Рейтинговые книги
Читем онлайн Крейсерова соната - Александр Проханов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 76 77 78 79 80 81 82 83 84 ... 125

Он шел по городу, пробираясь сквозь переулки и подворотни, и одновременно парил над Москвой, озирал с высоты всю ее огромность, вплоть до туманных, укрытых перелесками окраин. Город напоминал огромный рентгеновский снимок, где отпечатались скрытые болезни и язвы, затемнения и участки омертвелой плоти. Этих темных чахоточных сгустков было множество. Они зарождались, уплотнялись, сжирали здоровые ткани, превращались в каверны и дыры, в которых творилась загадочная страшная смерть, исходил черный огонь. Эти очаги темного пламени были похожи на ползающих морских звезд, шевеливших своими черными щупальцами. Город весь был покрыт черными ползающими созвездьями смерти, и каждое причиняло Плужникову боль, жалило, било огнеметами, обжигало тьмой. Он шел, чувствуя поразившую город болезнь, его мучительное умирание. Москва казалась смертельно больным великаном, облаченным в дорогие одежды, в золото и шелка, лежала на пышном ложе, под роскошным балдахином, в бреду и стенаниях, и не было сил подняться.

Плужников пробирался улочкой в окрестностях Зачатьевского монастыря и внутренним оком видел, как сквозь кирпичную стену чуть брезжит свет, – это несколько немолодых монахинь собрались в храме у горящей лампады и молились перед образом о сохранении града. Но дальше, вокруг стен, где разместились нарядные особняки, важные офисы, великолепные дома и стоянки с дорогими лимузинами, сгущались сумерки, наползала пепельная тьма. Один из небольших, чудесно отреставрированных особняков был погружен в кромешный мрак. Из нежно-бирюзовых стен, белых колонн, хрустально-прозрачных окон била жестокая тьма, вырывалось черное пламя, извивались смертельные жалящие языки, тянулись к Плужникову, стараясь его ужалить, ядовито укусить, обмотаться вокруг шеи, задушить в жестоких удавках.

Он отшатнулся от источника болезни, желая уцелеть, ускользнуть от тлетворного сгустка, не вдохнуть отравленный воздух. Перед тем как свернуть в проулок, направил внутреннее око сквозь бирюзовые стены дома.

Увидел – комната с широкой кроватью. На полу – голый худенький мальчик, тонкая шея, пугливый хрупкий хребет, раскрытые в ужасе глаза. Над ним навис здоровенный голый мужик с волосатой грудью, обезьяньими кривыми ногами, красным слюнявым ртом. Чуть в стороне, тихо улыбаясь, присел старик с гнойно-слезящимися глазами, венозными голубоватыми пальцами, на которых блестел золотой перстень. Тут же установил треногу с телекамерой ловкий оператор, готовый снимать мерзкую сцену соития. Лежали кассеты с отснятыми, готовыми к продаже сюжетами. Тайная мастерская по производству детской порнографии размещалась за красивым благородным фасадом. Как каракатица, поселившаяся в центре Москвы, источала в мир кромешную тьму.

Плужников, качнувшийся было в сторону, был поражен увиденным. В нем взбухли жилы, наполнилось ненавистью сердце. Он двинулся к особняку, исполненный яростного стремления, с каким идут в атаку. Темное пламя лизало его, дуло испепеляющим черным огнем, выжигало глаза, впивалось в сердце. Одежда на нем горела, тело покрылось ожогами, но он шел навстречу стреляющей тьме, раздвигая ее, чувствуя, как она ударяет в грудь подобно стенобитному орудию.

В подъезде стояли охранники с нарукавными наклейками «секьюрити». Попытались не пустить Плужникова, но он мановением руки отшвырнул их в разные стороны, по мраморной лестнице взбежал на второй этаж, отыскал ненавистную дверь, распахнул. Голый мужик волосатыми лапищами ощупывал тонкие плечи мальчика, дышал ему в хрупкую шею. Сладострастный старик на кресле раскрыл слюнявые губы. Оператор бойко крутился, наведя на постель глазок телекамеры.

Плужников возник на пороге в грохоте и свисте лопастей, как если бы ворвался боевой вертолет с подвесками бомб и снарядов, грохоча орудием, долбя пулеметом, наполняя комнату вихрями винтов. Ярость и сила удара опрокинула треногу, расплющила телекамеру. Он выхватил мальчика из косматых лап насильника и отнес туда, где на теплом морском берегу когда-то размещался детский лагерь «Артек», оставил его перед клумбой ароматных цветов. Сам же вернулся в особняк, где звучала сирена тревоги и трое растлителей ползали по полу, оглушенные внезапным ударом.

Ненависть к ним Плужникова была непомерна. Божественные негодующие силы делали его орудием возмездия.

Он вперил в поверженных мстящий взор. Из рассыпанных кассет выскочили три косматые узкомордые крысы, с разбега впились в голого насильника, обмочившегося старикашку, вертлявого оператора, пробили заостренными рыльцами их животы, поселились в желудках. Те дико возопили от боли, стали покрываться шерстью. Лица их превратились в крысиные морды. У каждого вырос голый скользкий хвост. Огрызаясь, скаля усатые морды, они выпрыгнули из окна, громко шмякнулись на асфальт, побежали по переулку к набережной, цокая когтями. Перемахнув парапет, плюхнулись в реку, насмерть испугав подвыпившего бомжа, который принял их за хмельные кошмары.

