понял.
Кажется, в моем мире это вообще маркер хорошего человека – доброе отношение к животным. Вот правда. Мне плевать, кто и как относится к людям – я сама не в восторге от нашего брата, – но для меня показательна чужая любовь к зверюшкам. Очень.
Когда я спустилась на улицу и пошла прочь от цветочной лавки, из нее вдруг выбежала девушка в легком платье – дочь и помощница Жана. Она рванула ко мне, сжимая в руках букет пионов, и всунула мне его в руки с криком:
– Ваш заказ! Мы помним, что вы опаздываете, поэтому вынесли навстречу! Чудесного праздника!
– Спасибо, – невозмутимо ответила я и, придирчиво оглядев цветы, кивнула: мол, принимаю работу.
Бродяга на углу не счел это подозрительным. Завернув за угол, я покопалась в цветах и нашла тяжелый латунный ключ с адресом в Верхнем городе. И записку: «Мы волнуемся за тебя, Джерри. Охота за тобой не утихает уже несколько недель. Два года я не хотел никого пускать в убежище Скользких, но… Знаешь, если нужно будет, пользуйся. Инструкция, как попасть туда, находится на обратной стороне этого листа. И, ради неба, выбирайся из передряги, в чем бы она ни заключалась».
Люблю Жана!
* * *
В девять вечера, как и было условлено, я зашла в трактир «Голова грифона», где наша команда собиралась вновь, да еще и с прибавлением в виде Галасы Дарети.
Трактир был большой, прямо в зале росло несколько мощных деревьев, в чьих кронах прятались столики для особенных гостей: эдакий аналог приватных кабинок, но похаризматичнее. Мы как раз арендовали одно из таких мест, и я по веревочной лестнице забралась в укрытие из ветвей и листьев.
Там уже сидел Тилвас. Столик был очень низкий, традиционный. Он поднимался от деревянной платформы всего сантиметров на двадцать, так что сидеть приходилось на подушке, а не на стуле. Перед Талвани стоял кувшинчик и рюмки с горячим травяным ликером, а также глиняная мисочка с аппетитными креветками в кляре.
– Как прошел твой день? – Я опустилась на вышитую подушку рядом с аристократом и по-свойски выхватила одну креветку из промасленной шуршащей бумаги, устилавшей мисочку изнутри.
– Рука онемела, – усмехнулся Тилвас. – Так и приходилось ходить, прижимая ее к груди, чтобы прикрыть амулет – совсем как на следующее утро после нашего знакомства. Кстати, поздравляю тебя, Джеремия Барк: с момента твоего покушения на мое убийство прошел ровно месяц.
– Ух ты. У меня немного теплеет на душе, когда я думаю, сколько денег Враг слил на то, чтобы оплачивать услуги наших преследователей все это время.
– И у меня. Разорим его, а потом грохнем: идеально.
– Мы очень плохие.
– Невероятно плохие, да.
– Думаю, я даже хуже тебя, Тилвас.
– Да ладно? С чего бы это, миленькая маленькая Джеремия Барк?
Он улыбнулся мне, мы чокнулись рюмками с ароматным ликером. Я лениво откинулась назад, опершись затылком о шершавый ствол дерева.
– Я злая сама по себе. Как человек, безо всяких там внешних примесей вроде древнего скучающего рёхха в крови, на которого можно многое списать. И вообще: все мои нравственные принципы сводятся к одному: «Постарайся не быть стервой», но даже с ним я постоянно лажаю. Так что… – я пожала плечами.
– Если тебе повыбивать зубы, возможно, ты даже будешь не такой интересной, так что не парься, – задумчиво сказал Тилвас, и я поперхнулась новой порцией, чуть не оплевав ликером весь стол:
– Прости, что?!
Он расхохотался.
– Я имел в виду, что внешняя агрессия – часть твоего обаяния. Внутри ты хорошая.
– Это комплимент?
– Это факт.
Веревочная лесенка, ведущая на платформу, зашаталась, и к нам присоединился Мокки Бакоа. Вслед за ним с помощью специального канатного лифта поднялся поднос еще с несколькими блюдами столичной кухни.
– Где там Галаса? – с места в карьер поинтересовался вор. – Я сегодня издали последил за Полуночным братством и должен признать, что это самое омерзительное зрелище на свете. Никогда прежде я не встречал столь быстрой и безжалостной деградации двуногих существ. Мне придется купить хлыст в компанию к посоху, чтобы хоть как-то вернуть этих бестолочей обратно в рамки приличия. Я опасался, что кто-то захватит власть в мое отсутствие – но… Лучше бы захватили. Позорище.
– Ты же собирался закопать их и найти новых? – напомнил Тилвас.
– Это крайняя мера. А так: люблю давать людям последние шансы. Я, знаешь ли, добряк в душе.
Мы с Тилвасом переглянулись и, памятуя о своих репликах минутной давности, расхохотались. Мокки изогнул бровь, но не стал нас расспрашивать. Его самооценка не допускала, что мы смеемся над ним, а в остальном Бакоа давно уже смирился с тем, что его спутники – двое припадочных дуралеев.
И вот наконец явилась Галаса Дарети.
В городском интерьере целительница выглядела хмурой и потерянной. Ей явно не нравилось находиться в Пике Грёз, но она все-таки приехала сюда, чтобы помочь, и это было здорово. Галаса села за стол вместе с нами. Тилвас кратко рассказал ей о некоторых событиях последних двух недель – тех, что счел важными, – и госпожа Дарети не смогла сдержать сочувственного взгляда в мою сторону. Зато при виде Мокки ее зеленые глаза наполнились легчайшей долей то ли ехидства, то ли превосходства…
– Ты хотя бы разок попробовал улыбнуться своему узору, да, вор? Твое сердце сегодня бьется немного легче, чем прежде.
Бакоа сделал вид, что не слышит, и уткнулся острым носом в тарелку с моллюсками.
Когда трактирные часы пробили десять вечера, Галаса поднялась.
– Нам нужно идти, – сказала она. – Насколько я помню, Незримую стену Ордена можно открыть снаружи только раз в сутки: ровно в полночь.
Мы покинули трактир и под предводительством целительницы стали петлять по темным холмистым улочкам Верхнего города – центральной части столицы. Из-за непогоды и позднего часа вокруг было совсем мало прохожих. Иногда Галаса останавливалась у тех или иных уличных скульптур и старых домов и нажимала на ничем не примечательные камни в них.
Камни послушно продавливались под ее рукой и слабо мерцали. Ничего себе.
Наконец, за пять минут до полуночи, мы вчетвером оказались перед огромной стеной, плотно заросшей темно-зеленым плющом. Я вдруг поняла, что, хотя идеально знаю город и саму эту стену видела тысячи раз, никогда даже не задумывалась о том, что за ней.
Мысли просто соскакивали.
– Я не знаю, как нас там примут, – предупредила Галаса напоследок, уже занеся руку над финальным, видимо, волшебным камнем. – Сомневаюсь, что в Орден принято приходить вот так, без спроса.
– А там вообще кто-то будет ночью? – уточнила я.
Целительница развела
