Ефремов прошел в свободную «дырку». Сзади у него остались главные силы армии. Я не мог уследить, что он для обеспечения на Угре оставил, а он, к вашему сведению, оставил всего отряд в составе 90 человек- без танков, без пушек, с легкими средствами. Разделяю ли я ответственность за Ефремова? Ну, конечно, я за все войска отвечаю, но не за такие действия, которые я не организую. Вопрос обеспечения- это вопрос не командующего фронтом, и я не считал нужным смотреть, что справа и слева. Что должен был сделать Ефремов? Он должен был за счет главных сил армии, которые задержались у Шанского завода, пару дивизий поставить, как распорки, для того, чтобы у него тыл был обеспечен. Он этого не сделал. Ну, шапка была набекрень у всех тогда- и я недооценил состояние Вяземской группировки противника. Я, по-моему, там пишу о наших ошибках, что орешек оказался более твердым. Ну, а большую взять на себя ответственность для того, чтобы показать здесь себя самокритичным, я думаю, надобности нет, зачем это нужно».
Жуков просто тупо выкручивается. Оказывается, директива Ставки была дана генералу Ефремову, командующему 33-й армией, а не ему, командующему фронтом. Оказывается, это генерал Ефремов совместно с войсками Калининского фронта генерала Конева обязан был окружить группу армий «Центр», а Жуков здесь ни при чем, будто это и не он командующий фронтом. Если сравнить его вранье с тем, что было на самом деле, то картина получается иной. На войне всякое случается, нельзя недооценивать врага. Ну нанесли немцы контр удар под основание прорыва 33-й армии, ну прервали пути снабжения 33-й армии, на то это и война. Так надо деблокировать, самим нанести удар и создать устойчивый коридор снабжения армии ушедшей к Вязьме. Историк, полковник В. М. Сафир, командовавший тогда бронетанковыми войсками 33-й армии пишет:
«Узкий коридор прорыва немцы быстро перекрыли 2 февраля. Внешнее кольцо окружения нашей армии на моих глазах замкнул немецкий батальон. У нас практически ничего не было- один танк-калека Т-26 и немного пехоты. Попытались кольцо прорвать- бесполезно. Немедленно доложили Жукову. В ответ услышали: «Не дергайтесь, я покажу вам, как надо прорывать». Только через двое суток, пригнав несколько вагонов со снарядами, провел артналет. Не добившись успеха, молча повернулся и уехал…».
Даже не критикуя действия Жукова отдавшего трудно объяснимый приказ убрать 2 февраля 1942 г. полнокровную 9-ю гв. стрелковую дивизию генерал-майора А. П. Белобородова с основной, снабжавшей ефремовцев магистрали (давая тем самым противнику возможность рассечь соединения 33-й армии) и передать ее в состав 43-й армии. Доказательства разумности передислокации этой дивизии в опубликованных научных разработках найти пока не удалось. Но возможно была тактическая и стратегическая необходимость её передислокации. Так что бы в этой ситуации сделал Тимошенко да и другой грамотный военноначальник? Точно бы двое суток сопли не жевал! И почему сам командарм 33-й армии Ефремов не деблокировал снабжающую его дорогу!? А потому! Что приказом Жукова был жёстко привязан к ударной части 33-й армии! М. П. Сафир пишет: «30 января в Износках в моем присутствии Ефремов, пытавшийся разобраться в совершенно неясной ситуации, телефонограммой докладывал Жукову, что обстановка заставляет его находиться в Износках. Тут же получил ответ, что его место под Вязьмой. Тем самым Жуков второй раз при мне в критической ситуации лишил командарма права самостоятельно решать, где ему в данный момент целесообразно находиться». Кроме как самодурством назвать такой приказ не получается! Мне вот трудно представить, чтобы, например, командующий группой «Центр» генерал-фельдмаршал Бок в ходе тех декабрьских боев под Москвой мог додуматься давать указания генерал-фельдмаршалу Клюге, какую войсковую группу возглавлять лично и где находиться в ходе боевых действий его 4-й полевой армии. Но допустим и этот приказ нес тактическую целесообразность. Но ведь у тебя под рукой целое фронтовое управление, что там не нашлось ни одного грамотного командира что бы возглавить группировку по деблокированию 33-й армии!? Ведь двое суток пути снабжения 33-й армии перекрывал всего ОДИН ПЕХОТНЫЙ БАТАЛЬЁН немцев! Назначь Жуков решительного командира на оперативную группу по деблокированию и не было бы вяземского котла с гибелью десятков тысяч наших бойцов и командиров! Ведь доложили Жукову сразу, в тот же день решительный командир мог организовать части 33-й армии оставшиеся в не окружения в ударную группу. Установить связь с Ефремовым и скоординировать действия по снятию блокады ударом с двух сторон, хоть полком от Ефремова и теми силами что он собрал бы с этой стороны фронта. И вся дальнейшая история Великой Отечественной уже могла бы быть иной! Мдя. У меня одни эмоции и нецензурные выражения. Прожевав сопли Жуков «Только через двое суток, пригнав несколько вагонов со снарядами, провел артналет. Не добившись успеха, молча повернулся и уехал…». Вот так он и воевал тупо, прямолинейно, безжалостно к бойцам и командирам, по принципу «не жалко, бабы ещё нарожают».
