Совы плохо видят днем, но в полумраке ночи у них очень зоркий глаз, поэтому Соня смогла в деталях разглядеть и одежду, и странную шапочку на голове мужчины, изображенного на монете, а главное – прочитать выпуклую надпись по ободку, где мелкими буковками было написано имя, название какой-то местности и год. Конечно, мало кто из сов знает латынь, но Соня была необычной смотрительницей Дальнего леса. В огромном дупле, оборудованном любопытной птицей под теплый дом, хранилась книга, которую сова однажды подобрала на дороге, что петляет по опушке. Жаль, что у птиц нет ни одежды с кармашками, ни кошельков на перевязи или на поясе, а то бы Соня непременно взяла золотую монетку из темного лабиринта даже во сне. Да не судьба…
Ах, мы опять позабыли о времени, а оно только в сказках позволяет нарушать свои же законы. Прервемся ненадолго и оставим ночную охотницу в ее сне до следующего вечера. Стоит только прикрыть глаза, и нам самим привидится такое, с чем не сравнится никакой сон совы.
Золотая монетка
Подождав, пока звуки, доносившиеся из правого коридора, стихнут, сова взмахнула крыльям и бесшумно полетела на неяркий свет. Вскоре она оказалась в огромном зале с высоким потолком. Возможно, это был естественный грот в скале, созданный ранее бурными потоками воды. Через отверстие в зал проникал неяркий свет. Полная луна висела напротив, освещая все таинственным светом, словно покрывая серебряной пылью. Посередине стояло кресло с высокой спинкой, вырубленное из камня. Облетев его несколько раз, Соня поняла, что это чей-то трон. Он возвышался над длинным столом и скамьями вдоль него, вытесанными из того же камня. Поодаль у стен поблескивали кубки, подносы и еще какая-то золотая утварь. Хотя это могло и показаться в колдовском свете луны.
Постепенно тонкий слух ночной охотницы стал улавливать писк. Пронзительный и нарастающий. Он доносился из коридоров, примыкающих к большому гроту. Писк стал заполнять все вокруг, словно стремительный водный поток. Затем стал слышен шорох тысяч и тысяч крыльев. Плотной незримой стеной этот звук надвигался и приводил в ужас.
Не медля ни секунды, Соня на полной скорости вылетела в окно и резко, на сколько хватило сил, набрала высоту. Тут же следом из скалы в лунную ночь стал выплескиваться черный живой поток. Это были летучие мыши. Огромная стая растекалась по ущелью, стиснутому с боков отвесными скалами, и исчезала далеко внизу. В какой-то момент писк и шелест мягких перепончатых крыльев невообразимо превратился в шум невидимого потока. Но когда последние летучие мыши исчезли в ущелье, наступила тишина. Пугающее предчувствие, что стая вернется, вызывало непреодолимое желание покинуть это зловещее место как можно быстрее.
И тут Соня почувствовала на себе взгляд. Немигающий, тяжелый, злобный. За ней кто-то следил со стороны отверстия в скале. Стало тяжело дышать, а крылья перестали слушаться. Она словно угодила в незримую сеть, которая безжалостно подтягивает ночную охотницу к тому месту, откуда только что выплеснулся поток летучих мышей. Одновременно ей хотелось обернуться, и она боялась этого. Что-то жуткое за спиной манило к себе и внушало страх. Кто-то более сильный подчинял себе ее волю.
Трудно сказать, что произошло бы дальше, если бы откуда-то издалека ни зазвучали спасительные слова:
Пусть солнца луч тебя коснется,Во тьме придаст желанных сил.Твой друг об этом попросил,И светлый мир к тебе вернется.
Неожиданно и очень вовремя они зазвучали в чутких ушах слабеющей птицы. Сова сделала над собой усилие и глубоко вдохнула, словно собиралась нырять в глубину. Она сложила крылья и, закрыв глаза, ринулась в отчаянное пике…
– Просыпайтесь, Соня, просыпайтесь! – знакомый и настойчивый голос был рядом. – Пора возвращаться, дорогая Софья! Мы все здесь…
– Софи, голубушка! – другой знакомый голос чуть пониже и нараспев обращался к ней с другой стороны. – Ты пугаешь меня. Открой глаза!
Сова часто заморгала. Солнечный свет слепил и не давал понять, где она находится. Первым Соня узнала Длинного. Лось встревоженно перебирал могучими ногами и осторожно подталкивал ее теплым носом. От усердия лось даже сопел, и это выглядело очень забавно.
Соня даже рассмеялась от такой неожиданной встречи, напрочь забыв все страхи, только что терзавшие ее утонченную романтическую душу. В ответ она услышала облегченные вздохи и причитания.
– Вы решили напугать нас, тетя Соня? – медвежонок внимательно смотрел в ее глаза.
– Что? – не расслышала сова. – Я?
Впрочем, в компании друзей сова быстро очнулась и даже незаметно окинула себя взглядом, проверяя как она выглядит. Для каждой жительницы Дальнего леса это очень важно. Всегда.
