, или придавит какого-нибудь раззяву завалившееся дерево.
В общем, не жизнь, а сплошное наказание.
Отбыв свой срок, первым на свободу вышел Валера, а за ним за калитку лагеря поспешил и Кудлатый.
Прощание с Валерой было по—мужски сдержанным и коротким. Обнялись, перекинулись несколькими фразами и разошлись, договорившись встретиться уже на воле.
Первое время Меченосец очень грустил, вспоминая Валеру, но через месяц грусть оставила бренное тело Меченосца, и он занялся поисками новой задницы.
А сидеть Меченосцу оставалось целых пять лет и три месяца. Если бы не кончина в Кремле великого и жестокого, может быть, и не вышел бы Меченосец из-за колючей проволоки живым, так как вместе с Кудлатым на свободу смылось и его покровительство.
Несколько раз порывались шкодливые шавки подмять под себя Меченосца, но тот, как мог, отбивался от них своими увесистыми кулаками, а где не помогали кулаки, там в ход шли приготовленные им дубины.
Со смертью вождя всех времен и народов в стране была объявлена амнистия, по которой Меченосца отпустили на долгожданную свободу, и было ему в ту пору двадцать семь лет, шесть месяцев и двенадцать дней. На левой груди Меченосца на всю жизнь осталась лагерная отметина – татуировка в виде силуэта товарища Сталина с надписью «Век бы воли не видать»
Возвращение на родину
Покинув территорию лагеря, Меченосец глубоко вздохнул, стараясь поскорей напиться воздуха свободы, потом, ускоряясь, пошел в сторону железнодорожной станции.
Уже на следующее утро он приехал в свой городок и, прежде чем войти в дом, долго стоял, глядя на покосившееся крыльцо.
Кроме Авдотьи в доме никого не было. Увидев сына, она тут же узнала его по глазам, которые еще не успели покрыться старческой пеленой.
– Павлуша, родненький ты мой, – бросилась к нему мать, – наконец-то ты приехал.
Слезы так и текли у нее по щекам, заливая ворот изношенной кофточки, которую Меченосец видел на матери в день своего отъезда на фронт.
– Мама, – вырвалось у него из груди, – родненькая ты моя, что же ты плачешь. Ведь я вернулся.
Услышав голос сына, Авдотья еще больше расплакалась и, уткнувшись носом в его пропахшую дымом грудь, все повторяла:
– Павлик, родненький ты мой, Павлик, кровинушка ты моя.
Наконец, слезы у Авдотьи кончились, и она суетно захлопотала возле печки.
Меченосец вынул из вещевого мешка отрез ситца, бутылку сибирской водки и несколько банок рыбных консервов и тушенки. Отрез ситца он протянул матери, бутылку водки и консервы выложил на стол.
Мать, поблагодарив сына за подарок, долго рассматривала цветастый материал, примеряя его на себе. Потом бережно положила его в сундук и продолжила накрывать на стол.
На столе появились чугунок с тушеной картошкой, тарелка с солеными огурцами и помидорами. Из загашника мать достала солидный кусок сала и разрезала его на кусочки.
– Угощайся сынок, чем бог послал, – перекрестившись, сказала Авдотья и присела за стол напротив сына.
Меченосец налил себе в стакан сибирской водки и, сказав: «За тебя, мама», залпом выпил.
Пока он закусывал, мать с нескрываемой теплотой смотрела на своего единственного сына, гостеприимно повторяя:
– Кушай, сынок, кушай. Изголодался, поди, на казенных-то харчах.
Заморив червячка, Меченосец спросил:
– А где Наталья с Ольгой?
– Наталья шестой год, как замужем, – ответила Авдотья, – у нее уж сынишке четвертый годок. Нонче еще одного ждут. А Ольга вскорости с работы придет.
– А она еще замуж не вышла? – вновь спросил Меченосец.
– Еще не вышла, – ответила Авдотья, – сватался тут к ней один, так она его мигом отшила.
– А что так? – задал новый вопрос Меченосец.
– А то и отшила, что очень шустрым оказался, – сказала Авдотья, – не успели познакомиться, а он уж под подол полез.
– Так на то он и мужик, – попытался заступиться за мужика Меченосец.
– Мужик мужику рознь, – не согласилась Авдотья с сыном, – вон у Наташки мужик, так мужик, и хозяйство держит, и жену голубит.
– Ну, что ж, очень рад за Наташку, выхолит, что повезло ей, – произнес Меченосец.
Налив себе еще водки, он выпил и, поморщившись, закусил огурцом.
– А ты-то что думаешь, сынок? – обратилась к нему Авдотья.
– А я, мама, немножко осмотрюсь, а там видно будет, – ответил Меченосец.
