«Утешает только то, – успела подумать я, прежде чем фигурки на старинной гравюре закружились в сумасшедшем танце, – что эта доза гораздо меньше той, что я приняла в ночном клубе»...
Все поплыло у меня перед глазами. Сатанисты, с охотой опустошив свои стаканчики, громко вопя, бросились в котлован. Я не хотела идти туда, но Васик, возбужденно сверкая глазами, схватил меня за рукав и потащил вниз.
А потом мое сознание целиком оказалось под властью дьявольского напитка.
Через минуту мне было уже спокойно и уютно среди орущих и размахивающих руками людей, а спустя полчаса ощущение огромного счастья родилось у меня в груди и разрослось мгновенно так, что распирало грудь, стремясь вырваться на волю – я даже слышала, как трещали мои ребра, но это совсем не пугало меня.
Я не запомнила, в какой момент людской поток подхватил меня и вынес из котлована, не запомнила, как я оказалось прямо перед Захаром, лицом к лицу.
Я помнила только, что совершенно уже не боялась его.
Напротив, он казался очень привлекательным своей загадочностью и внутренней силой, бурыми пятнами, пробивавшейся сквозь бледную кожу его лица.
Захар наклонился ко мне и я услышала его слова:
– Тебе, Наталья, наверное, нужно мне кое-что рассказать?
– Да, – тихо шепнул мне Васик, – расскажи ему, где ты была. Правда, об этом ты обещала рассказать мне первому, но... Захару можно.
– Говори правду! – еще ближе наклонился ко мне Захар и на дне его темных глаз сверкнули желтые искры.
– Конечно, правду! – легко рассмеялась я, чувствуя в себе твердую уверенность в том, что этому человеку я могу рассказать все о себе – о том, как я приехала в Москву, о том, что я вовсе не Наталья, а ее сестра-близнец Ольга, о оперуполномоченном с мокрыми табачными крошками на густых рыжих усах, о моем решении разузнать все о гибели моей сестры и отомстить...
– Правду! – отчетливо повторил Захар, смотря мне прямо в глаза.
Я снова рассмеялась.
И тут вдруг иллюзия хорошо и правильно складывавшегося мира начала ползти змеиными трещинами и рушиться.
Кто-то снова прокричал:
– Облава! Менты!
И все окончательно встало на дыбы и понеслось в бездну.
Захар метнулся куда-то в сторону. Васик что-то закричал и тут же пропал из моего поля зрения.
Я вдруг очутилась не в проломе стены, где была только что, а на на дне котлована, посреди безумных, бессмысленно мечущихся из стороны в сторону существ, которых трудно было назвать людьми.
– Они окружают! – заорал кто-то совсем рядом со мной.
– Облава!
И вопли покрыл громовой голос Захара:
– Спокойно! Всем бежать врассыпную к своим машинам!
Никакой паники!
Потом меня сбили с ног, а когда я попыталась подняться, кто-то, пробегавший мимо, сильно ударил меня ботинком по голове.
И все померкло.
* * *
– Менты давно следили за нами, – говорил мне Васик Дылда, сидя напротив меня в углу постели, – только подобраться к нам не решались. Ведь, чтобы столько народу задержать, нужно, по меньшей мере, сто ментов. Здесь же открытое пространство – все обдолбанные, разбегутся по лесу, лови их. Тем более, что те, кто поумнее, свои тачки подальше от стройки оставил или в лесу за деревьями спрятал – там в некоторых местах проехать спокойно можно. Даже что-то вроде шалашей стоит – типа, временные гаражи-укрытия. Да и что с нас взять-то? За что арестовывать? У нас обыкновенный пикник. Мы веселимся. Никому не мешаем. Может быть, у меня день рождения... Кому какое дело...
Перед моими глазами, отделенный несколькими кубометрами прозрачного воздуха, висел белый потолок. Я хотел приподнять голову, но не смогла.
– Ну, а менты, конечно, предполагали, что у нас наркотики... – Васик хихикнул. – Я все свое добро тут же скинул и в землю затоптал. Так и все остальные поступили, у которых с собой было. А что до нашего фирменного напитка, который мы пили на посвящении... Так никто не докажет, что опьянение, наступившее в результате его употребления – наркотическое опьянение. В напиток спирта немного подмешано – и все тесты покажут, что мы просто пьяные были. А вычислять настоящую консистенцую присутствовавшего в напитке наркотика они загребутся. Мозгов не хватит! Это ж совершенно новая формула!
Есть у нас один умелец – разработал...
Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить, чтобы было до того, как я провалилась в черное небытие. В сознании всплывали дикие звериные рожи участников шабаша в дыре котлована, испуганная мордочка парнишки, которого так и не успели принять в Общество, потом накалилось белым огнем пронзительное лицо Захара, навсегда врезанное в мою память.
Частокол бегущих ног... Я упала... Удар по голове – и черная пустота...
Звуки, в которых были облечены торопливые слова Васика, глухо стукались в мои барабанные перепонки, я почти не улавливала смысла в том, что говорил мне он.
Он был рядом, когда я с криком очнулась от небытия и, задыхаясь, вскинулась на постели. Все события, произошедшие со мной на посвящении, уже не так сильно волновали меня, как то, что случилось со мной в очередном мутном, словно наполненном густой змеиной кровью, сне.
«...Я прохожу по длинному коридору, вдоль стен которого...»
– Я смотрю, – бубнил дальше Васик, – ты лежишь на земле, а вокруг тебя так и мечутся! Того и гляди затопчут.
Ну и правда чуть на затоптали. Кто-то ботинком тебе по голове долбанул так, что... Я уж испугался, – доверительно сообщил он и осторожно дотронулся до моего лба.
«...Я прохожу по длинному коридору, вдоль стен которого стоят светильники – добела выскобленные человеческие черепа на длинных бронзовых подставках в виде ноги речной цапли – пламя вырывается из спиленной затылочной части черепов и сверкает в пустых глазницах...»
– Ну, Захар взял и все прожектора потушил! – снова вернул меня к действительности голос Васика. – А менты ни хрена не видят. Сами фарами светят, а без толку. Народ мечется, менты, наверное, сами с ума чуть не сошли. А тут еще Захар ка-ак завоет. Типа – внимание отвлекает. А голосище-то у него – ого-го! Народ ка-ак ломанется из котлована, да по своим машинам! А менты ничего сделать не могут – нас же больше. Конечно, поймали кого-то... Ну, ничего, через полчаса отпустят. А что они могут сделать, позорные? – хохотнул Васик. – Им тут же позвонят их начальники, которым позвонят родители задержанных... И все. И менты план выполнили – и наших по домам отпустили. Пьяные и все. Никаких наркотиков. Тщательную экспертизу никто проводить не будет.
Кому это надо? А если кому и надо, так такого товарища сразу прижмут...
«...Я прохожу по длинному коридору, вдоль стен которого...»
Я зажмурилась, потом открыла глаза. Кошмарный сон никак не уходил из моей головы. Я все-таки смогла повернуть голову и выяснила, что находилась на своей постели в своей квартире – в той самой квартире, которая досталась мне от моей сестры Натальи.
– Как мы попали сюда? – спросила я Васика, чтобы отвлечься от свернувшегося змеиными кольцами на дне моего черепа сна.
– Да очень просто! – обрадовался Васик тому, что я, наконец, заговорила. – Я подхватил тебя в охапку и вытащил из котлована, потом в суматохе подбежал к своей тачке, положил тебя на заднее сиденье и дал по газам. И вот мы здесь. А ты знаешь, – понизил вдруг голос Васик, – я никогда не забуду сегодняшней ночи...
– Почему? – спросила я.
– Потому что, – торжественно сказал Васик, выпрямляясь, – сегодня ночью я спас посланника – тебя.
Я еще не вполне могла воспринимать окружающую меня действительность.
– Посланника чего? – спросила я.
Васик расценил мой вопрос, как какую-то шутку, и потому – хихикнул. Потом лицо его преобразилось. Редкие брови сошлись на тонкой переносице, и он ответил:
– Посланника Ада!
Я стиснула зубы и зажмурила глаза. Но ничего не помогло, кошмарное сновидение, от которого я с криком пробудилась полчаса назад, снова ярко вспыхнуло у меня в сознании и, страшно скрипя ржавыми зубчатыми колесами адского киноприемника, стало проворачиваться от первого кадра до последнего.
– Я прохожу по длинному коридору, вдоль стен которого стоят светильники – добела выскобленные человеческие черепа на длинных бронзовых подставках в виде ноги речной цапли – пламя вырывается из спиленной затылочной части черепов и сверкает в пустых глазницах.
Конца коридору не видно, а каждый мой шаг отдается оглушительным грохотом в гулком коридоре, мое дыхание наполняет узкое пространство невообразимым шумом – как если бы работали одновременно несколько тысяч кузнечных мехов.
Конца коридору не видно, но я вдруг оказываюсь в ярко освещенной зале. Источника света понять невозможно. В самой середине зала возвышается огромная куча наваленных отрубленных человеческих конечностей, некоторые из них еще сочатся кровью.
