невольно напружинился.
— А потому что это позже произойдет. Юльчик, на сколько перевязок этой пачки бинта должно хватить?
— Ну не знаю... — с легкой заминкой проговорила штурманша. — Раза на четыре.
— А как часто ты Сереге будешь повязку менять?
— Сегодня вечером — точно, — ответила она. — А дальше видно будет. Надо на рану глянуть. Думаю, раз в день.
— Значит, у нас есть как минимум три дня. До этого времени ты никуда не переместишься. Вот когда бинта останется на одну-единственную перевязку — тогда и будем тебя в лес посылать. А сейчас можно смело расслабиться.
Лехины доводы казались вполне логичными. Правда, оставались некоторые вопросы.
— Это что же, мы еще три дня будем на одном месте околачиваться? — проговорил Сергей, которому стало невыносимо тоскливо от подобной перспективы.
— Видимо, да. Речка-то пересохла, а на себе вещи тащить мы теперь тем более не сможем, пока оба не оклемаемся. Так что, по ходу, мы тут застряли даже на дольше, чем думали...
— Мать вашу за ногу! — ругнулся старпом.
— Да не переживай ты так, — хлопнул товарища по плечу Леха. — Зато не надо больше тут торчать и Юлико по лесу гонять. Можно в лагерь возвращаться.
— А бобр?
— Ну и бобра, значит, только через три дня попробовать доведется, не раньше.
— Тогда тем более непонятно: на кой ляд Юлька с собой-то его забрала? А? — Сергей пытливо глянул на сестру. — Ты же знала, что нам тут жрать нечего, — могла бы и оставить! Что тебе в голову ударило? Меня пожалела, что ли? Думала, не дотащу?
— Да что ты ко мне пристал с этим бобром?! — нервически дернулась штурманша. — Очень надо мне тебя жалеть! Не буду я его забирать — сам тащи, если так хочешь.
Сергей хрустнул пальцами.
— Поздно, дорогая. Ты уже это сделала.
У Юльки дрогнули губы.
— Леш, ну чего он опять?
Леха притянул ее к себе, успокаивающе погладил по голове.
— Серый, ты, конечно, хороший парень, — раздельно проговорил он, — но иногда мне кажется, что филологическое образование пошло тебе не на пользу. Нервный ты какой-то стал... — Капитан посмотрел на товарища в упор, спросил с нажимом: — Вот чего ты до Юлико дободался? Ты что, не врубаешься, что мы опять имеем дело с временной петлей? Тут причинно-следственные связи перепутаны — а значит, все твои вопросы не имеют смысла. Так что — сядь, успокойся, пососи валидол. Точнее, анальгин. А срывать свою досаду на других — каждый дурак может, для этого и филологом не надо быть.
Сергей не нашелся, что ответить, и только рукой махнул. Ведь как ни крути, а Леха прав...
Вскоре они отправились назад. Капитан прыгал на костылях, старпом ковылял, опираясь на копье, а штурманша шагала с рюкзаком за плечами: чуть ли не насильно забрала его у брата, хотя тот долго сопротивлялся. Шли по собственным следам, присутствие которых ободряло, служа своего рода гарантией того, что путники беспрепятственно доберутся до лагеря, а не переместятся куда-нибудь в другое место.
Примерно на середине пути устроили привал, облюбовав старый, посеревший сосновый ствол.
Всех троих мучил проклятый и больной вопрос: чем же им предстоит питаться эти три дня? Тем более что в районе лагеря весь подножный корм они уже повыели. Судя по всему, придется все-таки как-то менять место стоянки, хотя в нынешнем их положении это будет весьма и весьма затруднительно... В конце концов Юлька встала и опять отправилась в лес — на сей раз не с целью переместиться в прошлое, а просто на поиски чего-нибудь съестного.
Усилия ее не прошли даром: через час она принесла еще немного грибов и горсти три брусники.
А еще через полчаса скитальцы наконец добрались до лагеря. Там всё было по-прежнему, ничего из вещей не пропало, и они вздохнули свободно.
Сергей с Лехой занялись костром, а Юлька отправилась исследовать другой берег и через какое-то время вернулась еще с тремя сыроежками и котелком, полным ежевики.
— Добытчица ты наша! — воскликнул капитан, заключив ее в объятия. — Что бы мы без тебя делали?
— Там ежевики — целые заросли! — сообщила Юлька, явно довольная похвалой. — Так что ешьте — не жалейте, я потом еще наберу.
После того, как путешественники подкрепились, перед ними встала другая проблема: запас воды подходил к концу, а пополнить его было негде.
Вот тогда-то Сергей и выдвинул мысль: а что если опять попробовать уйти от Бобровки на север? Судя по прошлому опыту, рано или поздно они снова упрутся в речное русло. И как знать — вдруг там с речкой окажется всё нормально? Это не только решит вопрос с водой — можно будет наконец-то сесть в лодку и плыть дальше.
Идея была небезынтересной. Вот только реализация ее при нынешнем положении дел представлялась крайне затруднительной. Как нести вещи, если ни Леха, ни Сергей даже ходить нормально не могут? И ладно были бы только рюкзаки — но ведь предстояло тащить еще и палатку с лодкой!
Сначала подумывали о том, чтобы передвигаться короткими интервалами: перенести сперва одну часть поклажи метров на тридцать, затем вернуться за остальным багажом — и далее снова тем же манером. Однако такой способ перемещения обещал быть долгим и трудозатратным. Они наверняка умаются, выбьются из сил и в конечном счете выпьют последнюю воду — а где гарантия, что «соседнее» русло Бобровки не окажется таким же пересохшим?
Поэтому Юлька решила сходить туда сама — в одиночку и налегке.
Лехе не очень хотелось ее отпускать, но она заверила его, что не заблудится, а перемещение ей, судя по всему, в ближайшее время не грозит, ведь «бинт в аптечке еще целый».
— Ну вообще-то это говорит только о том, что ты не сможешь попасть именно в тот момент, когда Серега бобра грохнул, — возразил Леха. — Но от каких-нибудь других перемещений ты вряд ли застрахована.
Такой довод несколько поколебал решительный настрой штурманши. Она согласилась повременить и подумать — взяла котелок и отправилась на другой берег собирать ежевику.
А когда спустя час вернулась, все-таки заявила, что сходит на разведку. Если есть хоть какой-то шанс раздобыть воды — надо им воспользоваться.
Но прежде всего Юлька занялась Сергеем: разбинтовала рану, осмотрела, еще раз смазала йодом и наложила свежую повязку. Однако старый бинт не выбросила, а
