Когда через полчаса, получив направление на анализы, Магда Делонэ с гордо поднятой головой проходила по коридорам клиники, за ее спиной легким морским бризом летел тихий шепот:
– Мариванна… Маша Коровкина из Размахаева…
А в конце рабочего дня главный врач собрал весь свободный от дежурства персонал в вестибюле пятого, административного этажа и произнес короткую суровую речь:
– Я уже знаю, какой крайне скандальный слух циркулирует с утра по нашей клинике. Напоминаю: мы не имеем никакого права вмешиваться в личную жизнь наших пациентов, а тем более распускать позорящие их имя сплетни. Всякий, кто вынесет за пределы нашего учреждения сегодняшнюю нелепую историю, будет немедленно уволен и вряд ли найдет себе новое место в какой-либо другой клинике. И советую запомнить еще одно: наши пациенты – люди далеко не простые, и у них вполне хватит сил и средств, привлечь любого из вас за клевету.
Персонал «Зодиака» сделал правильные выводы из этой короткой речи: история о настоящем имени Магды Делонэ не вышла за пределы лечебного учреждения. Но с тех пор в разговорах между собой и врачи, и медсестры, а иногда и сам главврач Магду иначе как Машей Коровкиной не называли.
Подняв на должный уровень свою грудь, Магда заглянула и в другие кабинеты. А через полгода она снова появилась у Новоселова:
– Я хочу увеличить грудь еще на полразмера.
– Вы уверены, что вам это нужно?
– Без вопросов! Вы даже не представляете, как изменилась моя жизнь после операции! А сколько еще дверей мне придется открывать своей грудью?
С тех пор Магда стала каждые полгода посещать кабинет Алексея Новоселова, с беззаботным смехом уверяя, что перестанет приходить к нему только тогда, когда ее постоянно растущее сокровище занесут в книгу рекордов Гиннеса. Между тем внешность Магды все больше и больше соответствовала ее настоящей фамилии. Крепкие рельефные ягодицы, расширенные блефаропластикой глаза с невероятно длинными ресницами, лопающиеся от рестилайна губы и фантастическая грудь, размером напоминающая вымя племенной молочной коровы, придавали Магде удивительное сходство с какой-то шаловливой мультяшной буренкой. Это восхождение к рекордам неожиданно прервалось на штурме восьмого размера, попутно обрушив карьеру и профессиональную репутацию Егора Коваленко.
За неделю до Нового года Егору выпало ночное дежурство в стационаре пластической хирургии. Была пятница, и почти все палаты пустовали. Единственным новым пациентом была Магда Делонэ, неожиданно решившая сделать новогодний подарок себе и своему новому покровителю Вадиму Линкевичу. Накануне она прошла через очередную операцию по замене имплантов и теперь должна была находиться три дня под наблюдением врачей. Егор смотрел в ординаторской телевизор, когда в около десяти вечера в дверь без стука вбежала взволнованная медсестра.
– У нас ЧП! Корвкина уходить собралась!
– Куда?
– В клуб, на день рождения подруги!
– Ни фига себе! – Егор, не раздумывая, выскочил из кресла и пулей полетел по больничному коридору.
Магда Делонэ в похожем на уродливый топик компрессионном бюстгальтере и прозрачных телесного цвета стрингах стояла посреди разбросанной по полу одежды и удрученно рассматривала себя в зеркале стенного шкафа. Напротив нее на диване, закинув ногу на ногу так, что мини-юбка задралась едва ли не до поясницы, вызывающе курила какая-то неизвестная блондинка. В дверях палаты смущенно переминался с ноги на ногу дежурный охранник.
– Почему в палате посторонние? – придавая голосу неестественную строгость, громко спросил Егор.
– Она, – секьюрити указал на неизвестную блондинку, – позвонила на вахту, сказала, что ее просили срочно привезти какие-то вещи. Я открыл, а она сразу как рванула. Ну, не буду же я к женщине силу применять.
– Чего ты гонишь, козел? Ты за сам за пятихатку мне сумку прямо до палаты донес, – блондинка презрительно стряхнула пепел в сторону охранника.
– Это правда?
Взрослый здоровый мужчина, словно провинившийся школьник, стыдливо потупил глаза:
– Я же не знал, зачем она сюда идет. Я думал, она только вещи передаст.
– Возвращайтесь на вахту. А вас, – обратился Егор к непрошеной ночной гостье, – я попрошу немедленно покинуть территорию клиники.
Та, не обращая ни малейшего внимания на слова Егора, продолжила прерванный разговор с Магдой. – А ты точно не можешь снять эту херню?
– Точно, – Магда удрученно провела рукой по многорядным крючкам-застежкам и рельефным ребрам жесткости компрессионного бюстгальтера. – Мне в этой херне по-хорошему еще две недели париться. Как-то я в этот раз лоханулась с операцией. Теперь на Новый год ничего открытого и обтягивающего не наденешь.
