— Итак, если виной этому не другие люди, то что бы это могло быть?
Я чувствую, как напрягаются мышцы моей шеи. Завожу руки за голову и поднимаю взор на небо.
— Нечто большее?
— Что? Вселенная? Бог? Это начало апокалипсиса? — она встает и начинает шагать взад-вперед. — Как думаешь, мы вообще верили в Бога? До того, как это случилось.
— Понятия не имею. В последние дни я молился чаще, чем, наверное, за всю свою жизнь. — Я встаю и беру ее за руку, направляясь в сторону машины. — Я хочу знать всё, что сказал твой отец. Давай вернемся, и ты запишешь, что узнала, пока я повезу нас дальше.
Она переплетается со мной пальцами и идёт к машине. По нашему возвращению мы обнаруживаем Джанетт стоящей у пассажирской двери. Она прожигает нас взглядом.
— Так вы серьезно ничего не помните? Оба? — всё её внимание сосредоточено на Чарли.
Я указываю им с Лэндоном сесть назад. Когда я открываю дверь с водительской стороны, Чарли отвечает:
— Да, не помним. Клянусь, я говорю это не ради смеха, Джанетт. Не знаю, какой я была тебе сестрой, но, клянусь, я ничего не выдумываю.
Она разглядывает Чарли и говорит:
— Последние пару лет ты была отвратительной сестрой. Но, если всё, что рассказал мне Лэндон правда, и вы действительно ничего не помните, это объясняет, почему никто из вас, редких козлов, не поздравил меня с днём рождения, — она садиться на заднее сидение и хлопает дверью.
— Ой, — говорит Чарли.
— Ага. Ты забыла о дне рождения своей маленькой сестрички? Как эгоистично с твоей стороны, Чарли!
Она игриво бьет меня в грудь. Я хватаю девушку за руку, и между нами пролетает искра. Всего на секунду. Девушка смотрит на меня так, словно чувствует то же, что питала к Силасу старая Чарли.
Но затем она моргает, отдёргивает руку и садится в машину.
7 — Чарли
Это ведь не моя вина, что вселенная решила меня наказать. Нас. Силаса и меня.
Постоянно забываю, что ему «повезло» так же, как и мне. Наверное, я слишком самовлюблённая. Замечательно! Я думаю о сестре, сидящей со мной в машине и переживающей, вероятно, худший день рождения в своей жизни. И о сводной сестре, которая живёт в моём старом доме со своей свихнувшейся мамашей. Судя по записям в дневнике, я издевалась над ней много лет. Я — плохой человек и ужасная сестра.
«Мне вообще нужны мои воспоминания?»
Выглядываю в окно и наблюдаю, как мы проезжаем мимо других машин. Я лишена воспоминания, но я могу устроить Джанетт хоть какое-то подобие праздника.
— Эй, Силас, — зову я. — Можешь вбить одно место в свой модный навигатор?
— Ага, — кивает он. — Какое?
Я совсем не знаю эту девушку на заднем сидении. Она спокойно может быть фанаткой ролевых игр.
— Игровой центр, — отвечаю я.
У Джанетт и Лэндона явно поднимается настроение. «Есть!» — поздравляю я себя. Все подростки обожают видео-игры. Это модно.
— Не самое подходящее время для игр, — говорит Силас. — Тебе не кажется, что нам стоит…
— … поиграть в игры, — перебиваю я. — Потому что сегодня день рождения Джанетт.
Я многозначительно округляю глаза, чтобы он понял — это не обсуждается. Когда до него доходит, его губы складываются буквой «О», и он показывает мне «класс» большими пальцами. Чарли ненавидит этот знак, судя по мгновенной реакции ее тела.
Силас находит неподалёку игровой центр. По прибытию он достаёт кошелёк и вытаскивает кредитную карточку. Джанетт стыдливо смотрит на меня, но я лишь пожимаю плечами. Я едва знаю этого парня. Какая разница, если он потратит на нас немного денег? Кроме того, своих у меня нет. Наш отец всё потерял, в отличие от папы Силаса, так что это справедливо. «Я не только самовлюблённая, но ещё и с легкостью нахожу себе оправдания».
Нам насыпают жетоны в бумажные стаканчики, и как только мы заходим в центр, Джанетт и Лэндон уходят по своим делам. Вместе. Я снова многозначительно кошусь на Силаса, как бы говоря: «Вот видишь!».
— Пошли, — улыбается он. — Закажем пиццу. Пусть детки поиграют.
Он подмигивает, а я пытаюсь не расплыться в ответной улыбке.
Мы находим свободный столик, и я сажусь на диван, обхватив руками колени.
— Силас, что, если это и дальше будет продолжаться? Этот бесконечный цикл забвения. Что мы будем делать?
— Не знаю, — отвечает он. — Находить друг друга снова и снова. Это не так уж плохо, верно?
