— Мне бы руки помыть, — спохватился Веник. — Полейте кто-нибудь.
— Не из чего. Девчата сосуд унесли. Надо идти к заводи, к поваленному дереву.
— Ага. Подайте копьё, чтобы подмышкой зажать. И готовьте вертел, и углей нажгите.
— Блин! Дрова-то кончаются, — озадачился Саня. — Опять нужно тащиться на тропу. И курицу эту кто-то должен сторожить, а то шакал утащит. Давай, Слава, карауль.
* * *
Когда, отмыв руки, глава клана вернулся «в расположение», Вячик завершал монтаж рогулек, между которыми пылали практически все оставшиеся дрова. Со стороны сосны с охапками древесных обломков в руках шли Саня и Ленка, а за ними Любаша несла копья и берестяной сосуд. Жизнь снова налаживалась. Потом началось заклеивание подорожником царапин и ссадин на Ленкиных ногах и слежение за тем, как подрумянивается устроенная над углями птица — парни то и дело подхватывали вертел на руки, спасая еду от обгорания, а Любаша брызгала на вспыхивающие от жира угли водой.
На источаемые от костра запахи на трёх лапах приковылял шакал. Поозирался затравленно, несколько раз трусливо отступил в ответ на резкое движение, но потом добрался до так и оставшихся чуть в сторонке внутренностей и набросился на них, словно ест первый и единственный раз в своей жизни. Слопал он всё без остатка в считанные секунды, а потом упал набок и счастливо высунул язык.
«Можете убивать, — говорил весь его вид, — я сделал самое главное в своей жизни и теперь абсолютно счастлив»
Но впечатление оказалось обманчивым — когда Ленка вытянула свои длинные стройные ноги, меняя позу, зверь подхватился и отбежал немного дальше.
— Нашего больного прошу не беспокоить, — прокомментировал это происшествие Веник.
— Какой больной? Вы что, всерьёз полагаете мои царапины чем-то существенным? — наморщила носик Ленка. Она так и сидела, сохраняя неподвижность и придерживая лопушки подорожника на своих исхлёстанных ногах. Ей было скучно.
— Не о тебе речь, а о шакале. Его тут доктор Пунцов давеча прооперировал, — хмыкнул Саня. — И вообще, сколько можно жарить? Горячее сыро не бывает. Давайте скорее есть.
Любаша ткнула тушку заострённой палочкой и замотала головой: — Терпение, только терпение.
Ещё несколько минут все слушали голодное ворчание в Санином животе, и ухмылялись. Наконец, повариха дала отмашку. Готовое блюдо подали поближе к сидящей на том же месте Ленке.
— Дели. Только смотри — на шестерых. Галка пришла — дрыхнет в убежище. Какая-то она вымотанная вся, даже не проснулась, пока мы тут базарили.
— Галчонок!? — обрадовалась Ленка и, теряя листочки подорожника, полезла внутрь домика.
— Вот так промываешь, промываешь, а она раз — и встала на коленки, — сокрушённо всплеснула руками Любаша и полезла следом за подругой. — Эй, — высунулась она минуту спустя. — А ну, дуйте быстро на брод за холодной водой. У Галки сильный жар — нужно её обтереть. И не суйтесь сюда — мы её разденем.
— Только еду заберите от греха подальше, — Саня сунул в проход конец палки, на которую так и была нанизана подрумяненная птица. — Пошли, парни. Заодно и дров прихватим, как следует. А то как-то мы совсем почти без топлива остались.
Едва ребята ушли, шакал снова поднялся и принялся пытливо изучать опустевшее место. Он обстоятельно подобрал пух и перья, раскиданные рядом с местом, где ощипывалась добыча, и сунул нос во входное отверстие.
— Пошла прочь, тварь вонючая, — раздался гневный Любашин голос. Потом донёсся шлепок и обиженный визг удирающего зверя.
* * *
— В общем, так, мальчики! — встретила ребят Ленка. — Давайте сюда воду, а сами начинайте строить дом с нормальной крышей. Вы представляете себе, что будет, если пойдёт дождь? Та самая знаменитая весенняя гроза? Это вам — лбам здоровым, начхать на всё, а Галочка у нас создание нежное, к тому же хворает. Потом и поедите, — добавила она, глядя на огорчённого Саню.
— Не, ну это просто полный и окончательный облом. Мамонт! Командуй, зараза. Пока я злой — всё разнесу.
— Э-э-… бери рубило и пошли к сосне. Попробуем кору с неё снять. А там видно будет, что делать. И не горячись так. Ты Ленку хоть раз в панике видел?
— Нет.
— Уже видел. Только что. Это она за Галку испугалась. Видать, совсем плохи у неё дела.
