Ближе к полудню проехали селение Большие Угоны. Чем оно так прославилось – я не знал, однако название заставило поморщиться. По слухам, именно здесь грохнули конвой из Франции: восемь машин и почти весь белорусский байк-клуб «Мост». Уж сколько прошло, а до сих пор время от времени заявляют о раскрытии этого дела, но каждый раз оказывается большой пшик: кому-то в Новгороде нужно было напомнить о себе. Сами французы тогда еще долго недоумевали: что за мотоциклисты были при их машинах? В Европе есть мотоклубы, там собираются любители проводить время на двух колесах без оружия в руках. Полуармейские байк-клубы, занимающиеся конвоями, действуют в основном на территории бывшей Российской Федерации и нескольких сопредельных держав. «Дикий восток», как любят ругаться на западных сайтах. Да только в собственно Дальневосточном Протекторате китайцы постепенно вытесняют райдов своими безопасниками…
Промелькнул дорожный указатель «Льгов». Вдоль обочин потянулись кособокие заборы и дома с заколоченными окнами. Из городка уехало очень много людей, все стремились перебраться в Белгород или Курск. В Старом Осколе, впрочем, то же самое. Порой в пятиэтажном доме обитали только две-три семьи. Чаще всего жили небольшими группами – так легче обороняться от непрошеных гостей. Днем бродят куры, ходят люди, работает магазин. Наступила темнота – на улицах ни души, все сидят по домам за тремя замками и закрытыми ставнями, сквозь щели которых пробивается мертвое сияние телевизоров. И таких городов и городков в России – тысячи.
Желтая пыль под колесами байков кучерявилась столбом и опадала на свежую траву. Зелень скрашивала гнетущее впечатление от полувымершего города. Как мох украшает серые скалы, так и яркая трава уводила на второй план потемневшие от времени крыши и стены домов.
Прошли развилку. Дорога на Курск осталась справа, конвой упорно двигался вдоль границы со Слобожанщиной. Судя по карте, мы вот-вот должны были свернуть на ту самую 138-ю трассу.
Появился указатель «Банищи». В наушниках раздался голос Казака: «Бери право!» Трасса федерального значения оказалась покрыта слоем мелкой крошки, а кюветы могли сделать честь оросительному каналу. По краям асфальт зиял огромными дырами. Ровной и прямой дорогу мог назвать лишь абстракционист или сюрреалист вроде Сальвадора Дали. Конвой перестроился: два байка след в след шли впереди, за ними тащился грузовик, замыкали колонну три гуськом идущих мотоцикла. Скорость упала до сорока-пятидесяти.
Обычно на трассах есть хоть какое-то движение. Идут конвои, ездят машины жителей пригородов, знающих, в какое время можно спокойно проскочить по трассе. Патрули опять же встречаются. Здесь же – шаром покати. Когда одна машина проходит по трассе раз в неделю – это вполне нормально для северных районов вроде Норильска или Красноярска. Но чтобы здесь, в Курской области…
Непроизвольно я нащупал пистолет, немного подумал – и переложил его во внешнюю кобуру на байк. Мотоноут отсчитывал километры. В наушниках переговаривались коллеги, кто-то даже слушал музыку – туповатый, но оттого неумирающий шансон. На тихую дорогу никто не обращал внимания. Нет никого – вот и хорошо.
Проехали какую-то деревеньку. Название ее давно скрылось под толстым слоем ржавчины на придорожном указателе. Из кустов выскочил пес и заливисто обрехал нас. Какая-то бабуля при виде байкеров выронила ведро и перекрестилась. Ведро, грохоча по каменной крошке, покатилось по дороге. Годзилла двинул по нему ногой, чем вызвал дружный смех. Смеялись все, кроме меня.
Перевалили через речушку. По обе стороны тянулись поля с невысокими лесополосами. Тикали километры на счетчике. Чирикали птички – хотя на самом деле этот звук был только в моем воображении: шум байков пугал всю живность в округе.
Осталось позади Луговое. Примерно треть пути за спиной. Я немного успокоился. Ровно настолько, чтобы сообщить о подозрениях:
– Казак, прием. Тебе не кажется, что здесь слишком тихо?
– Нормально здесь. И вообще – чем малолюднее дорога, тем меньше на ней любителей наживы пасется. Учись, паренек, пока я жив. На крупную трассу лезет крупная рыба, а двинешь по проселку – останешься цел.
Я решил не пререкаться. Лет десять назад так и было. Только сейчас куда лучше быстро пройти по хорошим трассам, чем бултыхаться по кочкам.
Рытвины никуда не думали пропадать. Райды уже плюнули и перестали объезжать ямки, лишь выбирали не очень глубокие. Любой горнолыжник, увидев наш слаломный путь, удавился бы от зависти. Старенький «КамАЗ» урчал, взревывал, пылил. Едущий сразу за ним Букашка то и дело звучно чихал. От его чихов фонило в наушниках и вместо «будь здоров!» его посылали в Монголию или того подальше.
