Однажды вечером Александр Баттерфильд, который позже рассказал комитету Сената о существовании записей с переговорами Никсона, пришел на стрижку как раз перед Никсоном. Показав жестом на телевизор, Баттерфильд сказал Питтсу: «Оставь включенным. Я хочу, чтобы Никсон видел, что они нам делают».
«Но как только Никсон вошел в парикмахерскую, он нажал на кнопку и выключил телевизор, — рассказывает Питтс. — Потом он сказал: „Ну, что там они говорят про нас сегодня?“ Я ответил: „Господин президент, я сегодня почти не слышал новостей“».
«По мере развития «Уотергейта» Никсон стал очень подозрительным, — говорит агент Секретной службы. — Он не знал, чему верить и кому доверять. Он действительно считал, что люди его обманывают. В конце концов он стал думать, что все лгут».
Хотя до «Уотергейта» Никсон редко принимал алкоголь, возросшее напряжение брало свое — он начал выпивать сильнее. Он, как правило, пил мартини или коктейль «Манхеттан» — виски и вермут.
«Все что он мог выпить — одну или две порции, — говорит агент Секретной службы. — Это не приводило его в состояние эйфории, но можно было понять, что он не совсем контролирует себя. Он расслаблялся, становился более разговорчивым и начинал улыбаться. Это было на него совсем не похоже. Но две порции приводили его именно в такое расположение духа. Он выпивал каждый вечер. Однако он делал это только закончив дела и у себя в резиденции. Его никогда не видели пьяным на публике».
В отличие от того, каким буйным он выглядел в разговорах, записанных на пленке, в частной жизни Никсон казался пассивным и часто не от мира сего, хотя у него действительно было хорошее чувство юмора. Как-то раз проведя неделю в Кэмп-Дэвид[14], Никсон вышел из своего дома вместе с Пэт, чтобы сесть в лимузин Секретной службы, который доставил бы их на борт президентского вертолета.
«Агенты Секретной службы были готовы отправиться, — рассказывает один из агентов Никсона. — Агент, который был за рулем, все проверил и убедился, что обогреватель отрегулирован как надо. Никсон остановился переговорить с Пэт. Водитель случайно нажал на сигнал, и Никсон, думая, что водитель торопит его, откликнулся шутливо: „Я сейчас“».
В своем доме в Сан-Клемент Никсон однажды смотрел телевизор, одновременно скармливая собачьи галеты своему псу.
«Никсон взял одну галету, посмотрел на нее и затем откусил кусочек», — вспоминает Ричард Репаски, работавший в группе его охраны.
Никсон часто гулял по пляжу в модельных туфлях и в костюме — все его костюмы были темно-синего цвета… Он все время — даже летом, — настаивал на том, чтобы в камине горел огонь. Однажды вечером Никсон разжег огонь в камине в доме в Сан-Клемент и забыл открыть заслонку дымохода.
«Дом наполнился дымом, и два агента бросились на выручку», — рассказывает бывший агент, служивший в группе охраны Никсона.
«Можешь его найти?» — спросил один из них.
«Нет, не вижу этого сукиного сына», — отвечал ему второй.
Из спальни раздался высокий голос. «Этот сукин сын здесь, пытается найти пару к носку», — отвечал Никсон, посмеиваясь сам над собой.
Один агент рассказывал, что никогда не забудет встречу с семьями военнопленных вьетнамской войны, которая проходила за домом Никсона в Сан-Клемент:
«Один военнопленный сделал серию рисунков жизни в лагере для военнопленных в Ханое. Он был хорошим парнем и подарил Никсону большую картину, написанную военнопленными. Позже вечером, после того, как все разошлись, Никсон возвращался к себе домой. Была теплая ночь. Его помощник повернулся к президенту и спросил: „Что бы вы хотели, чтобы я сделал с картиной? Занести ее в дом?“ — „Отнеси эту проклятую штуку в гараж, — отвечал Никсон. — Я не хочу ее здесь видеть“.
Бывший агент говорит, что он, покачав головой, подумал: «Ты улыбался и пожимал этим парням руки, а тебе было совершенно наплевать. Все это было просто шоу».
«С понедельника по пятницу Никсон часто покидал свой дом в двенадцать двадцать пять, чтобы поиграть в гольф, — вспоминает Дейл Вандерлич, бывший агент его охраны. — Он всегда играл в гольф, даже если шел дождь».
Иногда зять Никсона, Дэвид Эйзенхауэр, внук бывшего президента Дуайта Эйзенхауэра, играл вместе с ним. Агенты считали молодого Эйзенхауэра самым недалеким из всех, кого им приходилось охранять. Однажды Никсон подарил ему на Рождество гриль для барбекю. Пока Никсоны находились в доме, Эйзенхауэр попытался разжечь гриль, чтобы приготовить стейки. Спустя короткое время он пожаловался Вандерличу, что ему не удается разжечь огонь.
