гуселетовские мальчишки, живущие вблизи тракта, прервав очередной бой, восторженно встречали и провожали партизан, а заметив, что несколько конников задержались у сборни, немедленно бросились туда.
На крыльцо сборни вышел молодой дядя в длинной шинели и папахе, богатырского вида — высокий, широкоплечий, белокурый и голубоглазый, — совсем как добрый молодец из былины. Мы так и ахнули! И гадать было нечего — перед нами был сам легендарный Колядо! Но больше, чем его внешний вид, нас поразила широкая алая лента на его груди. Кстати, об этой ленте. С той поры прошли десятилетия, и я на всякий случай решил проверить: а действительно ли я видел тогда, в Гуселетове, Федора Колядо, да еще с алой лентой на груди? Оказалось, память меня не подвела. Да, я видел тогда именно Колядо. Но откуда у него была эта лента? А вот откуда. В октябре полк Красных орлов двое суток вел жестокий бой за село Павловское на Касмале, где раньше был сереброплавильный завод, — это недалеко от Барнаула. И вот в благодарность за освобождение от белых жители Павловского наградили храброго партизанского командира алой шелковой лентой. Федор Колядо принял награду с большой благодарностью и очень гордился ею.
— Ну шо, хлопчики? — весело заговорил с нами Федор Колядо, видя нас при оружии и, конечно, понимая, с кем имеет дело. — Звыняюсь, товарищи солдаты Красной Армии, — поправился он вполне серьезно, что было оценено по достоинству всеми мальчишками. — Як идуть у вас туточки боевые дела? Мабуть, лихо бьете белякив?
— Лихо! — ответили мы дружно.
— Це добре! Гонить их, растреклятых, покуда не захрипять и не начнуть харкать кровью! А затим — добивайте! И мы вот пидемо добивать их, злодиев! Ще зовсим немного — и тут поганых не будэ! Очистим усю степ!
Наш командир Алешка Зырянов зачем-то все же спросил:
— А правда, что вы — Колядо?
Дядя-богатырь застеснялся и порозовел, как девушка.
— Так точно, я Хвёдор Колядо, командир седьмого полка Красных орлов, — ответил он после большой паузы. — А шо?
— А у Мамонтова есть такая лента?
— Будэ.
Только тут Федор Колядо сошел с крыльца и оказался в нашей мальчишеской толпе. Мы беззастенчиво рассматривали его красную ленту, его саблю. Дружески похлопав нескольких мальчишек по плечу, он вдруг спросил:
— А у кого, товарищи солдаты, есть дома кавуны? Чи уси доилы?
Но многие ребята закричали:
— У нас есть! У нас!
— Тоди угощайте, — попросил Колядо. — Покуда подкують коня, я кавун одолею. Люблю кавуны.
Многие, кто жил поблизости, бросились на свои дворы. Побежал и я, рассчитывая, что могу принести арбуз первым — жили-то мы напротив сборни. Так и вышло. Беря мой арбуз, Федор Колядо поблагодарил:
— Спасибичко, хлопчик!
Тут подлетели другие ребята:
— У меня возьми! У меня!
Но Колядо, к моей великой радости, отказался:
— Ни, хлопчики, мне и одного хватэ.
Однако друзья мои не остались в обиде. Колядо позвал от кузницы своих солдат, и они, рассевшись на лавке у крыльца, с удовольствием принялись за арбузы. Мы во все глаза наблюдали за партизанами и ловили каждое их слово.
Мой арбуз оказался с плотной, сахаристой мякотью. Колядо надкусывал сочные арбузные пласты осторожно, боясь обронить на ленту капли сока.
— Бачите, хлопчики, вот семьячки… — заговорил он, стараясь скрыть свое смущение. — Они тоже як солдаты. Уси в строю. Держать полное равнение. И уси, побачьте, яки красны! — Ему действительно достался арбуз с красными семенами. — А от кого они пийшли? От земли. По ее команде воны и стали в строй. — Все более вдохновляясь, он продолжал развивать свое сравнение, оглядывая нас весело и озорно. — Так, хлопчики, и з нами. Откуда мы пийшли? От народу. Народ нас и поставил в строй. И мы воюем, шоб ему жилось щастливо… Скильки ж туточки семянок будэ? Две роты? Чи, мабуть, батальон? Чи полк?
Все партизаны ели арбузы торопливо, отплевывая семечки в разные стороны. Колядо же ел не спеша, аккуратно, а семечки складывал около себя в кучку, как заботливый хозяин, задумавший оставить их для весенней посадки.
Алешка Зырянов опять набрался смелости:
— А правда, товарищ Колядо, что вы в тюрьме сидели?
— Сидел, у городе Камне, — охотно подтвердил Колядо. — Був я тоди приговоренный к расстрелу, тильки трошки не поспили, гады, поставить меня под пули. Сбежав я, товарищи хлопцы… звыняюсь, товарищи солдаты.
Федор Колядо действительно чудом спасся от расстрела, бежав ночью из Каменской тюрьмы и бросившись в холодные воды Оби. Хлопчиком и парубком он батрачил, потом был на войне, в восемнадцатом году вступил в большевистскую партию. После мятежа в Сибири за создание подпольной организации его приговорили к расстрелу, а когда спасся, стал одним из организаторов восстания в Усть-Мосихе. В партизанской армии вначале командовал полковой конной разведкой и быстро прославился своей исключительной храбростью. В сентябре он уже командир 7-го полка Красных орлов, одного из лучших в армии. Ни один из командиров полков не пользовался такой славой, какая гремела о Федоре Колядо. Мы, мальчишки, давно и хорошо знали его по слухам. Теперь мы радовались, что посчастливилось увидеть его своими глазами.
— А наши не убежали, — после небольшой паузы произнес, будто сам себе, Алешка Зырянов. — Наших постреляли.
— Иде? — встрепенулся Федор Колядо.
— В Буканке.
— А-а, знаю… — Колядо на минуту свесил голову в черной папахе. — Вечная им памьять! Кто погиб за народно дило, того не забудуть. Не должны забувать… — Он помолчал, потом взглянул на нас и спросил: — А у кого отцы и теперь воюють?
Оказалось, у многих.
— Боитесь, побьють?
— Знамо дело, — ответили из нашей толпы.
— Войны без крови не бувает, — заметил Колядо грустно. — Но теперь у нас оружия богато. И воевать мы навчились. Теперь билякив бильш, чем нас, гибнэ!
— А скоро Колчака разобьете?
— К зиме, — ответил Колядо уверенно. — Вот тоди ваши батьки прийдуть с победой, як герои. Може, и им усим дадуть вот таки красны ленты. Если матерьялу хватэ.
Мысль Колядо о том, что наши отцы скоро вернутся домой, очень обрадовала всех, у кого они воевали в партизанской армии. Мы зашумели, заговорили наперебой, но в это время от кузницы скорым шагом подошел молодой партизан и обратился к Федору Колядо:
— Товарищ командир полка, поглядите на копыто своего коня.
— А шо? — забеспокоился Колядо.
— Да треснуло немного.
— Шо-о? Це дило плохо.
— Возьмете другого.
— Примета погана, — нахмурился Колядо.
Собираясь уходить, он поправил на себе портупею и ленту, но вдруг вспомнил об оставленных на скамейке арбузных семечках. Собрав их в горсть, он протянул вестовому.
— Сховай. Весной посадим. Гарны будуть кавуны!
Когда Федор Колядо ускакал из села, я вернулся домой, чтобы обрадовать
