Я луч в темноте,
Я снова в огне,
Шаг за шагом иду я к тебе.
Я знаю, ты знаешь…
Скажи мне, кто я?
Мне так это нужно понять.
Я зло из тумана и символ в дали,
Дочь пламени я, дитя темноты?
Я роза из тьмы, с шипами огня,
Я ведьма, владычица,
Зеркало зла?
Тайн больше нет, нет и меня,
Стою пред тобой,
Я и не я.
Туманы и кровь,
Здесь я и она.
Она — отражение,
Твоё поражение,
А я — красный сумрак в тени.
Я потерялась, я в лапах тумана,
Подай мне руку из тьмы.
Кто к тебе выйдет,
Она или я?
Вернётся к тебе
Только одна.
Ведьм Королева,
Она или я?
Кто Роза из тьмы и огня?
— Розмари… — мой голос дрожал, — она всё знала?
— Похоже, даже то, что ты должен вывести её, — прошелестел Пирс, — она потерялась где-то там.
Они с Рохезой посмотрели на дочь, а я принялся листать дневник моей Чебурашки с самого начала. Должно же там быть что-то ещё? Какая-нибудь подсказка?
Я не заметил, как чета Лаудесейл-Фардеклёр покинула спальню, оставив меня наедине с дневником и спящей Розмари. Они действительно ничем не могли помочь и полностью доверились мне. А я пытался найти тот самый ключик.
После прочтения стихотворения ответ вертелся где-то в подкорке мозга, но ухватить его за хвост пока не получалось. Поэтому я читал ровные завитушки букв в дневнике и волосы у меня на голове шевелились от ужаса. Розмари записывала туда всё, что видела и знала о жизни Роахи.
И она молчала? Чёрт, как же плохо я её знаю! Я считал её нежным цветком, падающим в обморок от сильных потрясений. А она оказалась нерушимой скалой. Какой же я дурак, не видел очевидного. Чем прекраснее роза, тем острее шипы. И это было про мою ведьмочку.
Я пробегал глазами последние строчки, когда Розмари тихо застонала от боли, едва слышно. Я сорвался с места, дневник был забыт. Забыто было всё, кроме неё. Но Розмари уже не стонала, она побледнела ещё сильнее и словно посерела, стала терять краски.
Внутри у меня всё рванулось, демоническая часть понимала — истинная уходит. Не позволю! Мгновение растянулось в секунду, я не соображал, что я делаю, действовал на каких-то древних инстинктах. Я наклонился и коснулся почти белых бескровных губ последним поцелуем. Тело скрутило в яркой вспышке боли, и сознание утянуло куда-то далеко, где сейчас была она, моя любимая Чебурашка.
Кажется, у демонов прошлого, до прихода Роахи, было поверье, что поцелуй соединяет души.
Розэ
Боль не могла длиться вечность. И вот мы снова стоим с Розой друг перед другом. Но теперь мы уже не те, что были прежде. Словно последний шаг в бездну унёс нас на новый уровень. Мы были другими.
Она — теперь без оков, свободная и прекрасная в своём безумии, с развевающимися чёрными волосами и тёмными глазами, в лёгком сером платье.
Я — ровно напротив, такая же как она, но на мне алое платье, а волосы вокруг лица извиваются золотыми змеями. И глаза остались прежними, ярко-голубыми.
Наверное, со стороны мы смотрелись как отражения друг друга, только одно отражение было соткано из мрака и пыли, а второе — из света и воздуха.
Мы стояли на поляне, а между нами словно шла невидимая линия. Со стороны Розы была пожухлая трава, небо грязно-кирпичное, вдали зловеще скалились голые кривые деревья, и всё было покрыто пеплом. Выжжено. Уничтожено. Я обернулась на свою половину.
Картина была прямо противоположная. Яркое солнце отражалось в маленьком ручейке на границе могучего леса, шелестящего кронами, под моими босыми ногами стелился зелёный ковёр мягкой травы с полевыми цветами. Моя половина была живой.
