Но вот интересен итог этого кровавого противостояния. В результате казалось бы победы русских и сербов над немцами и союзными им хорватами «Главный форпост Православия на Юго-западе, Сербия, оказывается в руках хорватов, католиков — Иосиф Броз Тито хорват, и Хорватия становится наиболее развивающейся республикой. Православные области Югославии не просто в забвении, но Косово заселяется мусульманами так, как сейчас Россия и Москва» [115, с. 111].
И если кто-то считает, что от мусульман следует ждать все же меньшей агрессии, чем от протестантов Адольфа Гитлера и католиков, постоянно снаряжаемых в крестовый поход на тотальное истребление православных славян Ватиканом, то он заблуждается. О необходимости исключительно лишь таковой же программы действий к гяурам, то есть людям им иноверным, ну ни капельки не стесняясь, говорит даже их священная книга — Коран:
««И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами… И убивайте их, где встретите… И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а вся религия будет принадлежать Аллаху» [Сура 2, аяты 186, 187, 189]. Пусть мусульманин прокомментирует эти слова. Спросите его: «Разве может Творец призывать к всеобщей междоусобице? Разве Ему угодно, чтобы верили в Него под дулом автомата?»» [131, с. 75].
Вот типичный ответ мусульманина христианке, замешкавшейся при вступлении в данное вероисповедническое сообщество:
«Становись мусульманкой, или мы навсегда расстанемся. А сейчас твоя жизнь ничего не значит, каждому мусульманину позволено убить тебя» [131, с. 36].
И позволено убить, повторимся, даже не в раннесредневековые мрачные времена завоеваний арабского халифата, но именно сегодня — в наши так называемые «цивилизованные» времена их вероисповедание просто предписывает нас убивать! И даже не у себя в Турции, но в Европе на территории христианской страны…
Так что история, если ее по каким-либо причинам не поняли и оставили в презрении, всегда повторяется! Это хорошо бы нам намотать все же на ус. Потому следует себе уяснить, что именно прикинувшийся безвинной овечкой братающийся сегодня с нами: «Ватикан призывал католиков вступать добровольцами в корпус легионеров, благословляя убивать русских схизматиков на Восточном фронте III Рейха…
Но вот что удивительно: эти зверства, характеризующие геноцид целого народа, по мнению правительств победивших стран: СССР, Америки и Англии, не были холокостом — как «не было холокостом» и продолжавшееся уже четверть века уничтожение русского народа, оказавшегося между молотом и наковальней — между двумя Барбаросса — Гитлером и Сталиным, символизировавшими фашизм и коммунизм» [129, с. 241].
И какими зверствами сопровождался геноцид захвативших в России власть интернационалистов можно судить по страшной статистике десятками миллионов на протяжении десятилетий постоянно куда-то исчезающего русского населения России:
«Обратимся к безстрастным цифрам, к статистике.
В 1923 году — всего за пять послереволюционных лет — в России исчезло 29,5 миллионов человек. Это означает, что жертвой «Великой Октябрьской Социалистической революции» стал каждый пятый из населявших нашу страну» [129, с. 93].
«Даже по официальной статистике, к концу 1922 года в стране было 7 миллионов (!) безпризорных — то есть лишившихся обоих родителей детей»[4][50, с. 64].
«Следующий период: с 1923-го по 1927 год — это уже не гражданская война, более-менее мирное время. За считанные годы страна потеряла 10,7 миллионов своих граждан. Пойдем далее: 1929–1933 гг. убыль населения — 18,4 миллионов. Наконец, пятилетие 1934–1938 гг. потери 9,6 миллионов.
Эти сведения содержатся в безпристрастных и абсолютно чуждых идеологии трудах ученых-демографов Института социально-экономических исследований Госкомстата России: Андреева, Дарского и Харьковой»[5] [129, с. 93–94].
Так что «…с октября 1917 года вплоть до 22 июня 1941-го в истории России не было ни одного года без чудовищных людских потерь… Что это, если не война, цель которой — уничтожение России и ее народа?» [129, с. 94].
И эта война Запада против России и ее народа, знаменуемая лишь периодической заменой внутренней агрессии на агрессию внешнюю, ведется постоянно: на протяжении всей истории Православной Руси.
Потому о западном иноверческом обществе следует сказать так: «…это общество не что иное, как организация для убийства…» [60, с. 231].
