зрения шведского двора было бы не худшим вариантом).
Вернувшись в Стокгольм, проходимец написал книгу о своей жизни. Об этом должен узнать весь мир! Не должен, решил начальник стокгольмской полиции, скупил весь тираж и запер в камере полицейского участка.
Наконец замалчивать некрасивую историю стало невозможно (это вам не Бруней!). Общественность встала на защиту короля, и проходимца приговорили к восьми годам тюрьмы, понемножку за все хорошее. К этому времени Густав V уже умер, а проходимец, когда его выпустили, распорядился собой точно так же.
Крайне неприятная история. Но возможно, проходимец был не только проходимцем. По крайней мере, в том, что касается его отношений с Густавом V. Не исключено, что король вступал с ним и другими мальчиками и мужчинами из своего окружения в эту… как тогда выражались… незаконную связь.
Что, если…
Что, если этому подвергся и отец этих двух Хольгеров? И поэтому начал свой крестовый поход против монархии вообще и против Густава V в частности?
Что, если…
Ведь что-то там наверняка было.
• • •
На этом король закончил свои рассуждения. Не во всем верные, но логичные.
– Что я думаю о моем прадеде Густаве Пятом? – снова произнес король.
– Да отвечай, наконец! – сказал Хольгер-1.
– Строго между нами? – осведомился король (в непосредственном присутствии графини Виртанен, Селестины, Хольгера-2, Номбеко, премьер-министра и успевшего заснуть бывшего израильского агента).
– Само собой, – заверил Хольгер-1.
Король мысленно попросил прощения у покойного прадеда на небесах. И произнес:
– Редкостный был мудак.
Вплоть до этого момента все могло объясняться тем, что король – дитя природы и они с Гертруд нашли друг друга в силу чистой случайности. Но когда он не пощадил доброго имени Густава V, это навело Номбеко на мысль, что король понимает ситуацию не хуже их. Он посягнул на честь и достоинство прадеда и, по-видимому, сделал это ради общих интересов.
Оставалось увидеть, как среагирует первый номер.
– Пошли, Селестина, – сказал тот. – Прогуляемся до причала. Надо переговорить.
Первый номер и Селестина сели на лавочку на причале в заливе Вэтёсунд. Уже стемнело, шел первый час короткой и не слишком зябкой шведской летней ночи. Селестина взяла руки Хольгера в свои, посмотрела ему в глаза и для начала спросила, сможет ли он простить ей то, что она почти дворянка.
Хольгер пробормотал, что постарается, ведь это, насколько он понимает, не ее вина, что папа Селестининой бабушки оказался бароном вдобавок к своей более почтенной специальности фальшивомонетчика. Хотя обидно, конечно. Если только все это правда, а то история местами как-то хромает. Впрочем, в ней есть и смягчающее обстоятельство – дедушка Густав Маннергейм на склоне лет переменил убеждения к лучшему, став президентом. Мало того, верный царю дворянин взял на себя руководство республикой. Ох, до чего же все запутано!
Селестина считала так же. С самого детства она чувствовала себя какой-то ошибкой. Пока не столкнулась с Хольгером, который оказался в точности тем, кого она искала. И позже выпрыгнул из вертолета с шестисотметровой высоты ради спасения ее жизни. А потом они вместе похитили шведского короля, чтобы заставить его отречься от престола либо взлететь на воздух вместе со всеми своими медалями – и с ними самими.
На мгновение жизнь показалась Селестине понятной и осмысленной.
И тут вдруг король идет и режет кур. А потом, после кофе, любезно помогает бабушке чинить трактор. Так что теперь к кровавым пятнам на его сорочке добавились пятна машинного масла.
А бабушка тем временем буквально расцвела у Селестины на глазах. Внучке стало стыдно, что она в свое время уехала, даже не попрощавшись, только из-за того, что у бабушки оказался неправильный дедушка.
Стыдно? Это было новое чувство.
Хольгер признал: он понимает, Селестину впечатлила бабушкина вечеринка, а сам он несколько запутался. Искоренению подлежат не только король и его монархия, но и все то, что эта монархия представляет. Чтобы не начала представлять чего-нибудь еще прямо у них на глазах. А то король даже разок выругался. Черт его знает, может, он еще и курнуть выходил вместе с Гертруд.
Нет, Селестина так не думала. Да, они выходили вдвоем, это правда, но исключительно ради трактора.
Хольгер-1 вздохнул. Если бы только король не отрекся от Густава V, да еще в такой форме.
Селестина предложила позвать величество сюда, чтобы найти компромисс, и вдруг поймала себя на том, что произносит это слово впервые.
– В смысле – что мы взорвем бомбу, но немножко? – спросил Хольгер-1. – Или что король останется на троне на полставки?
Впрочем, пригласить короля на причал и обсудить с ним ситуацию, спокойно и основательно, явно не повредило бы. Только король, Хольгер-1 и Селестина. Без второго номера, без Гертруд, без премьер-министра, а главное, без этой гадюки Номбеко и заодно без спящего израильского агента.
С чего начать эту беседу и куда она выведет, не знал ни Хольгер, ни тем более Селестина. Но если разговор сложится, то, может, что-то из него и выйдет?
Король оторвал взгляд от своей графини. Конечно же, он готов побеседовать с фрекен Селестиной и тем, кого нельзя называть идиотом, коль скоро им этого хочется и коль скоро таковая беседа будет способствовать повороту дела в правильном направлении.
Переговоры на причале Хольгер-1 начал с заявления, что королю должно быть стыдно – он ведет себя совсем не по-королевски.
– У всех нас свои недостатки, – извинился король.
Первый номер продолжал в том духе, что его любимая, Селестина, позволила себе порадоваться тем… теплым отношениям, которые сложились у короля с Гертруд.
– С графиней, – поправил король.
Ладно, как бы ее ни называли по разные стороны баррикад, она стала одной из причин, по которым очевидная необходимость взорвать короля и часть королевства в случае, если король откажется отказываться от престола, утратила свою очевидность.
– Вот и отлично, – сказал король. – Так я и сделаю.
– Откажешься от престола?
– Нет, откажусь отказываться, коль скоро это не повлечет за собой вышеописанных драматических последствий.
Хольгер-1 клял себя на чем свет стоит. Он начал разговор не с того конца, выложил на стол свой единственный козырь – угрозу взорвать бомбу. Надо же, за что бы он ни взялся, все выходит наперекосяк! Получается, он и впрямь то слово, которым его назвали.
Заметив, что Хольгера-1 снедают внутренние терзания, король добавил, что господину идиоту не стоит так уж переживать по поводу оборота, который приняли события. В конце-то концов, история свидетельствует: согнать короля с трона – этого мало. Даже если вся династия пресечется, этого все равно будет недостаточно.
– Неужели? – поразился Хольгер-1.
• • •
Над Руслагеном