Я ехал за Букашкой на приличном расстоянии, да и шлем у меня был получше. На экипировке я не экономил, почти все деньги с последних двух конвоев в нее вложил.
Время от времени я даже отвлекался и думал о Лере. Удивительная девушка все-таки. Интересно, что бы она сказала об этой трассе?
Дэйзи на экране нахмурилась и посоветовала следить за дорогой.
Миновали Ольховку. Леса подступили ближе. Солнце перевалило высшую точку. Я с неудовольствием покосился на светило. По темноте ехать совершенно не хотелось, конвой еле тащился, в звуке моторов чудились жалобные нотки.
За поворотом показалась небольшая деревня, даже не деревня – хутор из нескольких прилепившихся друг к другу домов. Зашипело в наушниках:
– Возле второго дома остановка.
– Шеф, гнать надо, время уже два!
– Я сказал, возле второго дома.
Темнит Казак, сильно темнит.
На хуторе простояли не так уж и долго. Казак выпрыгнул из кабины грузовика, неспешно размялся, закурил сигарету и только после этого подошел к железным воротам. Несколько раз громыхнул по ним кулаком:
– Эй, хозяева, отворяй! Отворяй, кому говорю!
Со двора не доносилось ни звука, даже собаки не лаяли. В кустах зашумело, оттуда вылез здоровый русый детина с древней берданкой наперевес.
– Не шуми. Батя заждался уже.
– А, это ты? Чего не отворяете?
– Шуметь не надо. Идем.
Детина отпер ворота снаружи. Те раскрылись со скрипом, достойным подъемного моста века эдак семнадцатого.
Казак скрылся во дворе. Пользуясь передышкой, из кабины вылез водитель, спросил воды. Ему рассеянно дали термос, внимание байкеров полностью занимали ворота.
– Слушайте, может, у шефа там родня?
– Не. Он с юга будет, с Дона. Какая тут родня…
– Дела нехорошие, народ. Когда это конвой так останавливали посреди дороги?
– Не было такого.
– Ты-то откуда знаешь, Букашка? Это какой твой конвой. Второй? Третий?
– Пятый.
– Слышь, водила, мож, ты чего скажешь?
– Ничего не скажу. Я просто еду в Брянск.
Из ворот вышел Казак в сопровождении четырех дюжих парней с двумя продолговатыми ящиками. Байкеры зашумели, но возражать не решились. Ящики забросили в кузов. Местные исподлобья хмуро наблюдали, как конвой трогается с места. Я посмотрел на того парня, который отпирал ворота. В его взгляде ничего не читалось: ни заинтересованности, ни злобы, ни зависти. У него были глаза человека, которому ничего не нужно.
Как-то сразу разговоры в эфире смолкли. «Черный» груз – больше мороки. Нельзя сказать, что байкеры совсем уж брезговали такими штучками, но гораздо удобнее работать по-честному.
В апреле темнеет довольно рано, до Брянска километров немало, а дорога все такая же паршивая. Вскоре мы должны были выбраться на нормальную трассу, до нее оставалось километров десять. Удлинившиеся тени подгоняли, ветеранистый «КамАЗ» тянул изо всех сил.
– Казак, мы успеем сегодня в Брянск?
– Нет.
– Но ты же говорил, что за день управимся!
– Значит, не управимся. Спокойно, я знаю, где здесь можно стать.
Перспектива заночевать на каком-нибудь хуторе не прельщала. Это вам не терминалы байкерского братства, где можно спать, не опасаясь за свою жизнь. Ну, почти не опасаясь.
Наконец, показалась насыпь, по которой шла магистраль и большая развязка. Я вздохнул с облегчением. Конвой выбрался на относительно ровный асфальт и прибавил скорости. Но самое главное – я вновь обрел уверенность в своих силах. Теперь «Кавасаки» не придется бороться за сцепление на каждом метре. Для проверки я попробовал вести байк одной рукой. Мотоцикл слушался нормально.
Еще полторы сотни километров.
На хорошей дороге немного повеселели и остальные райды, по крайней мере, снова начали трепаться в эфире. Болтовню прервал Казак:
– Знач так, гнать не будем, остановимся в одной деревеньке. Меня там знают, проблем не будет. Утром спокойно доедем.
– А кормить будут? – спросил кто-то из парней.
– Как договоримся.
Километра через четыре увидели развилку. Грунтовая дорога уходила влево. Указатель с названием населенного пункта, вероятно, упал, и его не спешили восстанавливать. Показалась речка, по обе стороны от которой ютились домики. Сразу бросились в глаза высокие заборы, чем-то неуловимо смахивающие на крепостные стены. Домики жались к земле, но заброшенными или неухоженными не выглядели. Солнце коснулось краем черного поля, вода в реке стала зеркальной. Шум конвоя нарушил вечернюю тишину, громким лаем отозвались собаки.
