кожаный мешочек, висевший на поясе Андре, и тихонько спросил:
— Что в этом кошельке? Его не было, когда вы спускались с холма.
— А вы наблюдательны.
Заинтригованный Андре мысленно улыбнулся. Провансалец был проницательным, умным, чётко излагал свои мысли, и, кажется, с ним приятно было общаться.
— Там сушёные смоквы, подарок Тристана Мальбека, маркитанта короля Ричарда.
Тристан по прозвищу Кривой Нос долгое время служил старшим управителем и квартирмейстером Элеоноры Аквитанской, а после её заточения в темницу перешёл на службу к Ричарду и выполнял при нём те же обязанности.
Эвсебий улыбнулся.
— Похоже, вы неплохо разбираетесь в маркитантских делах.
— Можно сказать и так. Но главное, Тристана я знаю с детства. Он друг моих родителей, и я хорошо помню, как он баловал меня лакомствами, когда я был малышом. Давал какое-нибудь редкостное угощение и предупреждал, чтобы я не съедал всё сразу, потому что неизвестно, когда ещё удастся раздобыть такое. А смоквами, если хотите, я вас после угощу.
Эвсебий не взглянул на Сен-Клера, но кивнул.
— Спасибо. Полакомлюсь с удовольствием. Я уже несколько лет не пробовал плодов смоковницы. Но что происходит там, внизу? И где маршал?
Он снова умолк: сержант, закончив объезд, развернулся и опять направился к ним, присматриваясь к обоим юношам и явно выискивая, к чему бы придраться. Однако, хотя Андре и Эвсебий были неофитами, простаками они не были. Не найдя ни малейшего повода выразить своё неудовольствие, сержант продолжил путь. Он проехал вдоль половины строя, когда кто-то его окликнул, помешав продолжить внимательный осмотр.
В ответ на оклик вояка так быстро отъехал в сторону, что стало ясно: он так же рад покинуть новичков, как те — избавиться от него. Но хотя некоторые в строю шевельнулись, никто из кандидатов не двинулся с места, и только Сен-Клер заговорил, очень тихо: его слова предназначались лишь для ушей Эвсебия.
— Там, внизу, всё быстро закончилось благодаря нашему нетерпеливому маршалу де Труайя, — сказал он так, как будто их беседу и не прерывали. — Стоило ему встретиться с королями, как меньше чем через час прелаты отслужили последний торжественный молебен по краткому чину, пропев перед завершающим благословением «Те Deum»[8]. А после сразу заиграли сбор. Так вот, мы находимся слишком далеко и не видим этого, но армия уже пришла в движение. Причём до полудня осталось ещё больше часа.
— Хмм.
Эвсебий взглянул на Сен-Клера и снова уставился перед собой, как было положено.
— А я вот решительно не возьму в толк, о чём вы толкуете. Что примечательного в том, что армии, собравшиеся для похода, выступили в поход?
— Потому что последние два дня казалось, что они вообще никогда не выступят. Короли Филипп и Ричард разошлись во мнениях чуть ли не во всём и никак не могли договориться. Два дня непрерывных переговоров так и не привели к согласию. Но, по мнению отца, прошлой ночью удалось-таки многого добиться, хотя бы формально. Короли созвали тайный совет, который продолжался под усиленной охраной почти до полуночи, и Ричард клятвенно заверил, что армия во что бы то ни стало выступит в Лион сегодня и что никто не ляжет спать, пока они не разберутся с придуманным прелатами церемониалом.
Сен-Клера прервал звук сигнальной трубы, и младшие командиры тут же принялись равнять свои отряды, готовясь вести их вниз с холма. Все посторонние разговоры на время прервались, все сосредоточились на том, чтобы держать строй. Лишь когда отряд начал двигаться вниз по склону, направляясь к собравшемуся в долине сонму вооружённых воинов, собеседники смогли продолжить беседу. Первым снова заговорил Эвсебий. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто из командиров за ними не наблюдает и не прислушивается к ним, он спросил:
— Итак, вчерашняя встреча. Чего на ней достигли?
— Соглашения, — ответил Андре, стараясь говорить тихо, хотя шум двигающейся колонны, цокот копыт, бряцанье доспехов и оружия, поскрипывание кожаных сёдел всё равно помешали бы его подслушать. — Официального договора о дружбе, взаимопомощи и доверии, подписанного и скреплённого печатями в присутствии множества высших духовных лиц. Торжественного прекращения военных действий. Англия, а также Анжу, Пуату и Аквитания, наряду с остальными землями, принадлежащими дому Плантагенетов, обязались хранить мир с Францией и всеми её вассалами и союзниками. Такие же обязательства взяла на себя Франция. Обе страны должны вместе вести священную войну, а если один из монархов погибнет или умрёт до завершения похода, оставшийся в живых возглавит объединённое войско и, во имя Христа и святой церкви, доведёт дело до конца. Если же кто-то из королей дерзнёт нарушить договор, его ждёт отлучение от церкви, порукой чему является совместное решение епископата обоих королевств.
— Эй, ты! Тот, который шевелит губами! Надеюсь, ты молишься, вошь, но даже если так — молись про себя. Ещё раз увижу, что у тебя двигаются губы, и весь следующий месяц будешь чистить нужники. Слышишь меня?
— Слышу, брат сержант! — отчеканил Андре.
Ни он, ни его собеседник не заметили приближения младшего командира, но теперь, когда на них положили глаз, о разговорах в строю пришлось надолго забыть.
Следующие четыре часа, до самого привала, Андре и Эвсебий молчали, но знакомство уже завязалось, и похоже было, что оно перерастёт в дружбу.
* * *
В тот вечер ужин был организован довольно бестолково, поскольку в первый раз тысячи людей пришлось кормить на бивуаках, у походных костров. После ужина утомлённые долгим переходом спутники двух молодых рыцарей разбрелись по палаткам, а Андре и Эвсебий остались у костра и возобновили начатую ранее беседу.
— Неужели Филипп с Ричардом всё-таки смогли договориться? — откровенно удивился Эвсебий. — Ни за что бы не подумал, что они на такое способны. Мне рассказывали, что эти двое вечно ссорились, как торговки рыбой, и, завидев друг друга, становились похожи на драчливых котов, которые с шипением кружат и норовят пустить в ход длинные когти...
Он осёкся и