Я оборачиваюсь посмотреть, не шутит ли он.
Это не так и плохо. А вот наша ситуация — просто ужасна.
— Кто захочет провести свою жизнь в неведении о собственной личности?
— Я могу провести каждый день, узнавая тебя заново, Чарли, и вряд ли мне это когда-нибудь надоест.
По моему телу проходит волна жара, и я быстро отвожу взгляд. Девиз дня: не смотри на него, не смотри на него, не смотри на него.
— Ты дурак, — говорю я. Хоть это и неправда. Он романтик, и его слова несут в себе большую силу. А вот Чарли — не такая. Но я также могу сказать, что она хотела бы такой быть. Чарли отчаянно хочет, чтобы Силас доказал, что всё это не ложь. Каждый раз, когда она смотрит на него, то чувствует невыносимую тягу к этому парню. И каждый раз, когда это происходит, я хочу прервать эту связь.
Я вздыхаю и разрываю пакетик с сахаром, высыпая порошок на стол. До чего же утомительно быть подростком! Силас молча наблюдает, как я рисую узоры на сахаре, но затем берёт меня за руку.
— Мы справимся, — заверяет он. — Мы на верном пути.
Я вытираю руки о джинсы.
— Хорошо.
Но я знаю, что это ложь. Мы в таких же потерях, как и при пробуждении в отеле.
Я ещё и врунья. «Самовлюбленная, оправдывающаяся врунья».
Джанетт и Лэндон находят нас как раз когда приносят пиццу. Они со смехом садятся за стол, их щеки порозовели. За весь тот день, что я знаю Джанетт, я никогда не видела её смеющейся. Теперь я ещё больше ненавижу отца Чарли. За то, что так испортил жизнь маленькой девочке. Двум девочкам, если считать себя. Ну… трём, учитывая Кору.
Я наблюдаю, как Джанетт ест пиццу. Так быть не должно. Если я смогу разобраться с этой… штукой… то позабочусь о ней. Буду лучшей сестрой. Ради нас обеих.
— Чарли, — обращается она, откладывая пиццу. — Поиграешь со мной?
— Конечно, — улыбаюсь я.
Ее лицо светится от радости, и моё сердце тает. Когда я оглядываюсь на Силаса, он смотрит на меня мечтательными глазами. Уголок его губ приподымается в улыбке.
8 — Силас
На улице уже стемнело, когда мы подъезжаем к дому Чарли и Джанетт. Наступает неловкий момент: судя по всему, я должен проводить Чарли до двери. Но на обратном пути Лэндон и Джанетт всё время флиртовали, а вчетвером мы выйти не можем.
Джанетт и Лэндон открывают двери, и мы с Чарли остаемся ждать в машине.
— Они обмениваются номерами, — говорит она, поглядывая на младшеньких. — Как мило.
Мы молча наблюдаем, как они щебечут, пока Джанетт не исчезает в доме.
— Наш черед, — говорит Чарли, открывая дверь. Я медленно иду с ней по дорожке, надеясь, что ее мама меня не заметит. У меня нет сил разбираться с этой женщиной. Невольно начинаю сочувствовать Чарли.
Она нервно крутит руки. Я знаю, что она медлит, потому что не хочет оставаться одной. Во всех её воспоминаниях мы всё время были вместе.
— Который час? — спрашивает она.
Я достаю из кармана телефон.
— Начало одиннадцатого.
Девушка кивает и оглядывается на дом.
— Надеюсь, мама спит… Силас…
Я перебиваю:
— Чарли, я не думаю, что нам стоит разделяться.
Она снова встречается со мной взглядом. Вид у нее такой, словно она испытывает облегчение. В конце концов, я единственный человек, которого она знает. Последнее, что нам сейчас нужно, это, наверное, отвлекаться на незнакомцев.
— Хорошо. Я как раз это и собиралась сказать.
Я киваю головой на дверь позади.
— Нам стоит хотя бы сделать вид, что ты вернулась домой. Иди внутрь. Притворись, что идешь спать. Я отвезу Лэндона домой и вернусь за тобой через час.
Она соглашается.
— Встретимся в конце дороги. А где переночуем?
Я задумываюсь. Полагаю, будет лучше, если мы останемся у меня, чтобы поискать что-нибудь полезное в комнате, что мы упустили раньше.
— Я незаметно проведу тебя наверх в свою комнату. Нам нужно многое успеть за эту ночь.
Чарли опускает взгляд.
— Наверх? — спрашивает она с любопытством. Затем медленно вдыхает, и я слышу, как втягивается воздух сквозь ее сцепленные зубы. — Силас? — прищурено на меня смотрит с обвиняющим выражением лица. Понятия не имею, что я сделал, чтобы его спровоцировать. — Ты же не стал бы мне врать, да?
Я склоняю голову, усомнившись, не послышалось ли мне.
— В смысле?
— Я замечала некоторые мелочи…
