– Вздор. Я могу погубить ее брак и репутацию детей одним словом, сказанным в наиболее подходящем месте в наиболее подходящее время.
Диггер повернулся к остальным: король, обращающийся к подданным.
– А теперь, прекрасная дама, завоевавшая его сердце! Оглашение прочтут завтра, и через три недели моя девочка будет принадлежать ему.
Мэгги тоже поставили на стол, и, нужно отдать девушке должное, она держалась прекрасно. Ни один порядочный отец не позволил бы дочери и близко подойти к этому месту. Ни один мужчина не позволил бы женщине, которая ему небезразлична, явиться сюда. Но эта женщина в розовато-лиловом, преисполненная смирения, стояла прямо и неподвижно, не ерзая и не жеманясь. Не краснея.
Она прямо посмотрела на Кросса.
– Милорд, – присела она и при этом казалась такой же грациозной и благопристойной, какой только можно выглядеть, стоя на игорном столе.
Кросс наклонил голову, напомнив себе, что она всего лишь пешка в этой игре. Именно Мэгги потеряет больше всех. Приобретет титул и огромное богатство, но никогда не получит любящего мужа.
Ее муж будет всегда любить другую.
– Роскошная конфетка, Кросс! – крикнул кто-то из толпы.
– Хотел бы я взяться за эти ножки!
Мужчина потянулся к ее туфельке и успел задеть большой палец, прежде чем девушка ахнула и отстранилась, прижавшись к Кроссу.
Пусть он не хотел жениться на ней. Но она такого не заслужила.
Он прижал подошвой запястье наглеца, припечатав его руку к столу.
– Коснись ее – и останешься без руки.
Найт рассмеялся:
– Видите, как он ее защищает? Не может оторваться от нее, этот Кросс! Они подарят мне красивых внуков. Бьюсь об заклад, виконт Бейн появится еще до конца года.
Звук имени Бейна на губах Найта послал сквозь Кросса волну жара.
– Ставлю двадцать золотых на то, что он уже в пути! – громовым голосом объявил кто-то.
Из толпы раздался смех и возбужденные крики.
– Поцелуй ее!
– Точно! Покажи, на что ты способен, Кросс!
– О, я согласен! – рассмеялся Найт.
– Еще бы не согласен, ублюдок, – прошипел Кросс под пьяные вопли. – Она будущая графиня и твоя дочь, и ты хочешь, чтобы ее репутация погибла в игорном заведении?
– Она моя дочь и твоя будущая графиня, – ответил Найт. – Думаю, поцелуй в игорном заведении – вещь вполне естественная. И я радушный хозяин. Все для гостей! Она не слезет с этого стола, пока не получит то, что они хотят.
Щеки Мэгги уже побагровели от стыда. Она взглянула на Кросса сквозь пушистые черные ресницы. Кросс услышал умоляющий шепот:
– Милорд, пожалуйста, давайте поскорее покончим с этим.
Он пожалел девушку.
– Простите, что это должно быть здесь.
Но и Мэгги пожалела его.
– Простите, что это должна быть я, – сочувственно ответила она.
Она тоже не заслуживает его.
Кросс печально усмехнулся:
– Похоже, я обречен разочаровывать женщин.
Мэгги не ответила. Он наклонился и чмокнул ее в губы. Но этого было достаточно, чтобы удовлетворить толпу, которая не заметила равнодушия в поцелуе.
Ложь. Вот что он чувствовал. Вину. Презрение к себе. Предательство. Всепоглощающее чувство несправедливости происходящего. Она не Пиппа. Она не принадлежит ему. И никогда не будет принадлежать…
Мэгги будет жить в тени этой умной, талантливой очкастой любви. Пленницей его желания сделать для одной женщины то, что казалось правильным, даже если при этом он уничтожит все надежды другой.
Черт бы все это побрал!
– А теперь…
Найт снова постучал тростью по столу. Удары вернули Кросса в настоящее.
– Продолжайте терять деньги.
Даже это заслужило одобрительные крики в эту ночь из ночей. Когда виски текло рекой, а столы звали. И все посетители Найта праздновали величайший триумф своего вождя.
Кросс еще постоял на столе, глядя, как спускаются Мэгги и Найт. Как прихвостень Найта с изуродованным оспой лицом отводит его в сторону по какому-то делу.
Кросс был счастлив избавиться от будущего тестя. И спокойно любовался, как летает рулеточный шарик. Как кости катятся по сукну. Как раздаются карты. Найт командовал казино в точности так, как Веллингтон командовал батальоном: делал деньги со всей скоростью и умением.
Именно стол, за которым играли в двадцать одно, привлек внимание Кросса. Напротив банкомета сидели пятеро. Каждый с тузом или картой лицом вверх. Игра шла быстро. Ни один человек не взял вторую карту. В итоге у каждого имелось двадцать очков.
Почти математическая невероятность.
Мысль тут же упорхнула, спугнутая радостным воплем слева, где игроки в хезед праздновали успешный бросок. Кросс проследил за следующим. Шестерка. Тройка…
– Снова девять, – крикнул крупье.
Его сердце забилось сильнее.
Он спрыгнул со стола. И, не в силах удержаться, подошел ближе.
Шестерка. Тройка!
– Черт! – вскрикнул кто-то из наблюдателей.
– Какая удача! – вскрикнул владелец костей, поворачиваясь к растущей толпе. Лица его Кросс не видел.
– Мне еще никогда так не везло!
– Кто это? – спросил голос у его плеча.
– Если сможете поверить – это Каслтон.
– Везучий, ублюдок! – с недоверием ответил голос.
– Ну… он завтра женится. И заслуживает одной беспутной холостяцкой ночи, не находите?
Каслтон.
Женится завтра.
На секунду Кросс забыл о подозрении, приведшем его сюда. Слишком грубо ему напомнили, что завтра Пиппа выходит замуж. За человека, стоявшего у стола, где играли в хезед.
«Шесть. Три».
Выигрыш.
Что-то тут не так.
Кросс поднял голову, осматривая толпу. Его взгляд остановился на двери в задние комнаты, где возвышалась огромная фигура.
Он свел брови.
Какого черта здесь делает Темпл?
– Двести пятьдесят фунтов на номер двадцать три!
Кристофер Лоу, стоявший справа от Кросса, сделал гигантскую ставку. И Кросс стал невольно наблюдать, как крутится шарик, пока не приземлился на красное поле. Двадцать три.
Весь стол разразился приветственными воплями. Лоу рискнул целым состоянием и выиграл почти девять тысяч фунтов.
Лоу, который ни разу в жизни не выигрывал!
– Что я сказал? – промурлыкал молодой человек. – Сегодня я на редкость удачлив.
«Нет такой вещи, как удача».
Что-то не так!
Кросс протолкнулся сквозь толпу, и каждый, с кем он встречался, был вне себя от хмельного восторга выигрыша. Возбуждения от победы. Никто не обращал внимания на Кросса. Наконец все расступились, и он увидел Темпла, стоявшего всего в нескольких шагах.
Гигант был не один. Рядом стоял стройный молодой человек в вечернем костюме, слишком свободно висевшем на плечах. На лоб была надвинута кепка, скрывавшая лицо. В его манере держаться было что-то знакомое. Тревожащее.
