"Я думаю, - говорил чем-то похожий на первого второй ватик, что ваша дочь правильно определила статус вашего собеседника - баламут, хотя я уже не помню точно значения этого слова." А его благообразная крохотная супруга добавила: "Тут не было никакого злого умысла. Здесь масса ущемленных людей. Внешне они совершенно здоровы, но способны на самые странные поступки. Скорее всего, этот господин просто живет в мире иллюзий и уверен, что там же обитает и весь окружающий его мир..." "Что же касается упомянутого института, то он действительно существует, - добавил ее муж. - Если вы пойдете вдоль берега моря вон туда, то увидите его. Это единственное строение на мысу, рядом с курганом. Нет-нет, я никогда не имел дела с ними и вообще не биолог." "А кто? - из вежливости спросила Лена. - Вы профессор?"
Новые собеседники, которые, кстати, тоже и не подумали представиться или спросить имена Лернеров, тревожно переглянулись. "Я - не профессор... А в этом институте вам следует обратиться к профессору такому-то. Рэга... Я сейчас позвоню по 144, справка, и попробую назначить вам интервью."
Они подошли к нарядному, без похабных надписей и оборванной трубки телефону-автомату. Добровольный помощник долго что-то говорил, расспрашивал Илью о его работах, сердился, повышал голос, записывал. Женя с нежностью смотрела на его вспотевшую от усердия лысину.
"Все в порядке, - ватик салфеткой вытер лицо и голову. - Он ждет вас через час. Идти туда от силы минут сорок, если вы упорно не согласны подъехать на автобусе... Попробуйте, что вы теряете? В Израиле везет только инициативным оптимистам! Желаю удачи..."
"Вот наш телефон, - вдруг сказала ватичка. - Позвоните нам, как вы там преуспели. И мы договоримся об обеде у нас, хорошо? Мы живем вон там, - она показала на нарядную гору Кармель, к которой прилепились высотные дома. - Я хочу, чтобы вам повезло на нашей общей теперь Родине."
"Подождите, - поморщился Илья. - Мою фамилию и имя вы, спасибо и за то, спросили, а это Женя и Лена. А как вас зовут?"
"О, простите, Бога ради, - засмеялась женщина. - Адольф, они решат, что все израильтяне, как это, баламуты... Я Инесса, а этот рассеянный с улицы Бассейной, как ни странно, Адольф Брамс. Мы из Восточной Германии, но учились и жили в Ленинграде. Отсюда наш приличный русский язык. От вашей великой литературы мы очень многому научились..." "От... русской литературы? - уточнила Женя, испытывая острое чувство гордости. - То есть в ваших глазах мы русские?" "А кто же еще? - сморщила тонкое бледное лицоИнесса. - Мы немцы, вы русские. А Израиль - единственная страна в мире, где нет евреев..." 3. 1.
"Могу я попросить к телефону Илью Романовича?"
На бесконечные звонки такого рода всегда кидалась отвечать лаборантка Рита. Этабесформенная дама неопределенного возраста с крохотным ртом и буравчиками заплывших жиром глаз гордилась тем, что именно она "выписала доктору Лернеру путевку в Тель-Авив". Начало гласности она восприняла, как глоток воды во время зноя летнего.
"Я думала, что не доживу, - тыкала она пальцем в журналы и газеты. Наконец-то Россия просыпается! Русские названы русскими, а жиды - жидами!" "Риточка, мы же тоже нерусские..." - пытался ей возразить безликий муж. "А кого же тогда Гоголь называл русской силой, если не запорожцев? Мы и есть соль русского народа. Наши предки всегда били жидов. Смотри, что пишут в "Нашем современнике"... Теперь мне ясно, почему мы семьдесят лет так плохо живем. Они засели везде! Знаешь, сколько получает наш сосед Илья, эта надменная рожа из четырнадцатой квартиры? Втрое больше, чем ты в своей кочегарке. И - за что? Наш институт - сплошная жидовня, а потому толку от него никакого. Смотри, что написано об этом... Ну, я буду не я, если они у меня все не смоются в свой Израиль. Я этому Илье всегда это в глаза говорю, если встречаюсь с ним наедине. Ты бы посмотрел на его жидовскую морду, когда я произношу слова Тель-Авив и Израиль! Всегда только думала, а теперь свобода. Ладно. То ли еще будет, когда к власти придут патриоты!"
***
"Кого-кого? -придуривалась она теперь под секретаршу. - Какого это еще Илью Романовича? Ах, доктора Лернера... Увы, пригласить не могу. Нет, не занят. Когда будет? Никогда. Пока нет, жив, но не для нас с вами. Что же тут непонятного? В Израиль уехал наш гений. Какое же это хулиганство? Израиль вполне приличное слово. Я же не сказала, что он к своим жидам уехал. Вы, кстати, не той же породы? Жаль. Я бы и вам посоветовала туда умотать, пока не поздно. Нет, не шутка. Шутить мы еще не начали. Кто говорит? Россия! С вами говорит Россия. И когда я заговорю всерьез, то услышат меня не только жиды. Сам идиот!"
