и торговавшему коммунистической литературой в берлинском подвале, благоухавшем голубиным гуано. Изгнанный гестапо из Германии, Хеншке прошел курс военной подготовки в Советском Союзе, после чего отправился добровольцем на Гражданскую войну в Испании. Хеншке всегда лез на рожон и строго следовал линии партии; вместе с оружием он носил с собой огромный мегафон, призывая коммунистов-единомышленников бросаться в бой. В 1939 году его впустили в Британию по фальшивому французскому документу под вымышленным именем Карл Кастро. Теперь он трудился на фабрике мороженого “Уолл” в Эктоне, взяв на себя бумажную работу в Союзе интербригад. Урсула считала Хеншке “тугодумом, с трудом принимавшим решения”, но он был “добросовестен, надежен” и знаком со всеми в немецкой общине. Хеншке был идеальным связником.
Урсула дала брату указание познакомить Хеншке с Гульдом. Они прекрасно поладили, и молодой американец тут же предложил Карлу Кастро работу: ежемесячное жалованье в пять фунтов в обмен на помощь в вербовке агентов для операции “Фауст”.
Урсула передала Хеншке список из тридцати потенциальных новобранцев, в основном бывших членов профсоюзов Германии, бежавших в Британию через Чехословакию. Ранее она уже отослала их имена на утверждение в Москву вместе с биографией и фотоснимками. “Я ни шагу не делала без согласования с Центром”, – писала она.
В августе 1944 года в пабе Хэмпстеда Гульд провел первую встречу с четырьмя немцами, которые станут ядром операции “Фауст”. Пауль Линднер был тридцатитрехлетним токарем из Берлина, организатором Профсоюза слесарей Германии, чье красивое лицо было обезображено шрамом и несколькими выбитыми зубами – следами жестоких нацистских избиений. Линднер бежал в Чехословакию от преследований гестапо, в 1939 году добрался до Британии, познакомился с англичанкой, женился на ней и обосновался в Лондоне. Близким другом Линднера был Антон “Тони” Ру, литограф, штамповавший в своем нелегальном печатном цехе в Берлине антинацистские листовки и поддельные паспорта для бегущих из страны евреев, пока сам не был вынужден бежать в Лондон через чешское подполье. Курт Грубер был шахтером из Рурской долины; Адольф Бухольц – слесарем из берлинского Шпандау. Все они были непоколебимыми коммунистами, лично отобранными Урсулой. Хеншке объяснял, что, хотя они будут работать на американцев, их высшее руководство находится в Москве. Как говорила Урсула, “товарищи знали, что Советский Союз все одобрил”.
Немцы, “скованные в своих дешевых костюмах и галстуках”, внимательно слушали объяснения Гульда: ему нужны люди, готовые высадиться в разные районы Германии и отправлять американской разведке сведения об условиях жизни в Рейхе. “Он расспросил об их прошлом, о том, в каких городах у них могли бы быть знакомые, готовые их приютить”. По условиям официального трудового договора с правительством США, каждый доброволец будет получать 331 доллар в месяц на счет в Национальном банке Чейс. Если они не вернутся, их семьям выплатят компенсацию. Немцы заинтересованно кивали, допили свои напитки и попросили дать им немного времени “все обдумать и обсудить с другими членами группы”. Спустя несколько дней Хеншке сообщил Гульду, что они готовы стать добровольцами, не упомянув, что приказ об этом поступил непосредственно от Урсулы и ГРУ. Из других кандидатов Гульд выбрал еще троих добровольцев. Операцию разбили на пять отдельных миссий, названия которых отличала своеобразная фантазия, присущая шпионской номенклатуре: “Молот”, “Долото”, “Кирка”, “Киянка” и “Бензопила”. Вкупе их окрестили “Орудие”.
Новобранцы не рассказали, что все они являются членами КПГ. До какой степени Гульд был осведомлен об их политических взглядах, остается неясным. Он, безусловно, знал, что его набор орудий труда состоит из леваков, но, разумеется, об их тайной работе на Москву не догадывался. Линднер впоследствии голословно предполагал, будто Гульд сочувствовал коммунистам: “В нем угадывается наш американский товарищ”, – писал он. Но Гульд не был коммунистом. Его не интересовали политические взгляды новобранцев. Этим “свободным немцам” явно хватало решимости и связей в профсоюзах, чтобы разыграть расписанные для них роли, а большего Джо Гульду не требовалось.
Подготовка к миссии началась незамедлительно. На аэродроме Рингуэй рядом с Манчестером немцы прошли интенсивный курс парашютной подготовки. В секретной разведшколе в Райслипе им придумали фальшивые имена, характеры, легенды и подвергли суровым физическим тренировкам; они научились стрелять и беззвучно убивать противника ножом. Каждому новобранцу предстояло высадиться как можно ближе к своим родным городам, чтобы они могли лучше слиться с местным населением. Гражданская одежда, конфискованная у вновь прибывших немецких беженцев, хранилась на складе, расположенном на Брук-стрит; здесь участники миссии выбрали себе костюмы для предстоящего выступления. “Общий знаменатель состоял в том, чтобы все вещи: костюмы, рубашки, галстуки, шляпы, пряжки ремней, запонки, булавки для галстуков, шнурки для ботинок – были произведены в Германии”. Один-единственный британский ярлык грозил им гибелью. Произведенные в Германии чемоданы, сигареты, бритвы, зубная паста и очки были приобретены в нейтральной Швейцарии и отправлены в Лондон с дипломатической почтой Госдепартамента. Эксперт УСС по подделкам Боб Уорк, выпускник Чикагского института искусств, справил им немецкие паспорта, визы и удостоверяющие личность документы так, что их невозможно было отличить от настоящих. Все участники операции уже давно не были в Германии, поэтому их незаметно внедрили в лагеря для немецких военнопленных, чтобы они разузнали об условиях жизни в стране и почувствовали, что значит вновь оказаться среди соотечественников. Полученные сведения настораживали: большинство немецких военнопленных упорно верили, что Гитлер в конце концов одержит триумф, хотя некоторые высказывали мнение, что к уничтожению евреев стоило приступить лишь после победы – из-за геноцида “евреи из США и Англии вышли на фронт против нас”. Обучение в Райслипе проходило по строгому расписанию: “Школа тактики – по понедельникам, взаимодействие с патрулями СС – по средам, курс картографии – по пятницам…”
Самой важной частью подготовки было освоение последнего американского технического достижения в области связи – ручной переносной рации, работавшей на прием и отправку сообщений, благодаря которой появилась возможность связи “земля – воздух”. Предвестник мобильных телефонов, этот аппарат был спроектирован в электронных лабораториях RCA в Нью-Йорке, а доработан и произведен для УСС Де Виттом Р. Годдардом и капитаном-лейтенантом Стивеном Х. Симпсоном. Приспособление в дальнейшем станет известно как уоки-токи, но в момент изобретения эту беспрецедентную вещицу знали под более громоздким и замысловатым названием – “система Джоан – Элинор”. “Джоан” называли ручной передатчик, которым пользовался агент на земле, длиной в шесть дюймов и весом три фунта, с выдвижной антенной; “Элинор”, более увесистый приемопередатчик, располагался на борту самолета, пролетающего над агентом в заранее установленное время. Жену Годдарда звали Элинор, а Джоан – майор Женской вспомогательной службы – была подругой Симпсона. Система Джоан – Элинор (Дж – Э) работала на частотах выше
