По трубе
Труба поет с утра.А что она поет?Она поет: пора!Она поет: вперед!Она поет: вставайи приступай к труду.Вставай и план давай!Я слушаю трубу.
Я по трубе вставал,слегка трубе пенял,но все же план давали перевыполнял.Сперва — едва-едва.Потом — гляди-смотри!Бывало и сто двапроцента, и сто три.
Кто по гудку встает,кто по звонку встает,а мне — труба поет,заспаться не дает.И серебрится звук,седой, как виноград,и для умелых руккак будто нет преград.
Больница
Я проснулся от сильной болии почувствовал: я живу!Мне еще ходить через полеи покачиваться на плаву.
Я до самой смерти бессмертен!До конца бесконечен я,и мой жребий еще не измерен,как там ни искалечен я.
Ты, болú, моя боль, и мучай,осыпай в мою рану соль.Это тот особенный случай,когда может спасти только боль.
Всех скорбей конец знаменуя,все печали мои утоли!Смерть и гибель с тобой обману я.Ты болú, моя боль, болú!И болела! И ныла после.Тяжело! А потом — налегке.И лежали мы боли возле,муки около. Невдалеке.
И, привыкшие к привыканью,вовлеклись мы вновь в бытие,и бинты нашу кровь промокалии задерживали ее.
Мы кроссворды решать приучились!А потом научились ходьбе,и весенние дни лучились,нам суля перемену в судьбе.
Выздоровление
Выздоравливающий обнаруживаетза больничным окном — апрель!А весна всегда обнадеживаетвсех времен и сезонов скорей.
Выздоравливающий тщится, маетсяи топорщится грустной совой,но потом приподымаетсянад подушкойи над судьбой.
Небо, преждестылое, зимнее,стало нынемилое, синее!
И какая-то птица поет,и блестит на солнце жестянка,и какие-то шансы даетвыздоравливающемужисть-жистянка.
И он чувствуетясно, четко:«Я еще и май посмотрю!»И он шепчет няне-девчонке,громко шепчет:— Благодарю!
И вилки, и ложки
Несколько раз начинавший сначала,помню в подробностях, что означалоснову, сначала начать и с нуля,с купли в рассрочку и ложек, и вилок.Впрочем, я был тогда молод и пылок,нá небо лез, звездной пылью пыля.
Снова за вилками-ложками сунусьи о рассрочке опять попрошу.Может быть, пылкость вернется и юностьвновь подойдет к моему рубежу?Ложкой всю выхлебаю беду.Вилкой на донце удачу найду.
Ложка никелированная,к пиру опять уготованная!Вилка, четырехзубое чудо!Снова тобою тыкать я буду.Ложкой — всю выхлебаю беду.Вилкой — на донце удачу найду.
Очередной отпуск
Укрепляет морское купанье,а копанье в горячем пескеотвлекает от самокопаньяи от жилки, стучащей в виске.
Ритмом пляжа: с берега в море,а с волны — в песок же опять —быстро заглушается горе,начинаешь и есть, и спать.
Эти дни, когда люди, как крабы,кончив с горем, порвав с тоской,счастливы потому и правы,что на солнце лежат день-деньской,
эти долгие дни — с рассветадо заката и после: часадва, а может быть, три!Полосадней, горячих средь жаркого лета!
И в пролом в годовой стеневижу у горизонта на скатебелый-белый прогулочный катерв красном-красном закатном огне.
Начало осени
Тир закрыт третий день.Верный признак,что на склоне купальный сезон.Но в торговых стеклянных призмах —солнца звон.
Светом, лаковым солнцем залитывсе торговые точки подряд:греть, светить не устало за летои воспитывать виноград.
Дни еще горячи, горячи.Ночи?Ночи прозябли до дрожи,и луны ледяные лучис каждой ночью все строже.
И медлительно, не торопясь,как большое людское горе,остывает Черное море,и теряется с летом связьу отары жемчужного цвета,догрызающей корни травы,и у облачной синевы,и у рощи,что ветром раздета,разоблачена донага,рощи,листьями не светящейся,и у черной волныв берега,тоже черные,колотящейся.
Осенний отстрел собак
Каждый заработок благороден.Каждый приработок в дело годен.Все ремесла равны под луной.Все профессии — кроме одной.
Среди тысяч в поселке живущих,среди пьющих, среди непьющих,не берущих в рот ничего, —не находится ни одного.
Председателю поссоветаочень стыдно приказывать это,но вдали, километрах в шести,одного удается найти.
Вот он: всю систему пропорцийя в подробностях рассмотрел!Негодяй, бездельник, пропойца,но согласен вести отстрел.
А курортные псы веселые,вежливые бесхозные псы,от сезонного жира тяжелые,у береговой полосы.
Эти ласковые побирушки,доля их весьма велика —хоть по капле с каждой кружки,хоть по косточке с шашлыка.
Кончилась страда поселковая.И пельменная, и пирожковая,и кафе «Весенние сны»заколочены до весны.
У собак не бывает историков.В бывшем баре,у бывших столиков,скачут псыв свой последний день.
Их уже накрывает теньчеловека с тульской винтовкой,и с мешком,и с бутылкой в мешке,и с улыбкой — такой жестокой,и с походкой такой — налегке.
Набирают на виноград
Набирают на виноград.В пансионах плакаты хлопочут:«Все, кто может,и все, кто хочет,набираются на виноград!»
В доме отдыха говорят:«Лучший отдых, на грани восторга,виноградная злая уборка.Набирайтесь на виноград!»
Семь сойдет соленых потов,и спина загудит пароходом,но зато вам совхоз готоввыдать, что унести своим ходом.
И поэтому десятиклассники,сыновья отдаленных земель,и почти оглашенные классикииз Домтворчества «Коктебель»,
и прелестнейшие дикарки,возлегающие на берегу,и солиднейшие деканы —всех упомнить я не могу —
получают свои решета,и восторженно спины гнут,и работают до расчета,не считая часов и минут.
Второе небо
Самолет пробивает небо,а потомне вправо,не влево,и не впрямь,и не вкривь,а вкосьпереходит в небо второе,где по состоянью здоровьямне побыть еще не удалось.
Как же там?Хорошо, хорошо!Звезды ближеи ярче блещут.Солнца огненное колесоискры погорячее мечет.
А прорвавшиеся в фарватересамолета воробьи,оголтелые и бесноватые,правят тамфестивали свои.
Огонь в воде
Огонь всегда хорош. Даже слабый.Вода — лишь тогда, когда много ее.Но вот океан со всей своей славойревет про свое житье-бытье.
Какие метафоры у океана!Он — словно Шекспир!Он — потачки словам не дает.Но вдруг замолкает до самого окоема,тихонько поет.
И в эту огромную,эту бескрайнюю водуроняют огни и порты, и заводы,прожекторы пограничников,маякии попросту светляки.
А малый огонь,отразившись в немалой воде,вступает в нее,а потом утопаети место свое навсегда уступаетнетонущейи негасимойзвезде.
Погружение