– Меня давно никто так не называл… – томно протянула ночная охотница. Софи… это так по-домашнему…
Ей вновь захотелось взять веер и, обмахиваясь, скрыть свое смущение. Как жаль, что у птиц нет такой важной штуки! Самое время…
– Прости, – смущенно опустив глаза, пробубнил лось. – Ты начала стонать во сне, и мы все разволновались.
– Ах, да… Сон и впрямь был очень дурен. Сама не пойму, куда меня занесло. Какое-то подземелье, трон и тысячи летучих мышей.
– Летучих мышей? – в один голос воскликнули ее друзья.
– Ну да! Просто черный поток какой-то. Лавина, сметавшая все на своем пути. Даже такой ночной охотнице, как я, было не по себе.
– Значит, – задумчиво произнес орел, – наш проказник попытался самостоятельно путешествовать во времени и угодил в одну из своих прежних жизней, где был летучей мышью…
Все замолкли, испуганно переглядываясь. Каждый представил себя на месте Малька, оказавшегося в такой жуткой компании. В Дальнем лесу летучие мыши не водились, но иногда они налетали глухой ночью из Черного леса, что был за Старым болотом, и наводили ужас на весь лесной народ. Медведи и волки, рыси и лисы, олени и косули, не говоря уже о зайчишках и мелких птахах, – все предпочитали прятаться в такие глухие ночи от налетчиков. Плотным черным покрывалом чужаки накрывали Дальний лес и становились его хозяевами. Никто из местных обитателей не отваживался покинуть свое укрытие и посмотреть, что происходило глухой ночью, каждый боялся даже шелохнуться. Поговаривали, что это души умерших ищут свои родные места. Покинувшие этот мир, они тоскуют по ушедшей жизни. Иногда бывают такие моменты, когда именно жуткой темной ночью миры пересекаются и мертвые возвращаются, переселяясь в летучих мышей. Впрочем, точно этого никто не знал, но неприязнь к обладателям перепончатых черных крыльев и даже страх перед нашествием их огромных полчищ всегда были.
– Как же нам вытащить оттуда Малька? – озадаченно прошептал медвежонок.
Он ни к кому конкретно не обращался, зная, что каждый думает о том же.
– Да этих тварей там целая туча, – так же шепотом сообщила сова. – И я не представляю себе, как распознать среди этих тысяч одного нашего мышонка.
– Дела… – пробубнил лось.
Воцарилось тишина. После некоторых раздумий Гордый стал рассуждать вслух.
– Боюсь, что этот сорванец не стал меняться с кем-нибудь временем, как вы проделали это с посетителями цирка, а рискнул на более опасный шаг. Он полностью перешел в другое время, не оставив в нашем ничего. Для таких переходов нужно обладать большим опытом и знаниями, иначе без посторонней помощи вернуться невозможно. А Малёк скорее всего просто произнес сильное заклинание наугад. Не знаю: произошло ли это случайно или кто-то подтолкнул его к этому, но в нашем времени от него не осталось и следа.
– Но шкатулка и свитки здесь! – радостно сообщил медвежонок, проверив свой драгоценный мешок.
– Ну что же, – орел блеснул черными глазами. – Тогда это – полбеды.
– Миленький, – сова часто заморгала, – нужно спасать малыша.
– Мы очень надеемся на Вашу помощь, дорогая Соня. Постарайтесь до мельчайших подробностей рассказать нам о сне, в котором были летучие мыши.
– Да мне и вспоминать-то противно об этих тварях. Хотя они летают, но птицами их назвать невозможно. Это порождения дьявола, говорю я вам! Ничего более мерзкого в своей жизни не встречала. Меня просто колотит от одной мысли…
Сова как-то сникла, ссутулилась, и все сразу заметили, что смотрительница Дальнего леса далеко не в юном возрасте. Ей бы сидеть в своем теплом уютном гнездышке и рассказывать малышам всякие небылицы, а не путешествовать по чужим, полным опасности дальним дорогам. Однако только у нее была тоненькая ниточка, ведущая в чужое время, куда по глупости угодил мышонок, и оборвать ее было никак нельзя.
Понимая, что от ее рассказа зависит возвращение серого непоседы, Соня начала свое повествование. Поначалу запинаясь и путаясь, она постепенно вошла во вкус. Не зря смотрительница Дальнего леса слыла искусной сказочницей, многие приходили к большому дуплу послушать ее небылицы. И хотя не все в них верили, это было так увлекательно, что никто и никогда не перебивал рассказчицу. Вот и теперь друзья притихли, то восторженно вскрикивая, то затихая от нахлынувших эмоций. Глаза совы то прищуривались, то блаженно прикрывались, то выкатывались. У сказочницы не было рук, которыми она могла бы размахивать или прикрываться от ужаса во время рассказа, но вот огромные глазищи помогали ей не меньше.