— Ты видишь разницу между нами? — спросила я у Розы, — это — наши души. Посмотри на мою и взгляни на свою. Ты хочешь всё это уничтожить?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Страстно желаю! — прошипела она и сверкнула тёмными глазами, — чтобы твой мир был таким же как мой. Чтобы твоя сила стала моей, а твоя чистенькая душонка замаралась как и моя.
— Но почему? — вопрос был глупый, потому что ответ очевиден — Роза безумна.
— Потому что я ненавижу тебя за то, что ты такая, за твою чистоту, — выплюнула она, — потому что я голодна, и ничто не сможет утолить мой голод. Я хочу смертей и разрушений, это моя суть, моё призвание. И ты должна стать первой, кого я пожру!
Условная линия между нами пришла в движение, трава на моей половине поляны начала вянуть, я невольно отступила, а Роза сделала шаг вперёд. Она наступала, а я беспомощно пятилась. На стороне Розы была сила, я же была ослаблена и измотана. Но если так пойдет и дальше, если Роза дойдёт до моего ручья… всё будет кончено. Для меня. И она это знала.
Ну уж нет! Если она загонит меня в угол, мне придётся уничтожить нас обоих. Но по моим венам текла проклятая надежда, она разгоралась в сердце любовью к родным и близким. Любовью к Леону. Пусть, я не его истинная! Пусть! Зато я хочу жить и любить его, даже на расстоянии. Но жить. И переродиться потом снова, а не кануть в небытие.
На пороге смерти, самоуничтожения, мне так отчаянно и глупо хотелось жить, чтобы моя душа существовала и перерождалась. Чтобы когда-нибудь потом я снова жила. Снова любила и была любима! Всё не должно закончиться пустотой. Я этого не заслужила, Роза не заслужила, Роахи. Никто такого не заслуживает.
— Постой! — я остановилась и выставила ладони вперёд, сдерживая её наступление, — стой же!
Она нехотя замерла, глядя на меня голодными, безумными глазами.
— Мы видели ритуал разрыва, мы знаем, как уничтожить его оковы, — я говорила быстро и сбивчиво, мне нужно было успеть сказать всё, пока она меня слушала, — почему бы нам не соединиться воедино, не очистить твою часть души, почему бы нам снова не стать той Роахи, вместе?
— Нет, я слишком голодна! — она зарычала и сделала шаг вперёд, но я не позволила линии между нами сдвинуться и на сантиметр, — не сопротивляйся, это бесполезно, Розэ!
— Но ты никогда не насытишься! — выдавила я, меня скручивало от напряжения, — вечно будешь голодна, вечно будешь бежать в призрачной надежде хоть немного утолить голод. Что это за жизнь? Существование!
— Не заговаривай мне зубы, — рычала она, теряя человеческий облик, смазываясь.
Она метнулась ко мне, а я не стала отступать. Я сделала шаг ей навстречу, раскрывая руки, словно для объятий. Я ждала её, а она бежала ко мне, намереваясь снести с ног, поглотить. Но ведь я не отступала. И черта между нами не сдвинется дальше меня, к ручью.
Роза влетела в меня, и я крепко сжала её, не собираясь отпускать. Обхватила руками и ногами, и мы вместе покатились по сочной траве и цветам, собирая капли росы. Всё смешалось, закрутилось, два мира столкнулись в один — и зеркало треснуло.
Алая вспышка молнии прочертила небеса, разбивая смешавшиеся миры на осколки. А потом всё заволокло туманом, мы оказались словно в киселе, парили в бесконечном пространстве. Я знала — никто из нас не победил.
— Что ты наделала… — прошептала Роза в моих руках, и я наконец выпустила её.
— Не знаю. Но я сделала то, что чувствовала. Что-то подсказало мне, что так правильно, — я пожала плечами, паря в пространстве рядом с Розой, — где мы?
— Не знаю, — она повторила мои же слова, — я… больше не чувствую голода. И связи с тобой — тоже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ритуал… его больше нет, — вдруг сказала я.
Она выглядела растерянной и сбитой с толку. Я прислушалась к себе, что чувствую я? Спокойствие. Нет. Скорее, покой. И так сильно хочется спать, погрузиться в мягкий туман, раствориться в нём навсегда и никогда больше не быть. Нельзя! Нельзя спать!
