Немного потрёпанный временем, дверь покрылась ржавчиной в углу. На боку две царапины, ниже небольшая вмятина. Нижняя половина зелёного цвета, болотного оттенка, верхняя половина – потемневшего белого цвета.
В груди стало копошиться что-то крайне неприятное. Я сглотнул. Страх увидеть мёртвое тело Бориса пересилил во мне любопытство, я развернулся и, сжав челюсть, зашагал обратно к магазину.
Я решил проверить фургон позже. Вернулся к двери и вошёл внутрь магазина. Тихо, прохладно и никого. Свет не горел, холодильники не работали. В отделе фруктов и овощей, многое перегнивало и покрылось плесенью.
Я взял тележку на колёсиках и пошёл по магазину, нарушив его тишину. Набрал много консервов, маринованные овощи в банках, крупы, макароны, бутылки с водой, туалетную бумагу, баьтарейки, а в свой рюкзак засунул кучу дезодорантов и освежителей воздуха.
Когда я «отоварился» пошёл на выход, чтобы всё это уложить в большие пакеты. Проходя мимо одной из касс, я чуть не взвизгнул, когда увидел ботинки – мужские ноги раскинуты в стороны. Несколько секунд я тупо смотрел на них, борясь с собой. Потом всё же я зашёл за кассу, и моё лицо вытянулось от изумления – это был дядя Боря! Он был ранет в руку и живот; его майка и рубашка разорваны и пропитались кровью. Но он не был похож на мертвеца.
Я поставил пакеты на пол, подошёл к нему и присел рядом с ним на одно колено, положив два пальца на шею. Когда я почувствовал пульс, то моей радости не было придела.
– Дядя Боря! – позвал я его, тряся за плечи.
Он не очнулся, и тогда я вскочил, убежал, а прибежал обратно уже с бутылкой воды в руках. Я его немного облил и он, кашляя, пришел в себя. Когда его зрение сфокусировалось, и он меня узнал он сухо прохрипел:
– А́дам?
Я дал ему попить воды.
– Это правда, ты? – Я кивнул. – Я что, умер…?
– Нет! – улыбнулся я. – Я жив, и вы тоже.
– Как же это… – не понял он. Привстал, морщась и шипя от боли. – Ты дошёл до магазина?! Ох, вышел наружу в одиночку…
– Да, – снова кивнул я. – Что случилось?
– Когда, в назначенный мною день, я собрался выходить наружу, то понял, что не могу открыть дверь. А, забыл сказать моё укрытие в гараже, дверь железная, но глазок, благо, я давно установил. И увидел одну из тварей, она похожа на паука с шипами на спине.
Когда дядя Боря описал тварь у меня по спине побежали мурашки – именно такая тварь убила моих родителей. Перед глазами возникла картина их трагичной смерти. Я заставил себя собраться и слушать дальше.
– Она там откладывала яйца, или уже отложила, не знаю. Так же, как не знаю, чем ей моя дверь угодила. Может, тем, что у меня козырёк над дверью имеется? В общем, я выждал, пока она уберётся и попытался открыть дверь. Мучился я долго и приоткрыл её только на пару миллиметров. Понял, что я крупно влип. Другого выхода из гаража нет. Внизу у меня ямка, так что продукты хранятся долго. В общем, через несколько дней слышу странные звуки, смотрю в глазок, а это яйца вылупляются, а рядом с ними их мамаша крутится. В общем, я подождал, когда они уберутся, и только тогда вышел, хотя дверь открыть было ой как трудно, эта липкая паутина…! Фу! Гадость! Ладно. Так на чём это я… а, это было вчера, и я сразу же поехал в магазин. Выхожу из фургона, а на меня тут же нападают летучие твари с жалами на хвостах. Я двух подстрелил сразу же, потом третью подстрелил после промаха. А вот четвёртая успела подлететь и атаковала меня, я увернулся, но получил вот это.
Дядя Боря указал на глубокую опухшую царапину на руке.
– Я схватил большой нож и думал прикончить её так, потому что оружие надо было перезаряжать. В этой потасовке она и засадила в меня своё жало, – он показал на рану на животе. – А я уже воткнул в неё нож и убил. Потом я приполз сюда. Обеззаразил рану водкой, и думал забинтовать, но видно потерял сознание.
– Вам нужно помочь! – сказал я. Хотя это было очевиднее некуда.
– Иди, найди и принеси мне ещё водки, и если сможешь, найди иголку с нитками.
Я ушёл на поиски и вернулся со всем необходимым. Я вернулся тихо и увидел, как искажено лицо дяди Бори, при мне он явно старался сдерживать свою боль.
Я присел к нему с маленькой бутылкой водки и каким-то пластмассовым розовым чемоданчиком, а на нём изображены всякие цветы, сердечки, нарисованы нитки и иголка, а рядом девочка с двумя хвостиками. А яркая надпись гласила: «Набор для юной рукоделицы».
– Я нашёл только это, – сказал я.
