Почти одновременно с нашим наступлением под Москвой группа Костенко нанесла удар. Обходя опорные пункты, решительно двинулась на север. Но ведь ни в чем не должно быть шаблона, разведка вскрывает новые обстоятельства, и Тимошенко корректирует свой прежний приказ- «обходить опорные пункты»:
«Вам представляется удобный случай разгромить подвернувшиеся два полка 95-й пехотной дивизии, а вы уходите от них влево. Надо не ускользать, а стремиться охватывать такого рода группировки и уничтожать их. Что касается 34-й мотострелковой бригады, то меня удивляет, почему вы оставляете ее в глубоком тылу. Нужно двигать ее на хвосте наступающих полков, чтобы можно было в любое время бросить ее для развития успеха вправо или влево».
В результате войска Тимошенко полностью окружили под Ельцом 34-й армейский корпус немцев и начали его громить. 12 декабря кавалеристы генерала Крюченкина разгромили штаб корпуса. 15 декабря командир 134-й пехотной дивизии немцев генерал Кохенхаузен лично повел окруженных немцев на прорыв. Кавалеристы устояли, генерал Кохенхаузен был убит в этой атаке, оставшиеся немцы сдались или разбежались по лесам.
Начальник немецкого Генштаба сухопутных войск Ф. Гальдер по этому поводу в девнике грустно записал: «Командование войск на участке фронта между Тулой и Курском потерпело банкротство».
В отличие от Тимошенко Жуков воевал тупо прямолинейно. Когда разбирал битву под Москвой и перечитывал соответствующую главу мемуаров Жукова, то поражался его полному творческому бессилию как полководца. Такое впечатление, что его единственным тактическим решением в обороне было: «Стой! Ни шагу назад, а то расстреляю!» И затыкание резервами Ставки тех участков фронта, где немцы прорывались.
А в декабре, когда не подготовленные к зиме немцы выдохлись и остановились а мы поднакопили силы, то у Жукова созрел новый «гениальный» тактический замысел: «Вперед, кто сколько сможет, а то под суд отдам!» Весь его «гениальный» план свёлся к лобовым атакам! Жуков даже не пытался на своем участке фронта окружать немцев или наносить фланговые удары. Хотя конфигурация западного фронта просто вопила об этом! Он их просто выталкивал из-под Москвы. Сам он о своем «гениальном» плане пишет так:
«Ближайшая задача контрнаступления на флангах Западного фронта заключалась в том, чтобы разгромить ударные группировки группы армий «Центр» и устранить непосредственную угрозу Москве. Для постановки войскам фронта более далеких и решительных целей у нас тогда еще не было сил. Мы стремились только отбросить врага как можно дальше от Москвы и нанести ему возможно большие потери.
Несмотря на передачу нам дополнительно трех армий, Западный фронт не имел численного превосходства над противником (кроме авиации)».
Мдя! Ты полководец или погулять просто вышел!? Во-первых, если силы на фронте в 400 км были равны, то на участках прорыва НУЖНО было создать пяти-десятикратное превосходство за счет высвобождения войск с участков обороны. Ведь немцы уже выдохлись и просто не могли наступать, это же не Клейст, рвущийся на Кавказ.
Во-вторых, Тимошенко, чтобы разгромить Клейста, имел лишь одну армию, созданную из собственных войск. А тут из резерва дают три армии, а в голове полководца мысль не «окружить и уничтожить», а лишь «отбросить».
Но это написано в мемуарах, которые разумеется пристойно отредактированы. А устно, на встрече с журналистами «Военно-исторического журнала» 13 августа 1966 года Жуков честно раскрывал свои «гениальные» замыслы декабрьского наступления его войск под Москвой.
«…В наших замыслах четко обоснованного мнения о том, что намечается такое контрнаступление, каким оно потом оказалось, не было. Это было осознано в полной мере тогда, когда события развернулись более благоприятно: с одной стороны, Гудериан начал пятиться, с другой Гепнер начал отходить. И когда контрудары 1-й Ударной армии и группы Лизюкова начали отбрасывать противника, в порядке логического продолжения все это нарастало и, в конце концов, к 8 декабря вылилось в более широкое контрнаступление. Когда на левом крыле Гудериан начал более поспешно отходить, это дало возможность командованию распорядительным порядком наращивать силы не только по фронту, но и по глубине. А первая постановка задач 30 ноября предусматривала очень короткие задачи контрударного порядка. Задачи войскам по глубине не превышали 20–30 но кое-где и побольше, в пределах полусотни километров. Окончательно все эти распоряжения увязались к 8–9 декабря. У нас нет такого приказа, где заранее, допустим, 30 ноября, 1–2 декабря, отдали бы директиву, которая свидетельствовала, что это приказ на контрнаступление. Такая задача не стояла, потому что у нас ни сил не было, ни средств. Мы ввели дополнительно 1-ю Ударную армию, ввели ее не 6 декабря, она ввязалась в бой 29 ноября с танковой группой, которая проскочила через канал в районе Яхромы. К 6 декабря, по существу, чуть ли не вся армия была задействована.
