шлем. Шлем Данилы, конечно, удар выдержал. Но ратник не заметил, второй точно такой же кинжал, брошенный коварным степняком, скрытно мгновением позже. Второй нож ударил парня в ногу выше калена и вошёл в мякоть тела на всю длину лезвия. Острие его, пройдя плоть, сильно ткнуло Данилу в кость, спровоцировав резкую вспышку боли, затмевающую все другие ощущения. У ратника резко померкло в глазах, а во рту пересохло. Но и сейчас он не растерялся и знал, что нужно делать, ведь наставники не зря крепко обучали его не один год ратным наукам. Парень прикусил кончик своего языка, так что кровь брызнула, распространяя солоновато сладкий вкус во рту. Боль в ноге от этого стала чуть менее ощутимей. Но остриё метательного ножа мешало и словно просило вынуть его, при каждом движении.
Вятич потрогал рукоять метательного ножа, сидевшего у него в ноге, и оставил её в покое. Он знал, что стоит только чуть вытащить эту железку из плоти, так времени и сил у него останется ровно на один бросок, а после его свалит с ног слабость. Хазарин же смотрел на ратника со зловещей улыбкой, его рассечение было пустяком по сравнению с раной славянина. Степняк лизнул густую, бордово красную кровь, сочащуюся из его предплечья, не переставая хищно улыбаться и глядеть на молодого воина, запугивая его. Хазарин прекрасно понимал, что этим удачным броском ножа он почти решил исход поединка, и чем дальше, тем его противник будет становиться только слабее. Наш воин зарычал, но не от боли, пронзающей его тело, а от допущенной им оплошности в схватки с таким ловким противникам, и, не теряя драгоценного времени, пошёл на подгибающихся ногах на врага, надеясь всё же достать его топором. Враг же легко отбивал удары секирой, держась на дистанции. Зачем нападать самому, рискуя нарваться на удар, если силы скоро покинут твоего противника. А наш боец продолжал идти вперёд, выпад ещё, наскок, снова выпад. И вот уже на окровавленную ногу, в которой засел вражий нож, он не мог даже опирается, и она почти волочилась за ним, а боль, распространяющаяся от неё, начинала сковывать всё тело. Да и вторая нога у парня болела тоже не милосердно, окованный железом сапог хазарина, оставил на ней знатную отметину. Атаман хазар словно зверь, почуявший слабость добычи, наконец, выбрал удачный момент и бросился на тяжело дышавшего ратника. Закружил перед ним словно бес, норовя садануть секирой раненого бойца побольнее. Что ж, пришло его время. Степняк напал, но не рубанул со всей силы, а видно решил поиздеваться над своим соперником. И сначала без размаху саданул по раненой ноге ратника, выбив её из-под него. Наш дозорный повалился на бок, но тут же попытался встать, опираясь на топор, следующий удар выбил топор из рук Данилы. Третий же удар лишил нашего война щита. После степняк древком секиры ударил ратника с силой в грудь, так, что парень упал на колени и не смог с них подняться.
Толмач хазар закричал зычным голосом, по-русски. Дескать, нет такой силы, что б могла победить кого-либо под покровительством тёмной владычицы. Предводитель же степняков вознёс над головой свою секиру, что-то заорал на своём наречии, ему начали вторить, тряся над головами оружием все хазарские воины. А могучий степняк, почти сокрушивший нашего ратника, картинно размахнулся, намереваясь срубить голову славянину с одного маху. Но в тот момент, когда басурманин размахнулся, наш боец резко открыл глаза, пылающие яростью, и встрепенулся словно очнувшись от забытья. После чего в то же мгновение схватил супостата за обе ноги, выдернул их испод него. Враг повалился на спину, а наш боец вцепился словно клещ в его тело и, вырвав метательный нож из своей ноги, ударил им главаря три раза. В бедро, перебив ему кровеносную артерию, подмышку там, где доспех почти не защищал недруга, и в шею. Удары были сильными, размашистыми и отработанными. Любой из этих трёх ударов был, скорее всего, смертельным. Хазарин завизжал, хрипя и давясь собственной кровью, осознавая то, что победу он упустил, как и свою жизнь. А ратник успел подняться на ноги и прокричать:
– Братцы! Бей ворога, не жалея ни его, ни себя!
Но к нему уже скакали трое конных степняков, размахивая кривыми мечами. В один миг они одарили победителя за честную победу, изрубив его острыми саблями, истоптав чёрными копытами своих, боевых коней, но победа в этом поединке всё одно была за нашим воином, и этот факт укрепил дух защитников селения.
Налётчики же загомонили и с рёвом бросились на частокол, не забывая при этом метать стрелы уже не экономя их. Дела же у обороняющихся были совсем плохи. Теперь у штурмующих стало на две лестницы больше, а защитников стало на оборот меньше. При таком раскладе сдержать лезущих на стену было невозможно, хоть защитники и продолжали стараться это сделать.
Первый степняк забрался на стену в том месте, где держали оборону боевые подруги Катя и Маша. Хазарин легко перескочил преграду, не задев зубьев частокола, и встал на деревянный мосток прикрывшись щитом от пущенных в него нескольких стрел. После чего понял, что ему противостоят не воины, а всего лишь молодые девушки, от того он сразу осмелел и несказанно обрадовался, решив взять такой ценный трофей живьём. Громко хохоча, он размахнулся и запустил шит прямо в Машу. Лёгкое тело молодой стройной девчонки безвольно отлетело от сильного удара, который пришёлся ей в грудь, и как на зло повалилась Маша на Катю, сбив ту с ног, лишив её возможности оборонятся. Степняк в один прыжок оказался рядом с девушкой, пытающейся освободится от придавившего её тела Маши, которая потеряла сознание, и жестко сунул ей ногой под дых, выбив весь воздух из лёгких. После чего степняк, довольно осклабившись, принялся умело вязать девчонок сыромятным ремнём, словно большая, чёрная, хищная птица, склонившись над ними и что-то приговаривая на своём лающим языке. Катя, беззвучно всхлипывая, четно пытаясь набрать в грудь хоть немного воздуху, чтобы закричать, позвать кого-нибудь на помощь, ибо она прекрасно понимала какое будущее им с подругой теперь уготовано…
Поглумятся над ними чёрные всадники, позабавятся вдоволь, а после продадут таким же аспидам, если плетьми на смерть не засекут. И так, скорее всего бы, оно и вышло, кабы не заметил, да не вмешался в это бесчинство пастушок. Молодой паренёк, который постигал ратную науку вместе с остальными защитниками Малых Врат. Когда он тренировался, то частенько посматривал на Катьку, только тайком. Видно