Очень показательна разница в подходе к командованию войсками у грамотного военноначальника и талантливого полководца Рокоссовского. Вот хоть пример из того же нашего зимнего наступления под Москвой, бои за Сухиничи. Немцы придавали Сухиничам очень большое значение. В дневниках у Гальдера Сухиничи присутствуют столько же раз сколько к примеру и Сталинград, причем очень часто в сообщениях о Сухиничах Гальдер ставит восклицательный знак. Вот что пишет в мемуарах Рокоссовский о боях за Сухиничи:
«В середине января по решению Ставки Верховного Главнокомандования на разных участках советско-германского фронта было предпринято новое наступление. Войска Западного фронта тоже продолжали наступательные действия. И мы в них участвовали, но теперь уже не на правом, а на левом крыле фронта. 10-я армия, которой командовал генерал Ф. И. Голиков, переживала тяжелые дни. Немцы не только остановили ее, но, подбросив силы на жиздринском направлении, овладели Сухиничами- крупным железнодорожным узлом. Пути подвоза войскам левого крыла фронта, выдвинувшегося далеко вперед, в район Кирова, были перерезаны.
Управление и штаб 16-й армии получили приказ перейти в район Сухиничей, принять в подчинение действующие там соединения и восстановить положение.
Передав свой участок и войска соседям, мы двинулись походным порядком к новому месту. М. С. Малинин повел нашу штабную колонну в Калугу, а мы с А. А. Лобачевым заехали на командный пункт фронта.
Здесь нас принял начальник штаба В. Д. Соколовский, а затем и сам командующий.
Г. К. Жуков ознакомил с обстановкой, сложившейся на левом крыле. Он предупредил, что рассчитывать нам на дополнительные силы, кроме тех, что примем на месте, не придется.
— Надеюсь, — сказал командующий, — что вы и этими силами сумеете разделаться с противником и вскоре донесете мне об освобождении Сухиничей.
Что ж, я принял эти слова Георгия Константиновича как похвалу в наш адрес…
От Ф. И. Голикова 16-й армии передавались 322, 323, 324 и 328-я стрелковые дивизии и одна танковая бригада вместе с участком фронта протяженностью 60 километров. Из наших старых сочинений, с которыми мы сроднились в боях под Москвой, получили только 11-ю гвардейскую».
Если вдуматься в суть приказа Жукова, то он мягко говоря не соответствовал тем силам что передавались Роквссовскому. По нормам той войны, полнокровной стрелковой дивизии в наступление давался участок фронта в 1,5–3 км. С теми силами, что Жуков выделил Рокоссовскому для этого наступления, участок фронта у него должен был быть максимум 15 км, а не 60! Более того, дивизия в обороне должна была занимать участок фронта в 6-14 км, т. е. наличных сил даже для обороны едва хватало. Но Рокоссовский истерики не устраивает и не требует дать ему резервы:
«Поставленная фронтом задача не соответствовала силам и средствам, имевшимся в нашем распоряжении. Но это было частым тогда явлением, мы привыкли к нему и начали готовиться к операции…»
В Сухиничах укрепилась формально окруженная нашими заслонами вновь прибывшая из Франции полнокровная пехотная дивизия под командованием немецкого генерала фон Гильса, и плевать она хотела на те четыре дивизии, которые Жуков вручил Рокоссовскому. Ведь эти дивизии участвовали в наступлении с декабря 1941 года, прошли с боями более 300 км, и именно их немцы погнали обратно и выбили из Сухиничей. В этих дивизиях почти не и не осталось бойцов в ротах, батальонах и полках. Немцы под Москвой при отступлении сжигали все жилье. Делали они это из военной целесообразности. В лютые морозы в поле, в окопах воевать практически невозможно. Немцы же в Сухиничах сидели в теплых домах, блиндажи и огневые точки у них были в теплых подвалах- чего им было бояться наших, наступающих по голым промерзшим полям, да кто муже которых они только что разгромили? У них был аэродром, и им доставляли все необходимое для удержания плацдарма, не дающего нам использовать железную дорогу.
