— Так я пошла, Нонна, ты остаёшься или идёшь со мной?
— Тётя Маруся, я немного побуду здесь. Хорошо?
— Хорошо. До свидания, Елизавета Петровна. До свидания, Арина.
Когда Мария Александровна подходила к калитке, Нонна вдруг сорвалась с места и побежала её догонять. Аринка непонимающе смотрела ей вслед. Раздумала остаться, что ли?
— Тётя Маруся, возьми, пожалуйста, этот несносный мяч. У меня даже палец посинел от него, до чего я сетку додержала. Отнеси домой. — И, отдав мяч Марии Александровне, Нонна весёлая вернулась к Аринке.
— Мешает он только, правда? Без него лучше. А ты что такая?
Аринку словно холодной водой облили. Она стояла, низко склонив кудлатую голову, и старательно выкапывала ямочку в песке большим пальцем правой ноги.
— Что случилось? Чего ты стоишь как истукан? — уже начиная сердиться, допытывалась Нонна.
Выкопав достаточно глубокую ямочку, Аринка словно проснулась, вскинув голову, как-то устало и виновато улыбнулась.
— Так, ничего, — тихо сказала она. И в этих двух словах была горечь и боль обманутой надежды. — Ну пошли, что ли.
— Да, да, пошли. А куда мы пойдём? — спросила Нонна и тут же изъявила желание посмотреть огород.
— А у вас яблоки растут? Я очень люблю яблоки, ты даже не представляешь, как я их люблю, — скороговоркой, взахлёб, говорила Нонна.
— У нас только две яблони и то поздняя ранетка, созревают осенью.
Нонна была явно разочарована. Странные люди эти крестьяне, думала она. Такой большой огород и засажен бог знает чем: капустой, картошкой. Вместо этого лучше бы сад с яблонями. Но Аринке ничего не сказала.
— А ягоды у вас есть? — поинтересовалась Нонна.
— Ягод у нас — тьма-тьмущая! Мамка любит варенье. Малина скоро поспеет. Чёрная смородина есть и крыжовник. Вишни тоже есть.
Нонна была довольна. Ягоды она любила. Но сейчас в пустом огороде делать было нечего. Она опять загрустила. Аринка, стараясь её всячески развлечь, предложила пойти в лес.
— Нет, нет. Я боюсь змей, — панически замахала Нонна руками.
— Да что ты, нет у нас змей. У нас лес сухой, много муравьёв, а там, где муравьи, змей не бывает. Идём, не бойся. В лесу так хорошо.
— Нет, я не хочу в лес. Идём лучше на улицу. Я хочу познакомиться с другими девочками.
У Аринки ёкнуло сердце, проскользнула тревожная мысль: а вдруг Нонну кто перетянет? Но, с другой стороны, ей самой хотелось показать Нонну девочкам, пусть посмотрят, какая у неё теперь подруга.
— Пошли, — охотно согласилась Аринка, успокоив себя тем, что во всей деревне для Нонны нет достойной подруги. Ведь сама Мария Александровна выбрала именно её, Аринку.
Когда они вышли за калитку, девочки сгрудились стайкой, стоя у Аринкиного дома. «О, уже пронюхали. Слетелись, как воробьи на пшено», — насмешливо подумала Аринка. И зачем Нонне с ними знакомиться? Что хорошего в них? Клавка Зубатка, эта долговязая дылда и вымогала, ей только жрать носи, а не будешь носить, она дружить с тобой не будет да ещё и поколотит. Аниська — Лиса Патрикеевна. Такая хитрюга, каких мало. Сегодня с одной, завтра с другой. И всё насмешничает. В глаза одно говорит, а за глаза другое. И сплетница, каких мало. А Машка Мышка? Так с ней совсем неинтересно. Она как дурочка, в рот каждому смотрит, головой кивает, со всеми соглашается, а своего мнения ни на что не имеет. О Фенечке Куклёнке и говорить нечего, плакса и ябеда. Да и мала она для Нонны. В другом краю девчонки хорошие, но там своя компания и они до них не касаются. Только когда праздник, тут уж все сходятся и веселятся вместе. А так кто ближе живёт, тот с тем и дружит. Взяв Нонну под руку, Аринка подвела её к девчонкам. Те, выкатив глаза, воззрились на неё и стали нахально рассматривать. Словно это был диковинный зверь. От такого приёма Нонне стало не по себе. Она недовольно передёрнула плечами: «Что за бесцеремонность». В глазах у Аринки восторг! «Ну какова девочка? Смотрите, смотрите. Только пусть глаза у вас не лопнут!» — думала она, сияя. Нонна явно их ошарашила. Первой пришла в себя Клавка Зубатка. Что-то дожевав и с трудом судорожно проглотив, она неторопливо обошла Нонну кругом. Осмотрела со всех сторон.
— А платье-то у тя ничао, красивое. Сколько ж такое стоит? — деловито поинтересовалась она, потерев оборочки между пальцами.
— Ты чего трогаешь! Запачкаешь! Не видишь, какое белое! — оттолкнула её Аринка.
— А те что, жалко, твоё трогаю, што ль? — огрызнулась Клавка, но руку отняла.
Аринка опять с интересом наблюдала за девочками.
— Ты лучше спроси, как её зовут, — подтрунила она Клавку.