«Он выложил большую часть упаковки брикетов в углубление гриля и положил горящую спичку сверху, но не плеснул жидкость для розжига», — вспоминает Вандервич.
Другого агента Секретной службы Эйзенхауэр как-то раз спросил, разбирается ли тот в механизме открывания ворот гаража: «Мне нужна небольшая помощь. Я пользовался им два года, а теперь свет не включается. Разве не должен загораться свет?»
«Может быть, лампочка перегорела?»
«Думаете?» — удивился Дэвид.
Агент взглянул вверх: в патроне вообще не было лампы.
«Мы осуществляли общее наблюдение, так называемый „хвост“, за Дэвидом Эйзенхауэром в то время, когда поступало много угроз в адрес президента, и однажды Эйзенхауэр собрался в Юридический колледж Университета Джорджа Вашингтона в Вашингтоне. В это время он водил красную „Пинто“. Он выходит с занятий и едет в Сэйфвей в Джорджтауне. Он паркуется и покупает зелень и овощи. Какая-то женщина тоже паркуется на красном „Пинто“ неподалеку. Он выходит через сорок пять минут, кладет свои покупки в чужой автомобиль и минуту-две пытается завести ее. Между тем хозяйка машины выходит и кричит ему: „Что вы делаете в моей машине?!“
„Это моя машина, — настаивает он. — Я просто что-то не могу завести ее“.
Женщина грозится вызвать полицию. Он наконец выходит, и она уезжает».
«Он все еще был ошарашен, — рассказывает бывший агент. — Посмотрел на нас. Мы указали ему на его автомобиль. Он сел и уехал, как будто ничего не случилось».
Позже Эйзенхауэр купил новый «Олдсмобиль» и планировал проехать на нем из Калифорнии до Пенсильвании, чтобы навестить свою бабушку, Мейми Эйзенхауэр, чье кодовое имя было «Весна»[15]. В Финиксе — столице Аризоны — автомобиль Эйзенхауэра сломался. Эйзенхауэр позвонил местному дилеру, который пообещал исправить автомобиль к следующему утру. Проведя ночь в мотеле, Эйзенхауэр отправился в мастерскую, куда отбуксировали автомобиль. Дилер сказал ему, что все в порядке: просто у машины кончился бензин, и ее нужно было заправить.
Ближе к концу президентства Никсона его вице-президент Спиро Агню был обвинен в том, что получил взятку в тысячу долларов наличными. Агню брал взятки, когда был чиновником штата Мэриленд, и позже, когда стал вице-президентом. Агню согласился понести наказание без признания вины и ушел со своего поста, оставив должность 10 октября 1973 года.
О чем публика никогда не узнала, так это о том, что состоявший в браке Агню, поборник семейных ценностей, не скрывавший презрения к либеральной прессе, заводил романы в то время, когда занимал свой пост. Однажды в конце 1969 года Агню попросил группу охраны из пяти агентов доставить его туда, где теперь располагается элегантный отель Сант-Реджис на Шестнадцатой улице.
«Мы забрали его у черного хода и проводили в комнату на четвертом этаже, — вспоминает один из бывших агентов. — Он попросил нас оставить его одного на три часа. Руководитель группы понял, что у него было свидание с женщиной».
Агенты ждали в парке Лафайетт, в двух кварталах от отеля, напротив входа в Белый дом, а затем вернулись в отель, чтобы забрать вице-президента:
«Он выглядел смущенным. Оставить его в неохраняемом месте было нарушением правил безопасности. Нас, как агентов, это ставило в неловкое положение — ведь мы помогали ему изменять жене. Мы чувствовали себя как сводники. Мы не могли смотреть ей [его жене] в глаза после этого».
Кроме этого Агню изменял жене с одной своей темноволосой пышногрудой сотрудницей. Агню не оставался в отеле на ночь, если Секретная служба не снимала для нее соседнюю комнату, говорит бывший агент. Эта женщина была ровесницей одной из дочерей Агню.
Как ни странно, Агню — бывший в хороших отношениях с агентами из своей группы охраны — сразу стал выражать беспокойство по поводу того, не будут ли агенты рассказывать о нем небылицы. На самом деле, хотя агенты обожают обмениваться друг с другом историями о тех, кого они охраняют, как правило, сотрудники Секретной службы намного более скрытны с посторонними, чем сотрудники ЦРУ или агенты ФБР. Секретная служба настаивает на том, чтобы агенты не разглашали информацию о личной жизни тех, кто находится под их охраной, потому что охраняемые лица не позволят агентам находиться рядом, если будут думать, что неприкосновенность их личной жизни может быть под угрозой.