Кора с поваленной сосны отходила легко. Саня прорубил два кольца, разнесённые на полтора копья — это около трёх метров. Потом сделал продольный разрез, начиная с которого огромный пласт отделился от ствола почти без усилия — благо в этом месте дерево нависало над землёй, а не лежало на ней. И подходы с обеих сторон были удобные. Если на глаз, то у ребят оказалась пластина размером пять на три метра. Тащить её пришлось волоком по траве. Потом потребовалось возводить каркас, вырубая для него жерди в лесу — не слишком толстые стволы молодых осин легко и непринуждённо превращались в нужные элементы. Правда, поработать рубилом парням довелось всем по очереди — инструмент без рукоятки быстро утомлял. Собственно, всё сооружение представляло собой обычную двускатную крышу со стороной два с половиной метра — то есть равносторонний треугольник в сечении.
Несущие элементы связали лыком, а собственно покрытие прижали наклонными палками, вершины которых тоже связали. То есть работы оказалось не так уж и много. Или ребята, вдохновлённые волшебным пенделем и радужной перспективой перекусить, особенно шустро шевелились? Постройку эту возвели одним из торцов вплотную к противоположной от входа стене укрытия. Разобрали часть плетения, сделанного в этом месте из отдельных веток и…
— Чего это ты мне букет суёшь? — возмутилась Ленка, принимая из рук Веника пучок трав. — И вообще, одуваны в качестве цветов — это дурной тон. Ещё и завернул в подорожник — не мог, что ли, за нормальными лопушками сходить?
— Это не одуванчики, а мать-и-мачеха. Она, да ещё подорожник, считаются целебными растениями. Правда, не знаю, от чего помогают, но вреда точно не будет. Дай их Галке пожевать. Как она, кстати?
— Горит. Несите ещё холодной воды на обтирание. И заделайте противоположную сторону своего балагана чем-нибудь, чтобы не дуло, а то тут у вас, как в трубе, — огрызнулась девочка и исчезла.
— Пошли, ещё кусок коры снимем, пока не стемнело, — развёл руками Саня.
— Нет, блин! И чего она раскомандовалась? — возмутился Веник. — Устроила тут матриархат, понимаешь, а вождь у нас, между прочим, Ве… то есть, Мамонт.
— Она дело говорит, — остудил друга Вячик.
Солнце уже касалось вершин отдельных, самых высоких деревьев — мешкать было некогда.
* * *
Ужин в этот суматошный день получился поздним. Пока переносили постель из решётчатого убежища в балаган, пока придумывали, как устроить здесь очажок и куда приткнуть дрова, наступила полная темнота, и на небе зажглись звёзды. Но никто на них не смотрел — остывшее мясо крупной птицы на удивление хорошо прожарилось.
Закутанная в длинный Веников пиджак с сильно закатанными рукавами Галочка сидела, словно птенчик, и с аппетитом вкушала трапезу, хотя испарина у неё на лбу выступала отчётливо.
— Ты, Мамонт, нам так и не рассказал, откуда у тебя такие познания во врачевании, — ни с того, ни с сего поинтересовалась Любаша.
Ленка в ответ бугыгыкнула и, ни секунды не медля, ответила: — Ты с какого дуба рухнула? Не помнишь, что ли, как он то на костыле ковылял, то перевязанной головой сверкал, то в майскую жару ангину подхватывал? К нему ещё Лёха кликуху клеил — Травмированный. Но она не прилипла, просто стали его то лохом звать, то лузером. А на самом деле он, считай, все болячки, какие нашлись, на своей шкуре перенёс. Ты эти мать-и-мачеху и подорожник что, тоже жевал? — обратилась она к вожаку.
— Нет. Заваривал, когда болел. И пил. Не знаю, помогало ли, потому что таблетки ещё были.
— Ну вот! А теперь Галочке от них сразу полегчало. И… это, кончай брюхо набивать. Расскажи нам, что дальше будем делать?
— Так тут всё понятно, — Веник осмотрел идеально обглоданную косточку и положил её на обрывок коры. — Всё, что про древних людей рассказывали. Каменные орудия труда, плетение корзин, выделка шкур. Потом нужно выявить съедобные растения. Нам, что самое сложное — так это освоить обжигание посуды из глины.
— Ничего там сложного нет, — тоненько прошелестела Галочка. — Я в Доме Детского Творчества ходила на керамику. Просто это довольно трудоёмко и нужно много дров. Ну и с глиной надо угадать, подобрать состав смеси. Опять же печку построить, просушку наладить и всё это укрыть от дождя.
— Ты, это, поправляйся пока, — пробормотал глава клана. — Конкретно завтра — плетение корзин у девочек и обучение изготовлению инструментов из камня у мальчиков.
— А охота? Или хотя бы рыбки наловить? — возмутился Саня.
— Пока корзинки не будет, рыбачить бесполезно — из травы у вас весь улов утащат. А насчёт охоты — так без лука ничего толком не выйдет — одни разодранные коленки у нашей охотницы. Кстати, Лен, на вот, держи — он подал девочке комок ткани.