– Попробуй еще раз тунику «примадонна», – блондинка подняла с пола бесформенный кусок ярко-малиновой материи, прошитый блестящими серебряными нитями.
Кусок материи оказался мешкообразным балахоном, наглухо закрывающим грудь и плечи, с рукавами «летучая мышь» и бахромистым подолом, косо подрезанным от левого бедра к правому колену.
Магда, одергивая балахон в разные стороны, придирчиво осмотрела себя в зеркале и презрительно скривила губы:
– Маша, с сельской дискотеки.
«Так оно и есть», – про себя отметил Егор, а вслух вежливо поинтересовался:
– Магда Аленовна, вы куда-то собрались?
– Сегодня у моей подруги день рождения, – спокойно ответила Магда, примеряя красные лаковые туфли с серебряными пряжками. – Мне нужно до утра отъехать в клуб.
– Вам не нужно ехать в клуб, вам нужно надеть пижаму и лечь в постель.
– Еще чего. Как вы думаете, эти туфли подходят к этому платью?
– Магда Аленовна, вам нужны проблемы со здоровьем? Вы хотите, чтобы у вас разошлись швы? После операции вам прописаны трое суток постельного режима.
– Да я что в первый раз замужем? Я уже четыре операции сделала! Смотрите, какая у меня сейчас броня, – Магда оголила плечо и обеими руками с трудом оттянула на полпальца тугую лямку компрессионного бюстгальтера. – Шили в Германии по спецзаказу. В этом панцире уже на второй день трахаться можно.
– Я вас никуда из клиники не выпущу! – Егор, широко расставив ноги, загородил собой дверной проем и, достав телефон, стал набирать номер главного врача. – Вы что, не понимаете, чем рискуете?!
Магда, игнорируя слова Коваленко, достала из сумочки косметичку и, как ни в чем ни бывало, занялась своим макияжем.
Егор, не отходя от двери, методично нажимал на мобильнике клавишу вызова. Все было напрасно: и домашний, и сотовый телефоны главврача отзывались только бесконечно длинными гудками.
Магда между тем закончила приводить в порядок свое лицо и вплотную подошла к Егору. Следом за ней подтянулась и неизвестная блондинка.
– Пропустите нас!
– И не подумаю.
– Будете применять силу?
– Нет. Я вас обоих сейчас просто запру в этой палате.
Магда самоуверенно и нагло рассмеялась.
– В палатах нет замков. И вы не посмеете меня даже пальцем тронуть. Но если вы уж так беспокоитесь за свою жопу, уважаемый доктор, то я могу дать вам подписку.
– Что, что? – не понял Егор.
– Подписку, или как там у вас это называется, когда больной увольняется от врачей по собственному желанию.
– Это называется: уйти под расписку.
– Во, во. Под расписку.
Пока медсестра бегала на пост за бумагой, Егор судорожно придумывал текст расписки. В городской больнице едва ли не каждый день кто-нибудь добровольно отказывался от непритязательных услуг муниципальной медицины, но этими вопросами всегда занимался заведующий отделением. Егор понятия не имел, что положено писать в таких случаях и теперь ему приходилось импровизировать.
Магда взяла бумагу, достала из сумочки изящную женскую ручку с тонким золотым пером и подкатила к дивану стеклянный журнальный столик. Егор, опасаясь какой-нибудь неожиданной выходки с ее стороны, остался стоять в дверях.
– Диктуйте!
– Пишите. Дежурному врачу Коваленко Егору Анатольевичу. Дальше с новой строки. Я, Магда Аленовна Делонэ, добровольно отказываюсь от дальнейшего лечения в хирургическом стационаре клиники «Зодиак-XXI». Я предупреждена о возможных негативных, вплоть до летального исхода, последствиях своего поступка. Время, дата, подпись.
Магда посмотрела на часы, последний раз взмахнула пером, сложила бумагу вчетверо и, покопавшись в своей сумочке, извлекла новенькую банкноту в двести евро. Держа в одной руке расписку, а в другой деньги она снова вплотную подошла к Егору и привстала на цыпочки:
– Не волнуйся, доктор, я ухожу не навсегда. К шести утра я вернусь. Жди меня.
Коваленко не успел ничего ответить, как у него во рту оказался возбуждающе-упругий язычок Магды. Он пришел в себя только, когда на лестнице затих гулкий стук женских каблучков. В одной руке у Егора была расписка, в другой желтовато-оливковая банкнота. Машинально положив деньги в карман, Коваленко развернул расписку и, разъяренно прошептав: «Полный пинцет!», ударил по дверному косяку с такой силой, что подпрыгнули цветочные горшки в стоявшем рядом кашпо. На белом листе бумаги вместо слов и букв чернели несколько рядов аккуратных крестиков-ноликов, заканчивавшихся вместо подписи размашистым: «Au revouir!» Медсестра, листавшая на посту какой-то журнал, испуганно вздрогнула и вопросительно посмотрела на своего начальника.
