его кулаки – никаких синяков.
– Почему у тебя повязка на запястье, Николас? – сурово спросила я, меняя тон голоса.
Он откинул голову назад, и на его губах появилась улыбка, которую я не сумела толком интерпретировать.
– Только не злись, ладно, Рыжая?
Я сдвинула брови и потрогала его запястье.
– Что ты наделал? – спросила я, и в голове затрезвонил тревожный будильник.
– Посмотри сама, – сказал он, призывая меня снять повязку.
Я сделала это, не теряя ни секунды, и обнаружила свежую и четкую татуировку.
– Боже мой! – хрипло воскликнула я.
Ник ухмыльнулся.
– Вряд ли нужно вечно скрывать такой шедевр.
Я изучила татуировку. На гладкой, но чуть припухшей коже Ника красовалась написанная моим почерком чернильная надпись: «Ты мой».
– Скажи, что это не татуировка, – умоляла я. Мое сердце билось как безумное.
– Ты действительно думала, что я позволю стереть надпись? – ответил он, с гордостью глядя на запястье.
– Ты спятил, Николас Лейстер! – воскликнула я. Меня обуревали самые разные эмоции. Татуировка, это навсегда, знак на коже, который всегда будет напоминать ему обо мне… Два слова требовали многого от него – и от меня.
– Ты была выгравирована на мне задолго до того, как я сделал это тату, – начал Ник, намекая на выбитый узел в виде восьмерки, который был у нас обоих. – А теперь у меня есть еще одно напоминание, которое будет со мной всегда, Рыжая. Но не придавай татушке большего значения, чем она имеет.
Но я сильно испугалась. «Ты мой» – звучит очень ответственно. Несмотря на объяснения Николаса, у меня сдавило грудь.
– Мне пора, – объявила я, поднимаясь, но Ник удержал меня.
Он прищурился и серьезно посмотрел на меня.
– Ты злишься, я не хотел, чтобы ты сердилась, – недовольно пробормотал он.
Я помотала головой. Внезапно у меня перехватило дыхание, и я срочно захотела выбежать на улицу. Я заметила, что Ник ждет моей реакции.
– Татуировка – это на всю жизнь, Николас, – сказала я, сглотнув ком в горле. – Ты пожалеешь, что сделал ее, я знаю. Вдруг однажды она станет твоим плохим воспоминанием, призраком, который преследует тебя? Ты пожалеешь и возненавидишь меня, поскольку она будет напоминать обо мне, даже когда ты не хочешь.
Николас заставил меня замолчать быстрым поцелуем. Бойфренд казался очень нежным, но я чувствовала его напряжение и твердость губ.
– Иногда я не знаю, что с тобой делать, Ноа, правда.
Он взял ноутбук не глядя на меня и ушел так же внезапно, как и появился.
Черт… я ранила его чувства?
В ту ночь я не могла уснуть. Недовольный, обиженный взгляд Ника был причиной бессонницы. Я чувствовала себя виноватой. Я неправильно себя вела, неверно отреагировала. Наконец-то я поняла, что нужно поговорить с кем-то о своей скованности.
Надо, чтобы кто-то помог мне стать той, которая необходима Нику.
Утром у меня был первый сеанс с Майклом О’Нилом.
– Расскажи о себе, Ноа. Почему ты думаешь, что тебе требуется помощь?
Консультация Майкла оказалась не такой, как я себе представляла. В комнате не было ни кушетки, ни загадочных «психологических» предметов, ничего подобного: мы находились в простом кабинете с письменным столом в углу, тумбочкой и двумя темными диванами с уютными светлыми подушками. Шторы были открыты, теплые солнечные лучи проникали сквозь широкое окно. Майкл предложил мне чай и печенье, и я чувствовала себя так, будто мне пять лет.
Я выложила ему все: про детство, отношения с отцом и проблемы с матерью. Я вовсе не хотела раскрывать секреты на первом сеансе, но Майкл был настолько подкован в получении информации от пациента, что я даже не заметила, как разговорилась. Я поведала ему о том, как выпрыгнула из окна, спасаясь от побоев отца, и о сильном страхе темноты.
Рассказала ему, что чуть более года назад мне пришлось покинуть дом и переехать в Лос-Анджелес, а также упомянула Ника. В конце концов, я же пришла из-за бойфренда.
– Значит, у тебя есть парень? – уточнил Майкл, переставая писать в блокноте.
Я кивнула, беспокойно ерзая на диване.
– А какие у вас отношения?
Сеанс пролетел незаметно. Мне даже не хватило времени: я могла сообщить Майклу гораздо больше.
– Послушай, Ноа, первый сеанс нужен для того, чтобы я лучше узнал тебя, но мы не добрались до деталей… Я бы хотел, чтобы мы встречались два часа в неделю. Из всей твоей истории я понял, что тебя весьма беспокоит никтофобия[6], но проблема поправима с помощью терапии. Ты удивишься, но у многих людей есть такой же страх, не следует этого стыдиться.
Я хотела возразить: ведь мне просто не нравился свой психический блок, когда свет гаснет. Однако я решила промолчать. Пока мне было не совсем ясно, помог ли мне Майкл, но я чувствовала себя комфортно, и это было очень важно.
Майкл встал и проводил меня до двери.
– Было приятно познакомиться с тобой, Ноа, я очень надеюсь, что сумею тебя поддержать.
Я улыбнулась ему в ответ. Мне становилось спокойно уже от его манеры общаться и того, как он смотрел на меня. Думаю, Майкл настоящий профессионал.
42. Ник
Я уставился на городские здания из окна пентхауса. Иногда смотреть с такой высоты может быть опьяняющим: чувствуешь превосходство, наблюдая за людьми без их ведома. Они снуют по улицам и комнатам своих жилищ, освещенных лучами заходящего солнца… Мне всегда нравилась высота, а вот расстояния я не слишком любил. Я долго думал, пытался понять, почему иногда так трудно получить желаемое. Многие упрекнули бы меня за эти слова. Ведь я ни в чем особенно не нуждался. Но я был поглощен Ноа и не знал, как сделать так, чтобы она осталась со мной.
Я совсем не ожидал подобной реакции на татуировку. Решил, Ноа будет прыгать от радости, и не рассчитывал увидеть в ее глазах страх. Я и не думал, что она испугается, и был удивлен. Странно, что так получилось. Наверное, потому, что меня самого сложно испугать.
А Ноа долгие годы жила в страхе, она признавала это, и я ничего не мог сделать, чтобы помочь ей. Мое присутствие успокаивало ее и прогоняло кошмары, но не заставляло их исчезнуть полностью. Я боялся, что они в конечном итоге станут и моими тоже, потому что у всего есть предел… и у меня были свои границы.
Но я каждый раз пересматривал собственные границы из-за Ноа, которую любил до безумия.
Я хотел узнать ее полностью, и, когда думал, что узнал достаточно, она снова удивляла меня. Теперь придется начинать сначала.
Мне
