В ночь на 9 сентября Я. Г. Жилинский вновь потребовал от П. К. Ренненкампфа удерживать фронт, обещая содействие и со стороны 2-й армии, и утром 9 сентября командующий принял решение, уже запоздалое, об усилении своего заслона на Мазурских озерах. Его оборонительная линия была уже обойдена64. У главнокомандующего фронтом было одно, само главное для него объяснение своих директив: он получал приказы Ставки и буквально выполнял их, передавая распоряжения командующему армией – проявлять «полное упорство» в обороне65. Казалось бы, ситуация еще может быть исправлена, так как 27 августа (9 сентября) штаб фронта заверил штаб 1-й армии, что 20 батальонов из состава 22-го армейского корпуса должны в тот же день выступить во фланг наступающим немцам66. Но почти сразу же после этого генерал В. Г Леонтьев известил командующего 1-й армией о том, что намеченное днем ранее наступление 10-й армии не состоится по причине неустроенности 22-го и 3-го Сибирского армейских корпусов67.
На качество пополнений по прибытии на фронт самое негативное влияние оказывали слухи и скверное управление. 22-й армейский корпус прибыл в Августовские леса в начале сентября и сразу же испытал на себе губительное действие и того, и другого. «Гибель штаба и корпусов армии Самсонова потрясающе подействовала на психику не только участников, но и совершенно непричастных к операции 2-й армии начальников, – вспоминал очевидец. – Командование нашим чудным по составу и еще лишь сосредотачивающимся XXII корпусом было уже приведено в полную негодность, охваченное ужасом от одних только слухов о самсоновской катастрофе»68. Начались ненужная спешка, суета, ротация командиров и частей, знакомые по Русско-японской войне импровизации. Приводило это также к знакомым последствиям. «Итак, наш корпус, – отмечал тот же офицер, – начинал войну «по-манджурски» – отрядами случайного состава, со случайными начальниками и неорганизованным управлением»69.
В результате хороший корпус, только что прибывший на фронт, был немедленно разодран по частям. Его 1-я и 3-я бригады, выдвинутые вперед до завершения сосредоточения корпуса, потерпели серьезное поражение в боях между Лыком и Бялой70. Их командование заверило в штабе фронта, что немцев в этом районе «на сто верст в округе нет»71. Не имея информации о противнике, они встали на бивак без охранения и были утром внезапно атакованы и разгромлены германской дивизией72. «Как маленькие дети, – отмечал участник этого боя, – мы были атакованы огнем тяжелой артиллерии на биваке, в котловине, простреливаемой насквозь, дали сразу себя охватить, оказались без управления и связи. Только исключительной доблестью частей можно объяснить то, что мы смогли отбиться и уйти. Немцы понесли от нашего огня и контратак тяжелые потери и не преследовали»73. 27 августа (9 сентября) настала очередь 2-й и 4-й бригад, которые не дали себя захватить врасплох, но вынуждены были весь световой день вести тяжелый встречный бой с превосходящими силами противника, а в ночь на 10 сентября – отступить74.
Вновь самым серьезным образом сказалось превосходство германской армии в тяжелой артиллерии. Для многих это был первый бой, и испытание стало ужасным. «На стрелков страшные взрывы тяжелых снарядов, с целым столбом черного дыма и земли, производили впечатление потрясающее, – вспоминал А. И. Верховский. – В первый же день боя я встретил несколько человек, сошедших с ума на самом поле сражения. Постройки от разрыва одного «чемодана» разваливались как карточные домики и загорались, деревья вырывало с корнем, орудийные лафеты гнулись, как будто были сделаны из воска, осколки, зубчатые как пила, со свистом разлетались во все стороны, нанося рваные, большей частью тяжелые раны»75. В результате боев 25–27 августа (7–9 сентября) ввиду исключительно низкой организации командования корпус практически полностью потерял боеспособность и в беспорядке отступил с занимаемых позиций у Лык и Иоганнисбурга к Августову76. Ни связи со штабом корпуса, ни информации о соседних частях командиры бригад не имели ни во время боя, ни при отходе77. О поддержке 1-й армии с его стороны в эти дни не могло быть и речи. Корпус начал действовать на должном уровне только по прошествии времени, когда управление им пришло в порядок.