— Ну, как же тя зовут? — с ухмылкой спросила та.
Нонна, горделиво вскинув красивую головку, с достоинством произнесла:
— Меня зовут Нонна, а вас как?
— Тю, шо за Нона ишо такая? Нет таких именов! — ехидно фыркнула Клавка. — Вот придумала Нона, Нона.
— Не Нона, а Нонна. Надо два ны говорить. Вотысё, — уточнила Аринка. Какую-то минуту сражённая Клавка стояла в раздумье, изо всех сил что-то соображая. Ниса, лукаво поблёскивая глазками, заговорщицки хихикнула в кулачок. А Машка Мышка шустро моргала глазёнками, ничего не понимая. Зато Фенечка вся сияла восторгом, глядя на шикарную Нонну. Такой нарядной и красивой девочки она ещё никогда не видела. Наконец Клавка что-то вспомнила, решительно сказала:
— Нету таких именов. Нету! Небось её Матрёной или Фёклой назвали при рождении, а теперича переиначили. Теперича так можно. Вон, дядька Егор ездил в Питер, так сказывал, звали его знакомую Акулина, а теперича она назвала себя Лина. Ну так как же тебя при крещенье-то назвали? — нагло спросила она, вперив в Нонну свои водянисто-белёсые глаза.
Нонна почувствовала себя крайне смущённой, лицо её порозовело, отчего стала она ещё красивее. Не зная, что говорить этим грубым девочкам, она тревожно и беспомощно посмотрела на Аринку.
— Что ты болтаешь, балоболка этакая, — воинственно накинулась Аринка на Зубатку, — тебе завидно, да? Что её так зовут, а не тебя! Нонна хотела с тобой подружиться. Она много конфет привезла из Ленинграда и хотела тебе дать. — Аринка знала, чем досадить Клавке, пусть теперь та локти кусает. И, плюнув ей под ноги, схватив Нонну за руку, Аринка увлекла её за собой. Они бежали по деревне к школе, а вдогонку им нёсся смех и Клавкины «словечки». Когда школа была близко, они перевели дыхание и пошли шагом. Нонна понемногу приходила в себя.
— Фи, какая глупая и гадкая девочка, — лепетала ошарашенная Нонна, брезгливо кривя губы.
— А ты не обращай внимания. Моя мамка говорит: плохое пусть из уха в ухо летит, а хорошее погодит. Мне так наплевать, кто что говорит, — наставляла Аринка, умудрённая житейским опытом.
Аринка в затаённой мечте всё ещё надеялась, что Нонна пригласит её к себе и они там поиграют в мяч. Но Нонна быстро ушла, пообещав Аринке завтра опять прийти.
— Приходи, я буду ждать тебя! — крикнула ей вслед Аринка, окрылённая и счастливая, что завтра они вновь встретятся.
ТАКАЯ ГОРЯЧАЯ ДРУЖБА. ИЗМЕНА. СПОР
Она приходила каждый день. Её приход приносил Аринке неописуемую радость. Новая подруга всецело завладела Аринкой. Её думы были только о Нонне. Она ложилась с мыслью, что завтра увидит Нонну. Ещё издали увидев её, Аринка со всех ног бросалась навстречу. И каждый раз надеялась, что та принесёт мяч, но Нонна приходила без него. Впрочем, это и к лучшему. Играть было некогда. Шёл сенокос.
Вся семья рано утром с граблями и косами на лошади уезжала в луга. Аринка оставалась за хозяйку. Весь дом был у неё на руках, а дел невпроворот: посуду помыть, цветы на пяти окнах полить, травы поросёнку нарвать, кур кормить, а это прожорливое племя только и знает, что клевать. За огородом следить — упаси бог, как бы чужая курица или своя не забежала туда да гряды не разрыла. Огурцы только поспевать начали. Да ещё пушистые и духмяные копны сена лежат у сарая в огороде, ждут Аринкиных рук: их надо растрясти, граблями шевелить, а к вечеру, до росы, убрать. До игры ли тут?
Чтобы Нонна не скучала и было ей чем заняться, Аринка выдрала всю крапиву в кустах малины, чтоб Нонна не обожглась и могла свободно собирать малину. А первая ягода, сочная, вкусная, пришлась по душе Нонне. Правда, Елизавета Петровна последнее время ворчала на Аринку за то, что все ягоды обобраны, ни одной к чаю не найдёшь. Мать любила пить чай со свежей малиной. Тогда Аринка, до прихода Нонны, собирала матери кружку малины и ставила в чулан.
Но между делом, урывая свободную минутку, Аринка бежала к Нонне. Тогда они усаживались на пахучее сено под яблонями, там попрохладнее, и Нонна вела бесконечные разговоры о своём городе, о житье в нём.
Но странно, Аринку почему-то не восхищал, а скорее страшил тот город, о котором говорила Нонна. Неужели это возможно — в одном доме живут люди годами и не знают друг друга! А дворы каменные, полутёмные, как колодцы, в них всегда прохладно и нет солнца. И чтобы увидеть небо, надо задрать голову. Боже мой, да разве можно жить без солнца и без неба? И, встав утром, не услышать петушиного крика, не сощуриться от ослепительного солнца? Не потянуться, всласть не зевнуть на своём родном крыльце.
