Бессонница терзала Джамуху, и как-то ночью он поднялся с ложа, вышел из юрты, в тот момент мимо в темноте прошел Субодай, и Джамуха слышал его голос. Джамуха решил, что ему нужно с ним поговорить, чтобы немного успокоиться.
Он проследовал за Субодаем, который неторопливо обходил стражу. Джамуха настолько ослабел от бессонницы и страха, что никак не мог его догнать. Субодай приблизился к юрте Темуджина, которую охраняли специально отобранные воины, и тут с ним заговорил охранник. Субодай наклонил голову и внимательно слушал его. Казалось, он чему-то удивлялся, но потом кивнул головой, поднялся на платформу и вошел внутрь юрты. Караульный отошел от юрты, видимо, выполняя приказ Субодая.
Джамуха вздохнул и пошел быстрее. Он понимал, что Субодай сейчас один и он сможет с ним спокойно поговорить. Джамуха медленно и тяжело поднялся на платформу, но потом остановился, сердце его тревожно забилось. Из-за полога доносился шепот, он увидел, что в юрте неярко горит огонь.
Неужели возвратился Темуджин? Джамуху бросило в пот от облегчения и радости. Он наклонил голову и внимательно прислушался. Сначала он услышал голос Субодая.
— Я пришел, — сказал Субодай. — Что ты хочешь от меня, Борте?
Потом раздался заливистый смех Борте.
— Боюсь, Субодай, — проговорила она, — что мне не к кому обратиться за помощью и поддержкой. Мать моего господина, Оэлун, не выходит из юрты по приказу этого идиота Джамухи, и к ней никого не допускают. Я всего лишь женщина, молодая мать, и у меня слабое сердце и душа. Прости, что я тебя побеспокоила.
Наступила тишина. У Джамухи закружилась голова, и он чуть не упал с платформы.
Субодай заговорил медленно и очень серьезно:
— Не волнуйся, Борте. Ты только прикажи, я все сделаю для жены моего господина.
Борте снова засмеялась, и смех ее был каким-то призывным, а потом громко вздохнула:
— Мне известно о твоей верности, Субодай. Сядь рядом со мной и держи меня за руку, Ты — брат нашего господина, и мне приятно тебя видеть и касаться.
Джамуха встал на колени, потной рукой слегка приподнял полог юрты и заглянул внутрь.
Борте сидела на ложе, одетая в белый шерстяной халат с великолепной вышивкой. Черные волосы пышной волной покрывали плечи молодой женщины, пламя светильника бросало розовые отблески на ее лицо, темные глаза сверкали волшебным светом, а губы были теплыми, как цветок на солнце.
Субодай, высокий, стройный и молчаливый, стоял рядом с Борте, он сильно побледнел и не собирался садиться рядом с ней.
— Я не могу задерживаться, — спокойно заметил Субодай. — Мне надо закончить обход стражи, а потом вновь проверять охрану. Говори быстро, Борте, что я могу для тебя сделать?
Ее лицо изменилось, она молча взглянула на воина. Грудь у нее высоко вздымалась, а дыхание было неровным, со всхлипами. Она медленно оглядела высокую фигуру Субодая, неожиданно щеки Борте раскраснелись, раскрылись влажные губы, а глаза казались глазами пьяной женщины. Они расширились и пламенно блистали. Борте поднялась и соблазнительно улыбнулась. Положив руки на плечи Субодая, она откинула голову. Субодай смотрел на соблазнительницу сверху вниз — и не двигался. Однако казалось, что ее поведением Субодай не поражен…
Борте приблизила лицо к его красивым губам и зашептала:
— Мой господин меня покинул, тебе это известно. Вскоре люди взбунтуются и выберут тебя ханом. Субодай, я всегда тебя любила. Ты сделаешь меня своей женой, но я не могу ждать! Возьми меня сегодня, Субодай! Возьми меня!
Субодай не двигался. Его лицо оставалось спокойным, точно высеченное из камня. Борте не сводила с него взгляда, ворот ее халата распахнулся, и Джамуха увидел бесстыдно обнаженную грудь. Борте страстно и похотливо захохотала. Она сняла руки с плеч Субодая, и они змейками проскользнули ему под халат и обвились вокруг талии. Борте прильнула к высокому воину, положила голову ему на грудь и прижалась к нему всем телом, терлась бедром о его бедро и, прикрыв глаза, продолжала нахально улыбаться.
Они так стояли довольно долго, слившись вместе, как одно тело. В темноте ночи Джамуху начала трясти жуткая дрожь. Глаза его закрылись, и он решил, что умирает. Видимо, он лишь на мгновение даже потерял сознание, так как, когда он вновь заглянул в юрту, то понял, что прошло совсем немного времени.
Субодай осторожно, но твердо отклонил от себя Борте, но она упорно не сдавалась. Вероятно, ему пришлось применить силу — казалось всего лишь легко отстранил женщину, но когда он отошел от нее, Борте попятилась и упала на ложе. Волосы ее растрепались, она тяжело дышала, рот ее был открыт, и в нем влажно блестели зубы.
