холмом. Через двадцать минут немецкая пуля наповал убила нашего Чапаева. Мы похоронили храбреца тут же на поле битвы, буквально под свист снарядов и пуль. Вечная память тебе, народный герой!
4. В боях и походах
2 июля 1943 г. То, что произошло за последнее время, трудно даже сразу восстановить в памяти. После тяжелого боя на Сут[ь]еске большая группа партизан, а среди них и я, оказались отрезанными от своих. Вокруг были немцы. Разбившись на мелкие группы по 3–5 человек, мы начали пробиваться из окружения. Пять дней и пять ночей я с хорватом Бранко бродили по боснийским лесам.
Мы вышли на открытое Герцеговинское плато. Здесь надо было двигаться особенно
осторожно. Чтобы узнать дорогу, я направился к видневшейся вдали колибе — легкой постройке, в которой живут крестьяне, выгоняющие скот на летние пастбища. Когда до колибы осталось не больше трехсот метров, передо мной неожиданно вырос человек, вооруженный гранатами. Он привычным движением обыскал меня, вытащил из моей солдатской сумки револьвер и приказал идти в колибу. Здесь стояла большая группа вооруженных четников.
В ожидании допроса я наблюдал за тем, что происходило вокруг. Четники, разбившись на группы, с азартом играли в карты, проигрывая друг другу деньги, вещи и даже оружие. Ежеминутно до меня доносились грубые ругательства. За игрой один из четников подробно рассказывал о том, как он во время похода к реке Неретва ограбил на дороге «десяток баб», причем «убил одну хорватку — самую красивую». У меня было ощущение, что я попал не в плен к военному противнику, а в лапы грязной уголовной банды.
Я решил бежать. Судьба благоприятствовала мне. В третьем часу ночи, когда охранявший меня четник уснул, я тихо спустился к ручью и, убедившись, что мое исчезновение осталось незамеченным, бросился бежать так быстро, насколько мне позволяли мои шесть с лишним десятков лет.
Когда рассвело, я уже был далеко от злосчастной колибы. Решив передохнуть, я постучал в первую попавшуюся избу. Мне открыла дверь старая крестьянка-сербка. Узнав, что я партизан, а не четник, она встретила меня буквально как родного. Давно в этом районе орудуют четники, но не смогли они ни обманом, ни угрозами завладеть душой народа. Душа эта — с нами.
11 августа. Скитаюсь в горах. Огромную радость у крестьян вызывают вести с Восточного фронта. Красная армия заняла Орел и Белгород и продолжает громить немцев. Достаточно заговорить на эту тему, чтобы вокруг собралась толпа. «Алал им вера» (честь им и слава) — повторяют жители гор, говоря о воинах Красной армии.
28 августа. Крестьяне относятся ко мне очень сердечно, хотя знают, что за укрывательство партизана им грозит жестокая кара. Постепенно пробиваюсь к району, где по моим предположениям должны сейчас находиться наши войска.
Скитаясь по деревням, вижу на каждом шагу кровавые следы четнических банд. Сколько горя принесли они Югославии, и без того истерзанной и ограбленной оккупантами! Я видел результат четнической «работы» — массовые могилы, сожженные деревни, опустошенные районы. Четники сеют рознь и вражду между людьми разных национальностей и вероисповеданий. Я видел приказ четнического командира Иована Еловца, адресованный командиру 4-го батальона «Бая Пивлянина»:
«Поступайте дальше на основании уже отданных приказаний. Хватайте и убивайте всех мусульман, их жен и детей. Это приказ наших высших начальников, и мы должны его выполнить. Работайте и только работайте. Сейчас идет чистка до конца. С верой в бога, за короля и отечество. Командир поручик Иован Еловац. Штаб. № 457. Секретно».
В деревнях мне рассказывали о зверских убийствах, ограблениях, насилиях, чинимых «войском» Михайловича. Четники прямо-таки изощряются в садизме. Часто четники прибегают к дикому способу убийства, названному ими «клание ножом». Одной рукой убийца ударом под подбородок запрокидывает голову своей жертвы, а другой рукой в этот момент перерезает острым ножом горло.
12 сентября. Мои скитания продолжаются. В деревне Врбица, недавно ограбленной и сожженной четниками, крестьяне мне принесли напечатанное на шапирографе сообщение штаба Михайловича за № 260. Оно доставило всем нам несколько веселых минут. Лжец Михайлович сообщал: «В Верховном штабе Тито льется кровь. Полковник Орович убит. Моша Пияде отравился, генерала Арсо Йовановича нет в живых — он погиб в Словении».
— Если пойдет так дальше, то Михайлович перегонит самого Геббельса, — смеялись черногорцы.
1 октября. Сегодня воистину счастливый день. Наконец, я встретил одну из частей Народно-освободительной армии[822]. Я был особенно доволен, когда узнал, что эта часть входит во 2-й корпус Народноосвободительной армии, которым командует мой старый друг Пеко Дапчевич. Как радостно вновь очутиться в своей боевой семье!
15 октября. Бои, бои. Наш корпус разбил противника в районе Колашина и овладел этим городом. Затем мы взяли курс на город Беране, который обороняла итальянская дивизия, все еще продолжавшая воевать. Наши войска вплотную подошли к городу. Пеко Дапчевич предложил итальянцам сложить оружие или обернуть его против немцев. После некоторых колебаний итальянский генерал решил сдаться.
В бою за Колашин погиб мой юный приятель 22-летний Иовица Рыбар — сын нашего председателя антифашистского веча Народного освобождения Югославии доктора Ивана Рыбара[823].
12 декабря. Немцы ведут новое, по счету шестое крупное наступление. Основные бои идут в Боснии, куда, как нам сообщили, немцы перебрасывают силы из Греции. Мы всеми мерами пытаемся задержать их продвижение. Это дается не легко, ибо немцы движутся под сильной охраной танковых частей.
20 января [1944 г.]. Находимся в Колашине. Штаб корпуса занят формированием новых частей. Приток в них огромный.
24 февраля. Верховный штаб присвоил мне звание генерал-лейте-нанта[824]. Такое же звание присвоено и Пеко Дапчевичу. Уведомил нас об этом телеграммой сам маршал Тито.
9 марта. Нахожусь в тихом городке Беране. Читаю краткий курс стратегии на курсах офицеров. Курсанты изучают также тактику, применение современного оружия, фортификацию, военную географию. Все они молодые, самому старшему и, пожалуй, наиболее способному из них Нико Стругару — 35.
15 апреля. Немцы начали наступление, по всем данным крупное. Занятия мы закончили, вчера состоялись экзамены, и вчера же слушатели разъехались в части. Предстоят ожесточенные бои. Одна из немецких колонн наступает на Беране. Только что получили указание эвакуировать скопившихся здесь 400 больных и раненых. Перевозочных средств нет, но надо во что бы то ни стало спасти всех до одного.
18 апреля. 48 часов назад я покинул Беране. Стояла вьюжная, темная ночь, но откладывать эвакуацию нельзя было: враг приближался к городу. С войсками двинулись тысячи мужчин, женщин, детей со своим бедным скарбом, а кое-кто с коровами, овцами. Те из жителей, которые были в состоянии, брали в руки