Дядя Боря снисходительно взглянул на меня и сказал:
– Надеюсь, игла там не пластмассовая, – усмехнулся он, но тут же сморщился от боли. – Ох, А́дам, – мрачно говорил он. – Всё очень плохо.
– Но ведь рана не настолько серьёзна?! – всполошился я.
– Я не об этом, – спокойно, но так же мрачно ответил он.
Я открыл крышку чемоданчика и увидел катушки с нитками, бусины, несколько аппликаций для одежды с девчачьими мотивами, и другие мелочи. Три иглы были настоящими. Я достал одну из них. Дядя Боря расстегнул окровавленную продырявленную рубаху, разорвал белую майку. Теперь я полностью увидел отверстие в его животе, всё в крови.
– Я за полотенцами, – сказал я, вставая.
Пока я ходил, дядя Боря вылил немного водки на свою рану. Мне и представить было сложно какую боль он испытывал. Я принёс не только набор маленьких кухонных полотенец, но, а так же воду в бутылках и ёмкость под них – овальный небольшой пластмассовый тазик. И что только не продают в магазинах, а ведь вроде продуктовый, во всяком случае – в основном.
Я сел на пол возле дяди Бори, вылил воду в тазик и смочил полотенца. Помог промыть ему рану, но кровь продолжала течь. Он полил всё водкой – вторая рука сжималась в кулак, зубы стиснуты вместе, а глаза он зажмурил, шипя и постанывая от боли.
– А теперь, сынок, помоги мне, – сказал он, тяжело дыша, и кивнул на набор юной рукоделицы.
– Что?! – опешил я. – Я? Но…
– Ты сможешь, – заверил он.
Я нервно сглотнул, отпил воды из почти пустой бутылки, смочив горло. Взял розовый чемоданчик и снова заглянул внутрь – достал одну из найденных иголок.
– Ну что? – спросил я. – Какие вам нитки? – несколько нервно говорил я. – Розовые с блёстками, фиолетовые с блёстками, или может белые? Есть ещё голубые и…
– Давай уже, зашивай!
Я взял белые нитки. Продел в ушко иглы и склонился к дяде Боре. Смотрел на окровавленную рану. Я не мог заставить себя проткнуть иглой кожу. Мне было страшно, противно, и накатило такое волнение, которое тащило с собой под руку панику. Я даже одежду-то никогда толком не зашивал, а тут человек!
Дядя Боря увидел, что со мной творится.
– А́дам, – мягко сказал он. Я поднял на него глаза. – Успокойся. Выдохни. Вдохни, и ещё раз выдохни. Вот так. Хорошо. Легче?
Я кивнул.
– Не бойся, – говорил он. – Больнее ты мне уже не сделаешь, а вот легче – да.
И я, набравшись храбрости, воткнул иглу в плоть на краю раны. Начал зашивать разорванные куски кожи. Внутри меня всё дрожало, к горлу подкатила тошнота, но я продолжал делать стежок за стежком, не сводя глаз с кровоточащей раны. Игла и кончиики моих пальцев окрасились кровью. Я знал, что дяде Боре больно, хоть он и сдерживался, я всё равно знал, что это очень больно!
Наконец я сделал последние стежки и оборвал нить. С тяжёлым выдохом облегчения я приземлился на пятую точку. Я весь вспотел, в горле пересохло, и у меня было такое чувство, что я сейчас грохнусь в обморок. Но я всё это преодолел.
– Ты молодец, – искренне похвалил меня дядя Боря. – Неплохо бы бинты найти, или что-то похожее.
Я кивнул и, пошатнувшись, поднялся на ноги. Вышел из-за кассы, обтёр рукой холодный пот со лба и отправился на поиски. Бинтов я не нашел, зато здесь продавались футболки. Я изрезал одну из них на длинные лоскуты, и использовал как бинты. С рукой дядя Боря справился сам – обеззаразил водкой, зашил и перевязал, с перевязкой я ему помог.
Мы переложили продукты в большие пакеты и как мышки вышли наружу. В магазине было прохладно, и выйдя, мы сразу же почувствовали теплоту солнца. Дядя Боря поставил пакеты, чтобы взять в одну руку дробовик, но не успел он этого сделать, как с козырька прямо передо мной свесился вниз большой муравей – он успел поймать какой-то кусок из железа, который видимо у него упал. У меня от страха сердце в пятки ушло, мой рот сам открылся, а горло думало уже издать крик, как дядя Боря подскочил и заткнул мне рот своей ладонью.
– Это всего лишь муравей, – говорил он мне над ухом, – да размером с кошку, но он безобиден.
Я закивал, и он отпустил руку. Я облегчённо выдохнул. Муравей скрылся наверху.
– Я знаю, что он безобиден, – тихо сказал я. – Просто это было очень неожиданно…
Мы тихо двинулись к лестнице которая напротив входа. Когда я хотел поставить ногу на первую ступень, дядя Боря меня остановил. Велел жестом стоять на месте, а сам направился вниз, спускаясь боком. Внизу он поставил пакеты на землю, и с ружьем двинулся обходить лестницу, он заглянул под неё.
