– Виски? – растерялась Вив. – Нет.
– Ну не надо так, чего всполошились? Вы не поверите, сколько выпивки отыщется в дамской сумочке, – знаю по опыту. Наверное, девушки любят глотнуть, чтобы не бояться бомбежек. Вам это, конечно, ни к чему, с вашими-то нервами.
– С какими еще нервами?
– Я видел вашу руку, когда вы убирали билет. Твердая, как скала. Из вас бы вышел отличный шпион. – Солдат прищурился и оглядел ее. – А может, вы и есть шпион? Шпионка, как Мата Хари?57
– Тогда будьте поосторожнее.
– Как знать, вдруг я тоже шпион? Или тот, за кем шпионы охотятся? Такой всегда найдется. Несчастный придурок, который таскает с собой шифровку, потому что случайно надел чужие башмаки или прихватил чужой зонтик. Всегда заканчивается тем, что его с красоткой приматывают к стулу, только узел на веревках вязал явно недотепа бойскаут.
Он рассмеялся, довольный своей выдумкой. «Наслаждается звуком собственного голоса», – в женской манере подумала Вив, хотя его и вправду приятный голос нравился ей самой.
– Как вы насчет того, чтобы нас вдвоем привязали к стулу? – развивал тему солдат. – Кстати, спрашиваю из чистого любопытства. Не подумайте, что пытаюсь запудрить вам мозги и все такое.
– Не пытаетесь?
– Ничуть. Я всегда стараюсь узнать девушку получше, прежде чем пудрить ей мозги.
Вив затянулась сигаретой.
– А если она не позволит узнать себя получше?
– Парню довольно взглянуть на девушку, чтобы получить тысячу всяких сведений. Взять, к примеру, вас. – Он кивнул на ее руку. – Вы не замужем. Стало быть, умная. Мне нравится в женщинах ум. Ногти довольно длинные, значит, ферма и завод отпадают. – Он медленно оглядел ее с ног до головы. – Ноги слишком красивые, чтобы прятать их в брюки. Классная фигура не позволит заточить вас в каком-нибудь секретном отделе. Полагаю, вы секретарша этакой шишки – флотского адмирала, ну или что-то в этом роде. Близко?
– И рядом не лежало, – покачала головой Вив. – Я всего-навсего обычная машинистка.
– Машинистка. Ага... Что ж, сходится. И куда же вас запихнули? Какая-нибудь правительственная обираловка, да?
– Ну так, кое-что в Лондоне.
– Кое-что в Лондоне, понятно. А как вас зовут? Или тоже секретная информация?
Вив замешкалась лишь на секунду и, подумав: «А что такого?», назвалась. Солдат кивнул, задумчиво разглядывая ее лицо.
– Вивьен, – наконец сказал он. – Да, вам походит.
– Правда?
– Ведь это имя красавицы, разве нет? Кажется, была такая леди Вивьен, да? Во времена короля Артура. В детстве я знал все эти истории, а теперь забыл. Как бы то ни было, меня зовут Реджи. – Он подался вперед пожать ей руку. – Реджи Нигри... Знаю, звучит паршиво. Всю жизнь мучаюсь. В школе меня дразнили «ниггер», а сейчас ребята в части называют «Муссо». Догадайтесь, почему. У меня дед родом из Неаполя. Видели б вы его портрет! Усищи вот досюда, жилетка, шейный платок – только обезьянки не хватает. На улице торговал с тележки всяким барахлом. Мои троюродные братья – или кем они там приходятся – сейчас воюют в Италии за другую сторону. Возможно, эта мерзкая война сдалась им, как и мне... У вас есть братья, Вивьен? Ничего, что я вас по имени? Могу, конечно, называть «мисс Пирс», но, по-моему, это как-то не ко времени... Так есть у вас братья?
– Один, – кивнула Вив.
– Старше, младше вас?
– Младше. Ему семнадцать.
– Семнадцать! Могу спорить, ему все это нравится, да? Ждет не дождется, чтоб призвали?
Вив представила Дункана.
– Ну...
– В его годы я бы тоже рвался. А сейчас... Мне почти тридцать, и вот извольте видеть. Два года назад в Майда-Вейл я торговал автомобильными моторами, дела шли прекрасно. Потом началась война, бац – и всему конец. Потом какое-то время вместе с приятелем занимался бижутерией, тоже было неплохо. А теперь застрял в Уэльсе в мерзкой офицерской учебке, где меня учат, с какого конца винтовки вылетает пуля. Все четыре месяца, что я там, каждый день идет дождь, ей-богу. Командиру-то хорошо – торчит в гостинице. А я живу в хибаре с жестяной крышей.
