обществом флагманов шведского бизнеса. После этого председатель Ху должен был направиться прямиком в Арланду, где его ожидал личный «Боинг-767», чтобы доставить в Пекин. Только после этого можно было пригласить в канцелярию главнокомандующего.
– Позволено ли мне в таком случае препоручить фрекен Номбеко бомбу на время беседы с председателем Ху, плюс еще на немножко, пока я введу главнокомандующего в курс дела?
– Хм, что премьер-министру позволено, а что нет, ему самому виднее, но я двадцать лет несла частичную ответственность за эту штуку, и она до сих пор не взорвалась. Думаю, еще на пару часиков меня хватит.
Тут Номбеко увидела, что король и графиня вышли из кухни и направляются к причалу. Похоже, они что-то задумали. Соображала Номбеко быстро.
– Глубокоуважаемый господин премьер-министр. Не могли бы вы зайти на кухню и с присущей вам сообразительностью, которую я уже имела возможность отметить, заняться моссадовским агентом. А я тем временем схожу на причал взглянуть, не затевают ли король с графиней каких глупостей.
Фредрик Райнфельдт сообразил, к чему Номбеко клонит. Все его существо говорило ему, что делать этого нельзя.
Он вздохнул – и вошел в дом, чтобы это сделать.
– Просыпайтесь!
Премьер-министр продолжал трясти агента Б, пока тот не разлепил веки и с ужасом не осознал, где находится.
Поняв, что агент наконец заработал на прием, Фредрик Райнфельдт посмотрел ему в глаза и произнес:
– Я заметил тут рядом машину господина агента. Предлагаю вам – во имя братских отношений между шведским и израильским народом – немедленно сесть в нее, уехать отсюда и незамедлительно покинуть страну. Кроме того, предлагаю вам иметь в виду, что вас тут не было, и никогда сюда не возвращаться.
Законопослушному премьер-министру было физически плохо от мысли, что за несколько часов он не только успел побывать картофельным вором, но и вот-вот усадит пьяного человека за руль транспортного средства. Не считая всего остального.
– А премьер-министр Ольмерт? – спросил агент Б.
– Ему я ничего не скажу, поскольку вас тут никогда не было. Или как?
Агент Б, разумеется, был нетрезв. И к тому же не до конца проснулся. Но он понял, что только что ему вернули его жизнь.
И что надо спешить, пока глава шведского правительства не передумал.
Фредрик Райнфельдт был одним из честнейших людей в Швеции, из тех, кто начал платить телевизионный налог[6], едва отселившись от родителей. Из тех, кто, продав соседу пучок порея за двадцать пять эре, выдавал ему расписку.
Нечего и удивляться тем чувствам, которые он испытывал, когда позволил агенту Б сбежать. И принял решение замолчать все остальное. Закопать. И бомбу в том числе. В бомбоубежище скального типа. Если только получится.
Номбеко вернулась с веслом в руке и сообщила, что только что предотвратила попытку короля и графини отправиться на лодке на браконьерскую рыбалку. И, видя, что премьер-министр не отвечает, а вдали гаснут задние фонари покидающей Шёлиду прокатной машины агента Б, добавила:
– Дело в том, господин премьер-министр, что порой правильно поступить невозможно. Можно только неправильно – в большей или меньшей степени. Окончательная очистка графининой кухни лежала в сфере национальных интересов. Так что не стоит себя винить.
Премьер-министр помолчал еще несколько секунд. А потом произнес:
– Спасибо, фрекен Номбеко.
Номбеко с премьером спустились на причал для серьезного разговора с Хольгером-1 и Селестиной. Оба спали под пледом, а рядышком прикорнули король и графиня.
– А ну вставай, идиот, не то я спихну тебя в воду, – сказала Номбеко, пиная его обеими ногами (ее переполняло такое бешенство, что разрядить его она смогла бы, лишь открутив Хольгеру нос – это как минимум).
Оба бывших киднеппера уже приняли сидячее положение, а двое других сраженных сном постепенно пробуждались к жизни. Премьер-министр начал с того, что думает воздержаться от заявления в полицию по поводу похищения, угроз и тому подобного, в случае если Хольгер и Селестина готовы с ним полностью сотрудничать.
Оба кивнули.
– Что же теперь будет, Номбеко? – спросил Хольгер-1. – Жить нам негде. Моя однушка в Блаккеберге не годится, потому что Селестина хочет забрать отсюда бабушку, если бабушка не против.
– Что же мы, так и не побраконьерим? – спросила пробудившаяся графиня.
– Нам бы эту ночь пережить, – заметил премьер.
– Прекрасная позиция, – похвалил король. – Несколько оборонительная, но прекрасная.
И добавил, что, пожалуй, даже хорошо, что они с графиней так и не сели в ту лодку. «Короля застукали за браконьерской рыбалкой» – против такого заголовка не устоит ни один злонамеренный журналист.
Премьер-министр мысленно заметил, что ни один журналист на земле, будь он злонамеренный или нет, не откажется от такого заголовка, покуда на подобные остается спрос. Но вслух сказал только, что величество его очень обяжет, если выкинет из головы этот криминал, поскольку правонарушений, совершенных за эту ночь, и без того хватит на целый окружной суд.
Король подумал, что статус преспокойно позволит ему и дальше ловить рыбу без разрешения, а здравый смысл – не докладывать об этом премьеру.
Так что Фредрик Райнфельдт может и дальше заниматься всесторонним спасением как ситуации, так и страны. А сам любезно поинтересовался у графини Виртанен, не желает ли она покинуть Шёлиду вместе с внучкой и внучкиным другом.
Пожалуй, желает, ответила графиня, ибо к ней вернулся вкус к жизни. Видимо, благодаря Селестиночке, с которой она смогла провести столько времени, и королю, оказавшемуся таким знатоком финско-шведской истории и традиций. Картофельное поле давно продано, а быть ответственным издателем журнала оказалось, честно говоря, страшной скукой, даром что недолгой.
– Мне, кстати, надоело жить одной. Нет ли у короля на примете какого-нибудь подержанного барона, с которым он мог бы меня познакомить? Не обязательно красавца.
Король успел ответить, что с баронами как раз напряженка, когда его перебил премьер-министр, сказав, что сейчас не время обсуждать наличие подержанных баронов, хоть красавцев, хоть уродов, – пора отправляться в путь. Графиня не составит им компанию?
Составит, конечно. Но где они станут жить? Это простой старухе сгодится любой хутор, а графиням следует блюсти репутацию.
Ну, это они потянут, прикинула Номбеко. От картофельного бизнеса кое-что еще оставалось – с лихвой хватит на достойное жилье для графини и ее двора.
– Пока не сыщется подходящий замок, мы могли бы поселить вас в приличной обстановке. Как насчет сьюта в стокгольмском «Гранд-отеле» – пойдет?
– На переходный период – вполне, – отвечала графиня, а бывшая бунтарка из КМЛП(р) при этом больно стиснула руку своему скривившемуся бойфренду.
• • •
На часах было уже шесть утра, когда картофелевоз с атомной бомбой в кузове