Субодай слабо улыбнулся и поклонился Борте.
— Ты желаешь от меня именно этого? — насмешливо и тихо спросил он.
Она свирепо взглянула на него.
— Если это так, то я, естественно, отказываюсь… Завтра ты меня простишь, я в этом уверен. Но не благодари меня.
Субодай повернулся, чтобы уйти, продолжая улыбаться странной, как приклеенной улыбкой, сделал шаг, и тут Борте громко завопила и бросилась на колени. Женщина обнажила плечи и грудь, походившую на две половинки полной луны, бледно сияющие в полутьме, обхватила Субодая за колени и прижалась к его ногам.
— Ты не смеешь меня покидать! Я тебе не позволю! Субодай, я тебя люблю и не могу без тебя жить!
Субодай попытался освободиться от ее хватки, его лицо стало влажным от пота. Он был охвачен ужасом и прикрыл глаза, чтобы не видеть обнаженного тела Борте. А та извивалась, как ядовитая змея, и хрипло хохотала.
Внезапно они услышали приглушенное восклицание, и кто-то вошел в юрту. Субодай выпрямился, тяжело дыша и сверкая глазами. Борте сковал ужас, она не двинулась с места и, сидя на корточках, держала ноги молодого паладина. У входа стоял Джамуха. Его лицо было ужасным от ярости, ненависти и презрения.
— Ты — грязная блудница! — завопил Джамуха. — Ты — настоящая шлюха!
Наконец Борте отпустила Субодая. Ее распущенные волосы не прикрывали обнаженную грудь. На лице застыло выражение смеси испуга, ярости и стыда.
— Убирайся! — приказал весь дрожа Джамуха, обратившись к Субодаю.
В этот момент он был настоящим ханом.
Субодай, бледный как смерть, склонил голову и взглянул на Джамуху, а затем спокойно покинул юрту.
Джамуха остался один с женщиной. Он кипел от ярости. На глаза ему попался бич Темуджина, он схватил его, а Борте застыла, не в силах подняться с колен. Она видела, как Джамуха вскинул бич, заморгала, ее губы открылись в безмолвном крике. Женщина услышала свист бича и почувствовала ядовитые укусы на обнаженных плечах и груди, она вытянулась на полу, пыталась прикрыть грудь и плечи руками, но бич везде доставал ее. Джамуха размахивал им снова и снова, разрывая кожу и оставляя алые ленты ран на белом теле Борте. Но в юрте царила тишина — ничего не было слышно, кроме свиста бича и хриплого дыхания Джамухи, — и в этой тишине шипение бича казалось еще более зловещим.
Наконец Джамуха прекратил хлестать женщину, и Борте, задыхаясь, осталась лежать на полу, прикрыв голову руками. Джамуха отшвырнул бич.
— Сука! — тихо произнес он и, спотыкаясь, вышел в ночь.
Выбрав уединенное место, упал на землю и застонал от жалости и ужаса.
Борте, оставшись одна, разрыдалась. Она металась по юрте, не понимая, что должна сделать, потом взгляд ее упал на бич, в котором запутались пряди вырванных у нее волос. Лицо Борте исказилось от ярости и ненависти. Она с трудом, качаясь, поднялась, хрипло дыша начала считать свои раны. Их было предостаточно. Она хищно улыбалась.
Джамуха ничего еще не знал, но он уже был отмечен меткой смерти.
Только на рассвете Субодай нашел Джамуху, который лежал почти без сознания рядом со своей юртой, помог ему войти в юрту и уложил на постель. Он налил вина и заставил Джамуху его выпить.
— Что нам делать? — спросил он, когда Джамуха немного пришел в себя.
Тот покачал головой и твердо ответил:
— Ничего. Эта женщина не посмеет болтать… А что касается нас, нам лучше молчать, — сказав это, он внезапно разрыдался, как женщина.
Глава 27
Джамуха наконец смог заснуть, когда уже занимался день. Ему ничего не приснилось. Сон был настолько глубоким, что Субодаю пришлось к нему обращаться несколько раз, прежде чем он открыл глаза.
Бледное лицо Субодая лучилось радостью.
— Наш господин вернулся! — воскликнул он. — Его заметила стража.
Джамуха с трудом встал и покачнулся. Субодай помог ему надеть плащ и застегнуть пояс. Молодые люди вместе вышли из юрты.
Весь улус волновался, люди были рады услышать вести о возвращении хана.
Народ толпился в узких проулках между юртами. Собаки громко лаяли. Женщины начали петь, а мальчишки били в барабаны. Кокчу вышел из юрты вместе с молодыми священниками. На нем был великолепный наряд, и Кюрелен, усмехаясь, стоял рядом с Кокчу. Отсутствовали только Оэлун и Борте. Наконец появилась Борте. Она была спокойна, но очень бледна. Даже в порыве ярости Джамуха старался не бить ее по лицу, и оно было в полном порядке. На руках Борте держала ребенка.
