кожу содрать.
Жабы и те перестали квакать,
Чтоб немецкому говору не подражать.
Поздно вечером в комнату вошел отец Милошевича, старый герцеговинец, принимавший участие в восстании против турок в 1875 году. Старик вошел и стал у дверей. В руках у него была винтовка. Он держал оружие так любовно и умело, что сразу видно было: это старый, испытанный солдат.
— Пойду на немца, с сыном пойдем, — сказал он. — У немца, говорят, много танков и самолетов. Но и мы — сила!
2. В горах Черногории
15 июня 1941 года. Нахожусь в курортном городке Рисане на берегу Адриатического моря. Сюда пришлось бежать из района Гацко, чтобы скрыться от преследования итальянских властей. Живу инкогнито. Повсюду сообщают о боевом настроении черногорцев, готовящихся к вооруженной борьбе с оккупантами.
Через Рисан вдоль побережья непрерывно движутся немецкие части. Они держат курс на Сараево, а оттуда, как мне говорили журналисты, направляются на восток. Немцы заполняют улицы, кафаны (рестораны), магазины. Черногорцы негодуют, в них клокочет исконная ненависть к поработителям. Вчера на улице группа местных жителей встретила прохождение немецкой колонны боевой черногорской песней «Сердар Иоле», начинающейся словами «Дай мне саблю остру».
Тайно от оккупантов вместе с городским головой Николаем Джуровичем слушаю радио. Лондон сообщает о начавшихся в Сербии массовых расправах оккупантов над гражданским населением.
22 июня. Я и Николай Джурович были у радиоприемника в тот момент, когда Москва сообщила о вероломном нападении Германии на Советский Союз. Чрезвычайно взволнованные слушали мы выступление Молотова. В 4 часа дня ко мне пришел профессор Милянич, заведующий рисанской больницей, с которым у меня установились добрые отношения. До него уже дошли слухи о советско-германской войне. Долго говорили мы об этом огромной важности событии. Мы сошлись на том, что отныне центр европейской войны переместился на восток, что происходит коренной перелом в ходе войны и отныне судьба Югославии неразрывно связана с судьбой России. Нам стало ясно, почему немецкие части столь поспешно двигались через Сараево на восток.
23 июня. Вчера вечером меня предупредили, что оккупационные власти потребовали от городской управы списки всех «ненадежных», находящихся в Рисане. Друзья порекомендовали мне немедленно скрыться. Я нашел проводника и в 5 часов утра двинулся с ним в горы. Позади остались шумный городок, залитая солнцем бухта Каторская. Куда идти? Я решил углубиться в горы, взяв курс на Грахово.
1 июля. Живу среди крестьян-черногорцев. Дошедшая сюда весть о нападении Германии на Советский Союз вызвала в черногорских селах большое возбуждение. Я долго сегодня беседовал с 50-летним черногорцем Гойко Даковичем, который пришел ко мне из соседнего района. Одет он был, как и все его соплеменники, красочно и легко.
На нем были красный «джемодан» (жилет с золотыми застежками), широкие синие шаровары, белые гетры и легкие самодельные туфли «опанки». Гойко снял с головы черную круглую шапочку, расшитую золотом, и спросил, не известно ли мне, как идут бои на советско-германском фронте. Я коротко рассказал ему о жестоких боях, развернувшихся в России. Черногорец сказал:
— Я думаю, что русские хорошенько проучат немецких псов, а нам надо проучить фашистов здесь в горах. Если будем сидеть сложа руки, мы поступим нечестно по отношению к русским братьям и к своей собственной совести. В этой войне, как и в прошлом, у нас с русскими один враг и одна боевая дорога.
Мой собеседник тут же вспомнил, что еще во времена борьбы с Наполеоном существовал прочный союз России с Черногорией.
— Не удалось Наполеону, покорившему чуть ли не всю Европу, поставить на колени нас — горсточку черногорцев. Помните, как писал об этом русский поэт Пушкин?
И он нараспев прочел пушкинскую строфу, которую в собственном переводе и в разных вариантах повторяют многие черногорцы:
«Черногорцы? Что такое?
Бонапарте вопросил: —
Правда ль: это племя злое,
Не боится наших сил?»
Разговор с Гойко Даковичем убедил меня, что нынешние жители гор столь же воинственны, как и их предки. Гость рассказал мне о том, как в его селе и в соседних готовится народ к вооруженному выступлению против оккупантов. Отдельные группы партизан уже начали организовывать засады, диверсии, взрывы.
9 июля. Нет дня, чтобы сюда не доходили вести о массовых казнях и грабежах, чинимых захватчиками на югославской земле. Югославию, видимо, враг решил растерзать на куски. Черногория попала под власть Муссолини, который подготовляет ее присоединение к фашистской Италии. В горах это сообщение вызвало усиление партизанской борьбы. Неспокойно и в других районах Югославии. Около Белграда подожжены склады с боеприпасами. В Мостаре произошла вооруженная схватка итальянских войск с населением. В горах распространяется листовка: «Сейчас решается судьба всех славян, в том числе сербов, хорватов, черногорцев, словенцев, чехов, поляков. Озверелые гитлеровцы хотят уничтожить славянские народы. К оружию, братья!» — призывает она.
Я побывал в нескольких селах и убедился, что народ готов к борьбе. Главное, чего не хватает, — организации. Сюда приезжал человек, давший партизанам ряд ценных советов и указаний. Он уехал вчера, не назвав своего имени. Видимо, существует центр, начинающий объединять усилия партизан.
18 июля. Горячее время. Вынужден ограничиться короткой записью. Недаром говорят, что чем крупнее события, тем меньше следа о них остается в дневниках. Итак, 12 июля итальянцы намеревались торжественно провозгласить «независимость» Черногории. Народ сразу разгадал этот фарс. На «любезность» захватчиков черногорцы ответили огнем. 13 июля в нашем районе и во всей Черногории началось вооруженное восстание. Повсюду повстанцы громят итальянские гарнизоны, захватывают в свои руки населенные пункты. В восстании участвуют десятки тысяч черногорцев. Повстанцы пополняют запасы оружия за счет трофеев. Многих партизан нам удалось вооружить после налета партизан на один из военных складов противника.
Я целиком захвачен водоворотом событий. Ко мне, как к военному специалисту, в прошлом полковнику, обращаются за советом многочисленные представители партизанских групп. Я рад хоть чем-нибудь помочь этим гордым и храбрым людям.
Партизанские отряды, стихийно возникающие повсюду, остро нуждаются в знающих военное дело руководителях, и мне казалось, что их недостаток помешает росту партизанской борьбы. Эти опасения оказались напрасными. В первые же дни восстания выдвинулись отличные партизанские вожаки. Во главе повстанцев одного района оказались[810] студент Воя Николич, молодой подпоручик югославской армии Мартинович, адвокат Никола Джуркович. В соседнем районе возглавил повстанцев крестьянин Сава Ковачевич[811], слава о котором быстро облетела всю округу. На другом участке командуют[812] учитель гимназии Петар Комненич и крестьянин Иосип Копривица, который два десятка лет провел на угольных копях в Америке.
Партизанские группы принимают