У генерала Я. Г Жилинского на Северо-Западном фронте (не считая Риго-Шавельского района, к северу от Немана) было 11 корпусов пехоты и девять кавалерийских дивизий (450 тыс. человек) против пяти германских пехотных корпусов и двух кавалерийских дивизий (200 тыс. человек). Однако организационно русские армии здесь еще не полностью преодолели последствия сражения в Восточной Пруссии. 1-я армия уже вела сражение, 10-я еще не закончила сосредоточение, а 2-я была небоеспособна. Позже главнокомандующий фронтом пытался доказать, что не обещал поддержки левому флангу П. К. Ренненкампфа78. «Но где же была 10-я армия? – вопрошал генерал В. Гренер. – До сих пор этой армии еще не существовало как целого, а с ее частями, которые действительно выступали против немцев при их наступлении южнее вокруг Мазурских озер, у Иоганнисбурга, Бялы и Лыка, немцы справлялись легче, чем этого можно было ожидать»79. Безалаберность Я. Г Жилинского, бездумное следование директивам Ставки вопреки реальному положению дел на фронте вновь поставили его подчиненного на грань катастрофы.
П. К. Ренненкампф еще вечером 27 августа (9 сентября) надеялся на то, что вместо обещанного на этот день флангового удара он сможет получить поддержку 10 сентября. В первом приказе об отступлении, изданном в шесть часов вечера 9 сентября, говорилось об отходе, целью которого являлся сбор резервов для подготовки контрудара (то есть то, что предлагал Г Г Милеант 18 (31) августа), но уже в 23 часа 30 минут П. К. Ренненкампф вынужден был издать еще одно распоряжение, в котором отводил армию дальше и уже не говорил о контрударе80. В ночь с 9 на 10 сентября командующий 1-й армией начал отвод войск с занимаемых рубежей, прикрыв его рядом успешных контратак81. Это решение оказалось неожиданным для противника. Удар, к некоторому удивлению и разочарованию немцев, пришелся по пустоте. Сражение за Восточную Пруссию было выиграно, запланированное окружение 1-й армии сорвалось82. Э. Людендорф вспоминал: «В сущности, Ренненкампф как будто вообще и не думал о серьезном сопротивлении. Во всяком случае, он очень своевременно начал отступление и двигался по ночам… Русские сумели организовать отступление и продвигали массы по местности без дорог»83.
28 августа (10 сентября) 22-й корпус прибыл в Августов, и уже на следующий день его командир генерал А. Ф. фон ден Бринкен получил телеграмму Я. Г. Жилинского, в которой описывалось сложное положение 1-й армии и приказывалось вернуться на один переход назад и занять Маркграбово. 3-й Сибирский армейский корпус должен был вернуть Лык. Вечером того же дня войска выступили в поход84. Приказ А. Ф. фон ден Бринкену никак не мог настроить его на энергичные и конкретные действия. Кроме направления движения в нем все было туманно: «Цель движения Вашего корпуса на Маркграбов и далее к Гольдапу – отвлечение на себя части сил противника, обходящих левый фланг Ренненкампфа. Если во время этого движения Вы подвергнетесь атаке превосходных сил, при условиях, не дающих уверенности в успехе столкновения, Вам следует немедленно отходить на свою базу, увлекая за собой противника и этим облегчая левый фланг Ренненкампфа. В решительный бой, жертвуя своим корпусом, вступать только в том случае, если это окажется необходимым для спасения I армии от катастрофы. Для согласования Ваших действий с Ренненкампфом, с которым у меня нет непосредственной связи, Вам следует установить таковую связь собственными силами, на что обращаю особенное внимание»85.
Только 29 августа (11 сентября) Я. Г Жилинский сообщил П. К. Ренненкампфу, что на следующий день начнется обещанное тремя днями ранее наступление частью сил соседней 10-й армии86. В штабе фронта в этот момент считали, что 1-я армия «близка к краху» из-за глубокого обхода противника87. Между тем командир 22-го армейского, выведя свое соединение на указанные позиции и не получив внятных инструкций к действиям и прочной связи, застыл на месте, ожидая дальнейших указаний. Корпус фактически оказался в роли наблюдателя за обходящими П. К. Ренненкампфа немцами88. Даже наблюдать это движение удалось не сразу: поначалу корпус встретил перед собой пустое пространство и не имел никакой информации о противнике89. В любом случае, обещание Я. Г Жилинского организовать контрудар уже ничего не меняло для 1-й армии, так как почти сразу же после этого командующий фронтом распорядился: «Отводите войска центра и правого фланга возможно быстрее, так как ночь упущена, то, сделав крайнее напряжение и переход не менее 45 верст, войска выйдут из трудного положения»90.