***
"Нет, к сожалению, не шутка... Илья Романович уже несколько месяцев в... Израиле. Возможно. Нет, у меня нет полной уверенности, что это говорила именно лаборантка Малько. Я знаю, знаю. Он на нее подавал официальную жалобу в КГБ. Да, грозилась убить его дочку, пугала ее в лесопарке. Ответили, конечно. Насколько я знаю от самого Лернера, они полагают, что, во-первых, грозить и убить - вещи разные. И потом это дело милиции, а не госбезопасности. Что же касается антисемиских заявлений, то у нас гласность. Если евреям позволены просионистские действия... А как иначе назвать массовый выезд в Израиль, как не признание своей предательской сущности? Так вот, если им позволены не только просионистские высказывания, но и отъезд к нашим традиционным противникам, то наказывать русских за антисионистские заявления, согласитесь, нелогично..."
"Странно как-то это слышать именно от вас, Алексей Витальевич. Уж кто-кто, а вы в антисемитизме пока не извалялись..."
"Я и не собираюсь становиться антисемитом. Но гласность предполагает..."
"Право каждой швали выкуривать из страны ее надежду и гордость? Вам ли не знать, кто такой доктор Лернер? Кто лучше вас знает, что ему замены нет..." "Я задерживал его сколько мог... В конце концов, у меня в институте достаточно здоровая атмосфера. Малько никто не поддерживал. И что же? Илья Романович, заявил, что статистика антисемитизма в стране его не интересует, что достаточно одного-единственного безнаказанного антисемита, чтобы его дочь была убита или искалечена!"
"И кто будет теперь заниматься его креветками? Вы шутите? Нет-нет, я не собираюсь вмешиваться в кадровую политику института. Спасибо хоть, что не лаборантке Малько поручили... А как он там? Ведь если он в Израиле преуспеет, то вся наша с вами совместная работа никого в мире больше интересовать не будет." "Сам Лернер хранит молчание, но другие эмигранты такое оттуда пишут, что ваше беспокойство... мягко говоря..."
"Я бы на вашем месте не спешил злорадствовать..." 2.
Институт оказался удивительно похожим на оставленный - на мысу, тихий, переполненный родными запахами. И профессор с кастриловским именем Мойша оказался похож на Жаборецкого - такой же породистый, вальяжный и склонный вещать. Из его получасового вдохновенного монолога Илья едва понял несколько слов, после чего вручил ему свои чудом уцелевшие после Репы бумаги и скромно спросил, знаком ли тот с его, Лернера, трудами по креветкам, как назло забыв, к своему позору, ключевое слово shrimp.
Профессор Мойша что-то буркнул в ответ, пытаясь понять, что говорит этот удивительный квази-иностранец, который явно пришел пешком с другого конца Хайфы и не понимает ни на одном человеческом языке, в отличие от всех нормальных людей со всего света в этих стенах. Те приезжали на арендованных в Израиле машинах и не говорили разве что только на иврите.
Он бегло просмотрел мощную творческую биографию соискателя непонятно чего, закинул волосатые руки за затылок и набрал номер телефона.
Вошло пожилое невысокое существо, коротко остриженное и нелепо одетое во вроде бы рабочий комбенизон. Оно обнажило мертвые ровные зубы и прохрипело по-русски: "Доктор Мойша хотел бы знать, чего вы от него хотите. Если работы у нас в инститете, то ставок нет и не предвидится. И никому в Израиле он вас порекомендовать не может."
Профессор уже стоял у большого окна, глядя на близкий прибой. При последних словах он неожиданно радостно кивнул. Ошеломленный Илья дрожащими руками собрал свои бумаги и неловко откланялся. Существо ответило ему, а вождь науки уже, яростно жестикулируя в сторону моря, что-то орал по-английски в телефон.
В коридоре бесполое, однако, догнало Лернера, представилось Риной, обнаружив свое женское начало. Подозрительно оглядев Илью, странная дама вдруг спросила: "А вы не тот ли самый Лернер, что открыл секрет молодости?"
"Если вы имеете в виду нитьевидные молекулы секреций моих креветок, то это я."
"Вы проверили действие вашего препарата на людях?" "Нет." "А на животных?" "В неофициальном порядке". "Я попробую заинтересовать вами фирму косметики." "Если нам это удастся, я могу рассчитывать не работу в этой фирме?" "Этого я вам не сказала. Максимум, на что вы можете рассчитывать, это на один процент от предстоящих прибылей. Оставьте ваш телефон. Я вам позвоню." "А почему именно один процент? - Илью передернуло от омерзения. Почему не тридцать, не три, не даром, наконец? Что это за тариф без обсуждения с автором?"