Плужников, страшно усталый, словно прожил за эти минуты десятилетие жизни, вышел из особняка, слыша истошный вой сирены, на который уже выныривала милицейская машина с мигалкой, устало побрел по городу.

У метро «Парк культуры», где Садовую пересекала дуга эстакады и два автомобильных потока неслись, как блестящие шарики в обойме подшипников, Плужников остановился среди киосков, уютных магазинчиков и лотков, окружавших помпезный вход в метрополитен. Было людно, торговали цветами, раскупали газеты, пили из горлышка пиво, жевали сосиски, торопились к каменным аркам с померкшими сталинскими барельефами, кидались вслед отъезжавшим троллейбусам. Плужников остановился у небольшой очереди перед киоском, где пестрело множество банок, бутылок, флаконов, пакетов с соками. Через туманную, наполненную непрерывным скольжением Садовую виднелись ампирные Провиантские склады. За эстакадой, как дрожащая размытая струна, серебрился Крымский мост. На проспекте, куда уносился вихрь машин, чудесно цвела хамовническая Никольская церковь, напоминавшая осеннее златоглавое дерево. Плужников стоял, испытывая странное воодушевление, нежность к неподвижным, прислоненным одно к другому строениям, благодарность к незнакомым, окружавшим его людям, живущим в одно с ним время, говорящим на том же, что и он, языке.

– Не надо отчаиваться… – негромко произнес он. Несколько стоящих рядом людей оглянулись на него, рассеянно оглядели и снова стали рассматривать пестроту флаконов и банок. – Любите Россию, – произнес он, и люди, стоящие в очереди, обернулись на него. – Любите русский народ, самый добрый и светлый в мире. Любите детей, преклоняйтесь перед женщинами, чтите стариков… – Люди смотрели на него, желая понять, кто этот молодой, невидно одетый человек, произносящий ошеломляющие, давно не звучавшие слова. – Любите цветы и деревья, воздух и воду, землю и камни… Любите Пушкина… – Вся очередь теперь обратилась к нему. Стали подходить другие, вслушивались в его негромкую речь. Два агента спецслужбы «Блюдущие вместе» затесались в народ, выставили из-под одинаковых черных шляп одинаковые собачьи ушки. – Россия – святая и чистая. Если будем ее любить, то спасем и вместе с нею спасемся… Не надо отчаиваться… – повторил он чьи-то задушевные, из любящего сердца исходящие слова, обращая их посторонним людям.

– А ты кто такой? – спросил его агент «Блюдущих вместе». – Есть документы?

Другой попытался схватить его за локоть.

– Чего к человеку пристали, шляпы… – произнес пожилой рабочий, оттесняя агентов. Другие люди заслонили Плужникова, повлекли к троллейбусной остановке, посадили в отъезжавший троллейбус. Он сел у окна. Глядел, как проплывает мимо хамовническая златоверхая церковь, и не мог понять, кто вложил ему в уста эту проповедь, кто побудил проповедовать, повторял душевную фразу, которой его одарили: «Не надо отчаиваться…»

Глава 20

Президентский кортеж мчался по Москве, напоминая черную сверкающую комету. Тяжеловесные головные машины с хромированными ножами резали автомобильный поток, сбивая с дороги нерасторопных водителей, так что в стороны летели и перевертывались охваченные пламенем автомобили, с хрустом шмякались о стены домов.

Ревел сиреной огромный, похожий на катафалк вагон, где размещался центр правительственной связи, подвижной командный пункт стратегических ракет и несколько личных президентских звездочетов и экстрасенсов, поддерживающих постоянный контакт со своими американскими, английскими и израильскими коллегами. В отдельном автомобиле размещалась мобильная клиника с аппаратом искусственного дыхания, искусственными сердцем и почкой, искусственным мозгом и банком готовых для пересадки органов, включая семенники юноши, погибшего утром от ножевого удара. В нескольких автомобилях ехала свита референтов, журналистов, придворных шутов, карл и карлиц, горбунов, массажистов, юмористов и эстрадных певцов, которые в дороге продолжали ссориться, ревновать, подстраивать друг другу мелкие пакости, так что пресс-атташе Президента время от времени больно шлепал их мухобойкой. В замыкание следовали два броневика с охраной, которая расстреливала из автоматов подозрительных, остановившихся на тротуарах прохожих, состязаясь в меткости и стрельбе влет. В центре кавалькады, в бронированном, с тонированными стеклами «мерседесе» сидели Модельер и Счастливчик, и первый, забавляя Президента, мило шутил, вспоминая недавнюю устроенную министрам нефтяную ванну.

1 ... 76 77 78 79 80 81 82 83 84 ... 125
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Крейсерова соната - Александр Проханов бесплатно.
Похожие на Крейсерова соната - Александр Проханов книги

Оставить комментарий