Глава 75
× Сеффи
Я сидела на качелях в саду и крутилась туда-сюда, туда-сюда. Нет, не качалась, я же уже взрослая. Просто… крутилась. Было жарко. Невыносимо жарко.
– Сеффи, что ты там делаешь? – закричала мама с другого конца сада.
Ну вот! Мне влетит. Вернулась из школы и сразу пошла в сад, а ведь я знаю, что мама просто бесится, когда я гуляю в школьной форме: вдруг помну или запачкаю?
– Иди-ка сюда, да поживее! – завопила мама.
Я уже хотела крикнуть в ответ: «Ну что?!» – но вовремя передумала.
В последнее время – недели две – характер у мамы заметно испортился, и теперь я старалась беспрекословно слушаться ее и держаться с ней тише воды ниже травы. Обычно это помогало.
Я спрыгнула с качелей и побежала в дом.
– Иди к себе, надень темно-синее платье и синие туфли.
– Которое темно-синее платье? – не поняла я.
– «Джексон Спейси», какое же еще, – ответила мама, будто это было очевидно.
Брови у меня поползли вверх. Это платье стоило тысячу с лишним фунтов, и я могла надевать его только с маминого разрешения. В последний раз я надевала его, когда удрала из дома на поминки Линетт. От этого мне, мягко говоря, стало тошно напяливать его снова.
Суббота как суббота, вроде бы ни у кого сегодня нет дня рождения. Или я кого-то забыла? Нет. Сегодня двадцать четвертое июля, ближайший день рождения будет у Минни, а он в середине августа.
– Зачем мне наряжаться?
– Потому что я так сказала! – рявкнула мама. – Делай что велено. И сестре скажи, пусть пошевеливается.
– Куда мы?..
– Хватит вопросов! – Было видно, что мама вот-вот сорвется. – Живо!
Я направилась к двери в кухню, но на пороге обернулась, чтобы спросить маму, что все-таки происходит. Мама наливала себе бокал шардоне, который затем осушила залпом. Налила еще. Я вышла и направилась наверх.
Минни тоже не знала, что мама затеяла, правда, если бы и знала, едва ли сказала бы мне по доброй воле. Тот раз, когда мы разоткровенничались у нее в комнате, оказался единственным, а обычно нам нечего было друг другу сказать. Но я поняла, что дело серьезное, когда мама открыла парадную дверь и оказалось, что на подъездной дорожке стоит папин официальный правительственный мерседес. А на заднем сиденье сидел папа. При виде него я вся засияла, что твоя елка в Крестовство.
– Папа!
Я ринулась к машине и распахнула дверь – Карл даже не успел сделать это за меня. Я не видела папу больше недели.
– Сеффи, сядь в машину и постарайся показать, что ты не росла как трава в поле, а тебя все-таки пытались воспитывать! – приказал папа, и лицо у него было как деревянное.
Лучше бы он просто дал мне затрещину – и то было бы не так больно. Мы неделю не виделись, и это все, что он может мне сказать?! К этому времени подошли и мама с Минервой. Карл открыл им дверь. Я посторонилась: пусть сядут первые. Не собираюсь я садиться рядом с папой. И слова ему не скажу, пока не извинится. Мама села на соседнее с ним сиденье, следя при этом, чтобы не прикоснуться к нему даже случайно. Потом Минни, потом я. Не прошло и минуты, как машина отъехала, а я не имела ни малейшего представления, куда мы направляемся. Глянула на часы. Полпятого. Посмотрела на маму, папу, Минни – может, хоть кто-то из них сообщит мне, что происходит, не дожидаясь моих вопросов. Ничего. Я отвернулась и стала смотреть в окно. Хотите городить тут тайны – на здоровье. Я в ваши игры не играю.
Наша машина остановилась у ворот тюрьмы Хьюметт. Было без десяти шесть. Впереди и позади стояли вереницы машин, со всех сторон сходились люди. Все нули, входящие через ворота для пешеходов, были в черном, и никто не произносил ни слова. И выражение лиц у всех было одинаковое – точная копия того, кто шел впереди, и того, кто шел сзади. Когда мы очутились у входа, папа показал удостоверение двоим охранникам. Нас тут же пропустили.
Что мы забыли здесь, в тюрьме Хьюметт? Почему я должна была наряжаться не во что-нибудь, а в платье от Джексона Спейси, если мы ехали в тюрьму?!
Нас вывели во внутренний двор тюрьмы. Предвечерний воздух был влажным и душным. В машине у нас был кондиционер, поэтому я и не догадывалась, как противно стало снаружи. Платье облепило меня. Половину тюремного двора занимали ряды сидений, а вторая половина была почти пустая. Только в дальнем конце двора стояла виселица. Но и тут я ничего не поняла. Нам указали на места в первом ряду.
Я огляделась кругом в полном недоумении. Все нули остались стоять. Кто-то смотрел на виселицу, многие плакали, а некоторые глядели на нас, Крестов, на сиденьях, и лица их пылали от ненависти. И тут вдруг я перехватила взгляд Каллума. Это было потрясение – будто меня облили ледяной водой. Что происходит? Каллум смотрел только на меня. Я так давно его не видела
