ума. И отмершая совесть».
От гнездовья хозяев города во все стороны расползались ростки кладбищенского великолепия — пышные аллеи с многочисленными памятниками, клумбами ярких цветов, аккуратно подстриженными кустами, коваными скамеечками и столиками тонкой работы. И каждый такой коридор постепенно распадался на мощеные дорожки, ведущие к монументальным склепам или входам в подземные родовые усыпальницы созданий Света. Все выглядело ухоженно и даже по-своему красиво. Полная противоположность тому, что находилось в овраге на окраине Могильника.
Впрочем, по мере удаления от центра общий вид все больше и больше напоминал овражную картину. Сначала шли семейные захоронения, потом — ряды простых могил с покосившимися мемориальными плитами, а за ними бугрились заросшие холмики. Правда, где-то далеко на севере виднелись ровные квадратные секторы нового кладбища, за которым следили так же старательно, как и за центральным районом, но, скорее всего, когда некому будет платить за уход, и оно придет в запустение. Однако в мире все равно останется след погребенных, некое подтверждение их жизни, символ ненапрасного рождения. Ведь есть посмертная судьба намного хуже. И вершится она в особом здании.
Крематорий. Строение правильной прямоугольной формы. Оно не казалось уместным даже на кладбище. Ибо там отторгается само понятие памяти. Нежить методично загружает тела в огромную печь, один труп за другим, один за другим… А высокая труба выплевывает в небо густые черные клубы дыма, развеивая по ветру последние намеки на существование сожженных порождений Тьмы и нищих людей. От них не останется ничего, кроме пепла, который пойдет на удобрение для цветов на могилах достойнейших мира сего. Судьба темного раба — служить хозяевам даже после смерти.
«Мои собратья, соседи, знакомые… Забитые насмерть бесы, заморенные голодом силгримы, умершие от истощения демоны и циклопы, придушенные саалеи, невинно казенные сонзера. И Биалот…»
Ахин резко отвернулся. Он тяжело дышал, в его груди клокотала ярость, постепенно расползающаяся по телу темной силой. Одержимый уже не пытался понять свои ощущения, когда вместе с отчаянием возрастала уверенность, а на смену гневу и страху приходило неестественное хладнокровие. Но сейчас он готов был разорваться на части, чтобы выплеснуть наружу отвратительный вязкий поток чувств и мыслей, как будто отторгаемых душой, плотью и рассудком.
— Ты в порядке? — саалея обеспокоенно заглянула в побледневшее лицо друга. — Ты… Я что-то чувствую.
Аели немного отступила, удивленно озираясь по сторонам. Вечерний сумрак расступился перед ее глазами. В воздухе витали едва ощутимые ароматы, и стоило ей приоткрыть рот, как на раздвоенном языке тут же вспыхивал яркий… вкус запаха. Усталость, жажда, голод, зудящая боль ссадин и царапин — все бесследно исчезло, уступив место чему-то иному. Нет, не чему-то. Кому-то…
— Ого, — Диолай изумленно уставился на свои руки, то сжимая, то разжимая кулаки. — Я такой… эм… сильный? Да, я сильный. Хотя нет… Да! Никогда прежде не ощущал ничего подобного! Если бы еще не этот… А? Кто?
Сонзера резко замолчал и помотал головой. Не помогло.
— Ты тоже слышишь? — спросила его Аели, стараясь не запутаться в потоке обостренных чувств.
— Шум в голове, — пробормотал Диолай, то и дело нервно оглядываясь через плечо. — Голоса. Нет, один голос… только… ну, повторяющийся, что ли.
— И он говорит не с тобой, — подхватила саалея.
— Сам с собой. Но мы его слышим.
— Странно. Страшно…
— Ага. Но я почему-то не боюсь, — пожал плечами сонзера.
— Я тоже, — Аели откинула зеленоватую прядь с лица и многозначительно посмотрела на одержимого: — Что-то мне это напоминает.
Ахин стоял на коленях, повернувшись спиной к Могильнику. В памяти мелькали несвязные обрывки разговора с кем-то, тень мистического коридора и чужие мысли, которые, судя по всему, принадлежали его спутникам. Но одержимый точно не терял сознание, хотя воспоминания последних минут как-то смазались.
«Отлично… — медленно выдохнул Ахин. — С каждым разом мне все хуже… и лучше. Это невыносимо. Ничего не понимаю».
— Прошло, — усмехнулся Диолай, с явным облегчением встряхивая руками. — Ух, ну и жуть! Мне как будто черепушку изнутри тряпкой протерли. Нет, ну зато как бодрит! Да, а вот силушки-то и не осталось… или осталось? Нет… Ну и ладно, мне и моей хватит. А-а-а… Я понял, все дело в… Ай, неважно. Показалось, наверное. Хотя ты ведь чувствовала то же. И слышала. Хм… Тебе не кажется, что…
— Помолчи, пожалуйста, — шикнула на сонзера Аели и, подсев к одержимому, осторожно дотронулась до плеча друга: — Ты как?
Ахин взглянул на нее, печально улыбнулся и кивнул. Сейчас ему меньше всего хотелось думать о своем состоянии. А лучший способ избавиться от мыслей — действие.
— Темнеет. Это хорошо, — произнес одержимый, поднимаясь на ноги. — В общем-то, я и вечером никого не видел в Могильнике, но лучше проявить осторожность и пробраться к нежити ночью.
— А у тебя план-то есть? — поинтересовался Диолай, достав нож и деловито проверив пальцем остроту лезвия. — Как вести переговоры, на что обратить внимание, когда проявить настойчивость, где надавить, в каких моментах уступить, где выдвинуть встречные условия… А? Не хотелось бы, чтобы все закончилось так же, как тогда, когда ты попал в лапы Сеамиру. Ха! Вот ты там, конечно, нагородил!
«Болтун, — поморщился одержимый. — Но порой высказывается по делу. Как вести переговоры? Понятия не имею. Я мало что знаю о нежити. Что я могу им предложить? Или чего не могу? Хм… В любом случае сперва надо побеседовать с ними и разобраться в… не знаю, в мотивах их существования, что ли. А там уже сориентироваться по ситуации. М-да, сдается мне, ни к чему хорошему это не приведет. Как обычно».
— Так что, есть план? — нетерпеливо повторил сонзера. — Может, какое-нибудь персональное задание для меня? Или для меня и очаровательной Аели? Мы отлично сработаемся. У нас с ней много общего, ну, понимаешь… Да я шучу. Нет, я серьезно, что у нас много общего, просто так выразился, что у тебя там, ну, мало ли… Так есть, а?
— План? Есть. В общих чертах, — ответил одержимый. — Отчасти благодаря твоему замечанию.
— О, всегда пожалуйста! Ты спрашивай, если что, не стесняйся. Уж сказать-то…
— Только попусту не болтай. А то дельные мысли могут ненароком затеряться в бессвязном словесном потоке.
— Не говорить лишнего. Понял, — активно закивал Диолай. — Это я знаю, этому я научился. В банде Сеамира научили. Там меня били немного. Ну, знаешь, вроде как по-товарищески. Посвящение такое. Оно, правда, затянулось. Ага, вот сейчас лишнее было, да? Все, понял. Молчу.
Ахин медленно выдохнул и решительно направился к тесно застроенному комплексу небольших домов, вокруг которых до сих пор не появилось ни единого намека на жизнь. Впрочем, ничего живого там и