Но для чего эти вурдалаки так изощрены в палаческом искусстве? Почему они не могут просто убивать? Зачем им так всегда требовалось человека перед смертью помучить?
Чтобы сломать, растоптать, заставить предать свой народ и начать убивать себе подобных.
А для того чтобы к этому принудить, требуется богатый опыт.
Вот именно за ним Петр и устремился на Запад (в Чечню и в его времена было отправляться достаточно рискованно: могли ведь и отловить и на нем же самом свое умение и продемонстрировать).
Так чем же столь прославилось его царствование? В чем выражаются его «славные», мало того, — «великие» дела?
Давайте посмотрим с самого начала.
На Руси при оболганном историками «кровавом» тиране Иоанне Грозном: «…смертной казнью карали за: убийство, изнасилование, содомию, похищение людей, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену» [63, с. 207].
То есть всего за семь видов преступлений.
При самой малейшей попытке попугайничания у старушки Европы в данной области эта цифра резко возрастает:
«В Уложении Алексея Михайловича доходило наказание до смертной казни в 50 случаях…» [121, с. 308].
Так что очень зря он поименован историками «Тишайшим». Ведь его дела, при которых введенное им европейское варварство — крепостное право — потребовавшее в десяток раз увеличить и причины умерщвления русских людей, не согласных с закрепощением, слишком красноречиво указывают на не слишком-то кроткий характер этого человека.
Но «прогресс» в палаческом искусстве на месте не стоял. В современном Петру французском законодательстве было узаконено 115 проступков, достойных с точки зрения правосудия этой европейской страны смертной казни.
Но Петр переплевывает заграницу уже в самом начале своих «славных дел». Его законы предусматривают: «…уже 200 таких артикулов» [121, с. 308].
То есть по части применения палаческой практики Петр заграницу не только догнал, но и перегнал. Что ж, для начала его «славной» карьеры совсем неплохо…
Шаромыжная шваль и чухонская шушера
Так какую же культуру к нам из-за «бугра» завез Петр? Чему, кроме палаческого искусства, он мог поучиться на совершенно по тем временам (да и по этим) диком Западе?
Вот как по временам «этим», в период Великой Отечественной войны, слишком разительно отличался наш русский окоп от окопа немецкого. Свой разговор с уголовником в штрафбате записал в выпущенной им книге «Взять живым» наш фронтовой разведчик, Герой Советского Союза Владимир Карпов:
«— …Навоевались, устали фрицы, сидят, наверное, в блиндажах, вшей бьют.
— Они же культурный народ, — возразил Петр Иванович.
— Все до одного вшивые.
— Ты в газетах читал или сам видел?
— Даже вшей ихних кормил. Как поспишь в отнятом у фрицев блиндаже или в доме, где они стояли, обязательно этой дряни наловишься» [48, с. 280–281].
То есть немец, как выясняется, был до поразительности вшив! Но ведь и не только немец и не только во время войны: в той же Франции, в наиболее модном у них месте, этой живности, и даже во вполне мирные времена, всегда было в преизобилии. И даже у того, кто этой модной местностью управлял:
«Версальский двор купался, конечно, в роскоши, но еще больше он купался во вшах: на карточный стол короля ставилось блюдечко, на котором можно было давить вшей…» [126, с. 434].
Вот и еще любопытнейшая подробность об этом месте, откуда по всему свету всегда расползались самые последние моды. Историк Молчанов:
«…знаменитый Версальский дворец и не менее знаменитый дворец в Коломенском были построены практически в одно время. Но в Коломенском дворце для всех — и для бояр, и для челяди, были устроены «мыльни» — домашние бани и туалетные комнаты. В Версале туалета не было даже у короля, не говоря уже о том, что во дворце не было ни одной ванной комнаты» [43, с. 185].
Вот по какой, самой тривиальной причине, на карточный стол короля ставилось блюдечко, на котором можно было давить вшей.
Однако ж здесь, после подетального уточнения средств гигиены монархов самого модного в Западной Европе двора, теряется даже смысл нашей излюбленной поговорки о том, куда короли пешком ходят. Становится непонятно: под себя, что ли?..
Но вот привычки французов уже теперь и в наши дни вполне подтверждают полное отсутствие у этой нации каких-либо малейших позывов к чистоте, им совершенно не свойственной еще и изначально:
