– Я не считаю вас простаком, – сказала Пиппа, желая, чтобы он это знал. Желая, чтобы он понял: вся эта некрасивая история не имеет с ним ничего общего. Он уж точно не виноват. – Думаю, что вы станете кому-то прекрасным мужем.
– Но не вам, – вздохнул он.
– Не мне, – покачала головой Пиппа.
Было время, когда все это могло исполниться.
И это правда. Пиппа была бы счастлива прожить жизнь в деревенской идиллии, разговаривать о севообороте и разведении животных и давать советы мужчинам и женщинам, жившим на земле Каслтона.
«Несколькими днями раньше я была бы более чем довольна такой участью».
– Если вдруг передумаете… – пробормотал он. – Если проснетесь воскресным утром и захотите выйти за меня, я буду готов.
Он так благороден. Так заслуживает любви.
Пиппа серьезно кивнула:
– Спасибо, милорд.
Каслтон откашлялся:
– Что дальше?
Вопрос преследовал Пиппу каждую минуту с того дня, когда Кросс оставил ее спящую в постели, сделав свадьбу с Каслтоном невозможной. После того как сделал невозможным все, кроме любви к нему.
«Что дальше?»
Что теперь будет?
Пиппа подошла к проблеме тем же образом, каким подходила к каждой части своей жизни. Рассмотрела со всех ракурсов, поискала ответы, предположила исход… И наконец пришла к заключению, единственному, которое могло привести к желаемому результату.
Поэтому утром встала пораньше, оделась и пришла на Беркли-сквер. Постучала, встретилась с женихом, который оказался умнее, чем считала вся Британия, и разорвала помолвку.
А дальше начинался самый важный в ее жизни эксперимент.
– Признаюсь, я счастлива, что вы спросили.
Пиппа набрала в грудь воздуха, встретила взгляд Каслтона и ответила на его вопрос:
– Видите ли, для того, что будет дальше, мне нужна ваша помощь.
Два часа спустя Пиппа и Тротула стояли у черного хода в «Падший ангел», ожидая, пока им откроют дверь.
Когда никто не ответил на стук, Пиппа потеряла терпение и подошла к кухонной двери. На этот раз стук возымел действие. На пороге появился краснолицый мальчишка, который был одновременно счастлив увидеть собаку и сбит с толку присутствием ее хозяйки.
– Дидье! – позвал он. – Тут у двери леди. Настоящая! И собака.
– Я устала от твоих дурацких розыгрышей, Генри! – раздался знакомый громовой голос, владелица которого была не видна Пиппе. – А теперь возвращайся, пока из-за твоей лени я не испортила бешамель!
– Но Дидье! – возразил он, не отрывая взгляда от Пиппы. – Это леди! Та, которая приходит к Кроссу!
Пиппа даже рот приоткрыла от такого определения. Откуда они знают о ее встречах с Джаспером? Но прежде чем она успела спросить, кухарка оттолкнула мальчика и встретила Пиппу широкой улыбкой:
– Вернулись за моим сандвичем?
– Никто не открывал дверь черного хода, – улыбнулась в ответ Пиппа.
Дидье отступила, позволяя ей пройти в раскаленную кухню:
– Потому что швейцары мне осточертели. – Она бросила скептический взгляд на Тротулу: – Собака может войти. Но я не позволю ей крутиться возле моей еды.
Пиппа вошла, велела спаниелю сидеть в углу и отметила любопытные взгляды слуг, собравшихся вокруг большого стола в центре кухни.
– Я леди Филиппа Марбери, – представилась она.
Швейцар, которого она видела в тот вечер, когда пришла с Кроссом, поднялся из-за стола с крайне недовольным видом:
– Мы знаем, кто вы.
Пиппа кивнула:
– Превосходно. В таком случае не доложите ли вы его сиятельству о моем приходе?
Последовала пауза. На лицах многих отразилось недоумение.
– Кажется, вы называете его Темплом, – пояснила она.
Мальчик, открывший дверь, заговорил первым:
– Но вы – леди Кросса.
Леди Кросса.
На душе стало теплее.
И Темпл поможет ей найти все остальное.
Этим вечером Пиппа и Тротула прибыли домой после того, как исходили половину Лондона, и обе очень устали.
Проигнорировав упреки матери на тему «графини не покидают дом в сопровождении только одной собаки», и «Пиппа будет в отчаянии, когда проснется с простудой в утро свадьбы, а сейчас просто обязана съесть хоть что-то», она отказалась от ужина, поднялась к себе и немедленно заползла под крахмальные простыни, пахнувшие мужчиной, о котором она думала весь день. Всю неделю. Ей бы следовало заснуть, однако вместо этого она перебирала в голове подробности плана. Снова и снова. Вероятности, переменные, составные части, сам процесс, роли участников.
Гладя голову Тротулы, Пиппа думала о Джаспере Арлеси, графе Харлоу. Обо всем, что слышала про этого странного, таинственного человека. Она знала, что он не заседает в парламенте. Знала, что редко посещает балы, званые обеды или даже театр. Похоже, он не желает вращаться в обществе и имеет дело только с аристократами, играющими в его заведении.
И Пиппа знала, что он полный болван, вознамерившийся пустить свою жизнь по ветру в безумной уверенности, что спасает ее.
Но что всего важнее, она знала: Кросс ошибается. Это не она нуждается в спасении.
А он.
И она та женщина, которая это сделает.
Глава 18
Научный дневник леди Филиппы Марбери
Время для наблюдений закончилось.
Настало время действовать.
Один день до свадьбы
Пиппа должна была выйти замуж завтра.
За другого.
И вместо того чтобы быть в ее спальне и в ее объятиях и дать им в последний раз попробовать запретное наслаждение, Кросс сидел здесь, в одном из самых темных углов Лондона, сейчас ярко освещенном в честь его собственной предстоящей женитьбы.
У Найта был торжествующий вид доброго папаши. Кросс должен жениться на Меган Маргарет Найт. Вскоре та станет графиней. Если это не оправдывало ночи греха и распутства, тогда что же?
Группа мужчин за ближайшим столом для хезеда возбужденно загалдела, когда выпало выигрышное количество очков, и Кросс обернулся, наблюдая, как виконт Денсмор поцеловал кости и снова бросил на стол. Тройка. Четверка.
Весь стол разочарованно застонал, только Кросс испытал извращенное удовольствие, услышав эти звуки. Никто не должен быть счастлив сегодня, если несчастлив он. Никто не должен получать удовольствие. Если не получит он.
Прошло четыре дня с тех пор, как он коснулся счастья. Мимолетно. Четыре дня после кратчайшей встречи с наслаждением. Четыре дня с тех пор, как он овладел Пиппой в одну идеальную, поразительную ночь. Четыре дня, тянувшиеся как вечность, и каждый момент издевался над ним. Мучил. Искушал пойти к ней. Похитить и держать подальше от уничтожающих слов и осуждающих взглядов.
У него было двадцать пять тысяч акров в Девоншире, где никто их не увидит, где она и Тротула могли гулять на воле. Он построил бы лабораторию для ее научных исследований. Дал бы все, в чем она нуждалась. Все, чего желала. И он бы гулял с ними. Он… и стайка их детишек, поскольку сельская местность способствует размножению.