Такого в классическом понимании начала контрнаступления, как это было, допустим, под Сталинградом, не было. Оно пошло как развитие контрударов. Были, конечно, удары авиации усилены, дополнительные общевойсковые соединения введены.
…Такого классического контрнаступления, как мы его понимаем, как отдельный этап, не было. Оно было ходом событий организовано. Если бы противник оказал серьезное сопротивление нашим контрударам, никакого контрнаступления не состоялось бы».
Охренеть не встать! И это «лучший полководец страны», «маршал победы» мать его так! Видимо, и Жуков понимал слабую убедительность своих действий в декабрьском наступлении, потому что написал в мемуарах и о таком смелом полководческом замысле, который глупая Ставка не дала ему осуществить:
«Если бы тогда можно было получить от Ставки Верховного Главнокомандования хотя бы четыре армии на усиление (по одной для Калининского и Брянского фронтов и две для Западного фронта), то мы имели бы реальную возможность нанести врагу новые поражения, еще дальше отбросить его от Москвы и выйти на линию Витебск- Смоленск- Брянск».
Развивая эту мысль, можно дополнить эти «гениальные» полководческие соображения- а если бы можно было получить от Ставки 100 армий, «то мы имели бы реальную возможность» дотолкать немцев прямо до Берлина. Видя такую незатейливость полководческих замыслов Жукова и что бить врага «не числом а умением» он просто неспособен, Ставка Верховного Главнокомандования сама взялась за разработку операции по разгрому немцев под Москвой. «История Второй мировой войны» об этом пишет так:
«Замысел стратегической операции на окружение и разгром группы армий «Центр» и задачи фронтов, привлеченных к ее проведению, были определены в директиве Ставки ВГК от 7 января 1942 г. Намечалось охватывающими ударами армий правого крыла Калининского фронта из района северо-западнее Ржева на Сычевку, Вязьму и войск левого крыла западного фронта из района Калуги в направлении Юхнов, Вязьма с одновременным выступлением остальных армий Западного фронта на Сычевку и Гжатск окружить, расчленить и уничтожить основные силы группы армий «Центр» в районе Ржев, Вязьма, Юхнов, Гжатск».
Ну и как же Жуков реализовал этот план? Как он замкнул окружение группы армий «Центр» у Вязьмы? Ведь эта операция могла предвосхитить сталинградскую, более того, если бы ее осуществили, то и сталинградская не потребовалась бы.
А дело было так. Жуков начал наступать на Вязьму, послал туда кавкорпус Белова и направил 33-ю армию. Прорывать оборону немцев не потребовалось, ее просто не было. В месте прорыва «оказалась широкая, ничем не заполненная брешь в обороне противника», — пишет Жуков. 33-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ефремова подошла к Вязьме, а дальше немцы сделали с Жуковым то, что Тимошенко накануне сделал с немцами под Ельцом: «…противник, ударив под основание прорыва, отсек группу и восстановил оборону по реке Угре», — пишет Жуков. А ведь согласно директиве Ставки это был ГЛАВНЫЙ удар, который должен был нанести Западный фронт. Без него не получался замысел Ставки- совместно с Калининским фронтом окружить группу армий «Центр».
Это настолько очевидно, что на упомянутой встрече в редакции «Военно-исторического журнала» даже журналисты не смогли обойти этот вопрос и задали его Жукову. И что наш «гений» тактики и стратегии им ответил!?
«Относительно отрезания этой группы. Командующему фронтом, когда ведется сражение на таком громадном пространстве- 600 километров по фронту, очень трудно уследить за вопросами тактического порядка.
Ефремов прошел в свободную «дырку». Сзади у него остались главные силы армии. Я не мог уследить, что он для обеспечения на Угре оставил, а он, к вашему сведению, оставил всего отряд в составе 90 человек- без танков, без пушек, с легкими средствами. Разделяю ли я ответственность за Ефремова? Ну, конечно, я за все войска отвечаю, но не за такие действия, которые я не организую. Вопрос обеспечения- это вопрос не командующего фронтом, и я не считал нужным смотреть, что справа и слева. Что должен был сделать Ефремов? Он должен был за счет главных сил армии, которые задержались у Шанского завода, пару дивизий поставить, как распорки, для того, чтобы у него тыл был обеспечен. Он этого не сделал. Ну, шапка была набекрень у всех тогда- и я недооценил состояние Вяземской группировки противника. Я, по-моему, там пишу о наших ошибках, что орешек оказался более твердым. Ну, а большую взять на себя ответственность для того, чтобы показать здесь себя самокритичным, я думаю, надобности нет, зачем это нужно».