Он все говорил и говорил, рассказывая о нарядах по части, о беспросветных однополчанах, с кем приходилось квартировать, о беспросветных пивных и гостиничных барах, о беспросветной погоде... С ним было смешно. Сверстники Вив жили войной и хотели говорить только о типах самолетов и кораблей, о риске военных и дрязгах флотских. Его это не интересовало. Он не хотел бахвалиться. Он опять зевал, тер глаза, и даже сама его усталость отчего-то казалась привлекательной. Нравилась его взрослая небрежная манера говорить «когда-то в детстве». Нравилось, как он произносит ее имя, и то, как он задумчиво сказал, что оно ей подходит. Нравилось, что он знает про короля Артура. Нравилось даже то, что на нем плохо сидит форма. Вив представила его в обычном пиджаке, рубашке с галстуком и жилете. Опять взглянув на его обезьяньи руки, она дофантазировала остальное: смуглое, крепко сбитое тело с завитками волос на груди, плечи, ягодицы, ноги...
Вдруг задергалась дверная ручка, и Реджи смолк. Раздался стук, а за ним и крик:
– Эй, ты чего там, уснул?
Орал канадец. Реджи промолчал. Но в дверь вновь забарабанили, и он отозвался:
– Здесь занято, приятель! Дуй в соседний!
– Ты уже полчаса сидишь!
– Может человек побыть в одиночестве?
Летчик пнул дверь и отошел, бросив:
– Твою мать!
Реджи покраснел:
– Пошел к черту!
Казалось, он больше смущен, чем сердит. Встретив взгляд Вив, Реджи отвернулся и пробормотал:
– Славный паренек!
– Не привыкать, – пожала плечами Вив. – В машбюро от девиц и не то услышишь.
Она докурила сигарету и бросила окурок на пол, придавив ногой. Подняв взгляд, увидела, что Реджи ее разглядывает. Румянец его сошел, и он смотрел с каким-то новым выражением: улыбался, но чуть насупился, будто чем-то озадаченный.
– Знаете, вы и впрямь чертовски красивая девушка, – помолчав, сказал он. – Вечное мое везенье! Надо же оказаться наедине с интересной девушкой в единственном на свете заведении, где даже невозможно учтиво предложить ей сесть.
Вив опять рассмеялась. Глядя на нее, засмеялся и Реджи.
– Недурственно сказано для человека, который прям подыхает от усталости, а? Послушали бы вы меня, когда я маленько посплю! Ей-богу, я убойный шутник. – Он прикусил губу, по его лицу вновь скользнуло легкое недоумение. – Скажите, а вы, случайно, не галлюцинация, нет?
– Насколько я знаю, нет, – покачала головой Вив.
– Ну да, это вы так говорите. Галлюцинации, они же хитрющие. Поди знай, может, я все еще в Суиндоне и крепко сплю на вокзальной скамье. Нужно какое-то потрясение. Чтобы ключ за шиворот бросили или... ага, знаю! – Он загасил о раковину сигарету, задрал рукав и протянул руку: – Ущипните меня, пожалуйста.
– Ущипнуть?
– Чтобы доказать, что я не сплю.
Вив посмотрела на его открытое запястье. В основании большого пальца гладкая светлая кожа уступала место поросли волос, и вновь невольно возникла не лишенная приятности мысль о смуглых руках и ногах... Вив его ущипнула, ногтями царапнув кожу. Он отдернул руку.
– Уй-й! Умело щиплетесь! Нет, все же вы коварная шпионка! – Он тер и даже дул на ущипнутое место. – Вот что вы наделали! – Он показал отметину. – Дома решат, что я побывал в бою. Придется объяснять: мол, я ранен не вражеским солдатом, а девушкой, с которой разговорился в поездном сортире. В данных обстоятельствах сойдет.
– В каких обстоятельствах? – Вив опять рассмеялась.
Реджи все еще дул на запястье.
– Разве я не сказал? У меня отпуск по семейным обстоятельствам. – Он присосался к отметине и взглянул через бугор большого пальца: – Жена только что родила.
Сочтя это шуткой, Вив еще улыбалась. Затем поняла, что сказано всерьез, и улыбка стала наклеенной, а сама она покраснела от шеи до корней волос.
– Ах, вот как! – Вив сложила руки на груди. По его возрасту и поведению можно было догадаться, что он женат, но она об этом не задумалась. – И кто же у вас – мальчик, девочка?
Реджи опустил руку.
– Девочка. Мальчик уже есть, так что теперь, можно сказать, полный набор.
– Как славно, – вежливо сказала Вив.
Он едва заметно пожал плечами:
– Славно для жены. Для нее это неописуемая радость, только денег точно не прибавит. Тут у меня... Вот, взгляните. Наш первенец.
Достав бумажник, он порылся в нем и протянул фотографию. На потертом снимке с обломанными уголками была женщина с мальчиком. Видимо, сидят в саду. Яркий летний день. На подстриженной лужайке расстелен клетчатый плед. У женщины светлые распущенные волосы, лицо наполовину скрыто рукой, которой она затеняет глаза; мальчик наклонил голову и морщится от света. В руке у него самодельная игрушка – машинка или паровозик, возле ног еще одна, тоже самодельная. В правом нижнем углу карточки видна тень того, кто снимает – видимо, самого Реджи.
